Практика по Магловедению - Magenta

Почти сразу же Драко заметил, что сцена освещена тускло. Не прекращая улыбаться, он продолжал стучать каблуками. Единственное, что ему нравилось в хорнпайпе — отбивать ритм каблуками и носками туфель со звонкими набойками. Драко попытался отыскать взглядом Гилдероя, но зрительный зал был погружен в полумрак. В хорнпайпе двигались только ноги, плетя по полу невидимые орнаменты, будто иголки вышивальной машинки. Руки танцующих были опущены вдоль тела, лица обращены в зал. Это давало возможность видеть зрителей, и взгляд Драко незаметно скользил по рядам, пытаясь отыскать дорогое лицо, но все было напрасно — партер был погружен во мрак.

*****

Гилдерой Локхарт был вне себя. Его место в центре второго ряда, откуда он намеревался лицезреть свою любовь, оказалось занято: в кресле расположилась какая-то ветхая старушка, сгорбившись и тряся головой. Природная британская вежливость не позволила Локхарту согнать с места старую каргу. Он попытался было усесться на корточки перед зрителями первого ряда, но на него зашикали. Какой-то мужчина призывно похлопал себя по бедру, очевидно приглашая красавицу-блондинку сесть к нему на руки. Локхарт едва не принял предложение — девятый номер уже был объявлен. В отчаянии осмотрев забитый до отказа зал, он вдруг заметил пустующее место в центре бельэтажа. Не раздумывая, поэт рванулся наверх, сдирая на ходу парик.

Он успел как раз вовремя: танец начался. С ужасом Гилдерой увидел, что сцена освещена из рук вон плохо — все казалось серым и безжизненным. Он едва не кинулся обратно в аппараторскую, но внезапно заметил, что сцена начинает светлеть. Он отыскал глазами Драко. Юноша танцевал, как эльф. Сердце поэта наполнилось такой горячей нежностью, что он вскочил и послал Драко воздушный поцелуй, потом еще и еще.

Сцена вдруг вспыхнула огнями, по лицам танцоров словно пробежали солнечные лучи.

Гилдерой вдруг ощутил знакомый прилив энергии. Не отдавая себе отчета в том, что делает, он вытянул вперед обе руки и направил ладони на танцующих юношей. Сцена взорвалась феерическими брызгами света, за спинами танцоров вспыхнуло светло-зеленое зарево, пронизанное солнечными лучами. В звуки волынок вплелось щебетание птиц, и зрители партера с удивлением почувствовали в зале аромат цветущих яблонь. И это было неудивительно: откуда-то сверху, медленно кружась, на публику посыпались мелкие белые цветы. Раздались возгласы удивления и восторга — таких эффектов в театре «Доминион» еще не бывало.

На сцену выбежали две девушки, стуча каблучками. Их появление ознаменовалось новой яркой вспышкой света — на этот раз розовой. Ощущение наступившей весны было таким правдоподобным, что очевидцы чуда забыли, где находятся — со сцены дул свежий ветер, в воздухе кружились лепестки яблоневого цвета, а на подмостках плясала во всей красе и свежести сама молодость — юность Ирландии.

*****

Поначалу Драко решил, что поцелуй ему померещился. Но невидимый поцелуй повторился: юноша явственно ощутил на щеках и на губах прикосновение губ Гилдероя. Повинуясь какому-то внутреннему импульсу, Драко поднял взгляд на бельэтаж и увидел посылающего воздушные поцелуи поэта.

Очевидно, рядом с Гилдероем находилась какая-то световая установка — Драко померещилось, что из рук и груди поэта льются солнечные лучи.

Его сердце вдруг наполнилось радостью. Еще немного, и Драко бы засмеялся, — легко, беззаботно, как в детстве. Его ноги танцевали сами — плясали от удовольствия и переполняющей все тело легкости. На секунду ему показалось, что стоит только захотеть — и он взлетит, понесется над головами зрителей, смеясь и собирая в ладони пригоршни белых лепестков.

Музыка изменилась, и, меняя рисунок танца, ряд танцующих юношей переместился вдоль кулис. Теперь вместо светлой фигуры любимого перед Драко маячили лица Крэбба, Гойла, Нотта, Забини и Блэка. Внезапно Драко охватило предчувствие чего-то нехорошего. И этим «чем-то» был сползающий килт Крэбба, танцующего визави. Еще один подскок, и килт соскользнул с толстых ляжек Винсента и упал на пол. Драко в ужасе уставился на добросовестно взбрыкивающие бедра Крэбба в полосатых боксерах. Драко похолодел. Откуда-то из глубины его души поднялось непреодолимое желание — исправить, не видеть то, что он сейчас видит, прикрыть позор, — чем угодно, любым способом. Он на секунду опустил ресницы, ожидая услышать свист и хохот зала. Когда же он открыл глаза, то его изумлению не было границ: Крэбб был в килте. Драко решил было, что поддался обману зрения, если бы не зеленая тряпка на полу: Винсент Крэбб отбивал ритм, энергично втаптывая в сцену зеленый ирландский килт.

*****

— Не колдовать, не колдовать, — пробурчал Дамблдор, стряхивая с колен яблоневый цвет. — Всем можно, а мне — нет?

— Тебе — нет, — отрезал Аберфорт.

— Найди Геллерта, — заискивающе попросил директор.

— Иди ты к мерлиновой бабушке, Альбус, — вышел из себя капитан. — Я уже не могу слышать это имя! У нас проблемы, а ты только об одном думаешь!

— Ну и какие у нас проблемы? — флегматично спросил директор. — По-моему, все отлично. Фестиваль — шикарный, ну а что до колдовства, так всё пока по мелочи…

— А ты хотел Аваду? Подожди, жюри объявит результаты, тогда будет шоу по полной программе, — хмуро сказал Аберфорт.

— Чего мы ждем? Объявлен перерыв, — сказал Альбус. — Идем в буфет, может, там Ге… может, там чай разливают.

Аберфорт с усмешкой посмотрел на брата.

— Ге? Ге-е-е-э… — вдруг проблеял он козьим голосом собственного патронуса.

*****

Глава 23. Композиция “Судьба”

Мистер Риддл отнял от лица театральный бинокль.

— Хвост, однако, превзошел сам себя, — произнес он. — А я уж было собрался громить аппараторскую. Вижу — на сцене мрак, танцоры синие как утопленники, а тут вдруг такие эффекты, надо же, — он взял в щепоть несколько яблоневых лепестков: — Что-то я не припомню, чтобы финансировал спецэффекты.

— Вы и не финансировали, мистер Риддл, — почтительно сказал Люциус Малфой. — Наверное, Петтигрю устроил вам сюрприз.

— Не люблю сюрпризы, — скривился мистер Риддл. — Интересно, где он взял цветущую яблоню в июле месяце?

— Не представляю, — пожал плечами хореограф «Вол-де-Морта».

— Ладно, главное, мы произвели впечатление. Осталось не ударить лицом в грязь с «Судьбой», — мистер Риддл навел бинокль на первые ряды: — А вот и Старик! А вы мне подкинули дезу, будто он выжил из ума и потерял память. Вот он, подлец, сам посмотри, — мистер Риддл ткнул бинокль под нос Малфою.

Люциус давно заметил Дамблдора, но предпочел ничего не говорить. Из вежливости он заглянул в бинокль.

— Да, и в самом деле, — согласился он.

— Не той стороной держишь, — Риддл перевернул бинокль и опять ткнул в лицо Малфою, лишь чудом не выбив тому глаз.

— Вижу, Старик куда-то направился. Нет, все-таки он странный стал. Вы заметили, как он одет, мистер Риддл?

— Это он нарочно. Знаешь, миллионеры частенько любят под бедноту косить. Скромняга Дамбл, — презрительно сказал мистер Риддл.

— Вы меня простите, я побегу. Хочу еще раз прогнать наш коронный номер.

Мистер Риддл схватил Малфоя за рукав:

— Не подведи, — хриплым шепотом сказал он. — Не то… — он не договорил.

Люциус Малфой побледнел, кивнул и вылетел из ложи директора «Упивающихся Ритмом», как выпущенная из лука стрела.

*****

В буфете бесплатно раздавали напитки и сладкие пончики.

— Вау, мисс Сладкие Сиськи любит лимонад, — прошептал клубный нахал на ухо Долорес Амбридж.

— Меня зовут Долорес, — вздернула нос Амбридж.

— Даже так, — поднял бровь наглец.

— Мистер Билл, вам больше нечем заняться, чем приставать к честной женщине? — спросила Амбридж, нервно косясь на задумчиво жующего пончик Скримджера.

— Честная женщина? — переспросил мужчина. — Где? — он осмотрелся вокруг и даже заглянул под скатерть.

— Вы меня с кем-то путаете, мистер Билл, — сердито сказала Амбридж.

— Тебя ни с кем не спутаешь, — голос мужчины походил на мурлыканье крупного хищника. Он наклонился ближе к Амбридж и прошептал, почти касаясь губами ее уха: — Как насчет культурно уединиться?

— Я не могу, — неожиданно для себя самой прошептала помощница мэра. — Я должна быть с мистером Скримджером, — она кивнула в сторону ссутулившейся фигуры своего начальника.

— Может… это самое… нейтрализовать твоего Скруджера? — Ты только скажи. Я для тебя на все готов, моя Сладкая Задница.

Щеки Амбридж опалило стыдливым румянцем.

— Нельзя ли потише, Билл, — шикнула она на мужчину.

— Я выйду в фойе после пятнадцатого номера, — шепнул ей на ухо коварный соблазнитель. — Выходи за мной через минуту, а местечко найдем, театр большой…

Глаза Амбридж блеснули, но она промолчала.

— М-м? — спросил Билл.

— М-м, — неопределенно промычала она.

*****

Люциус Малфой включил фонограмму, и, сложив руки на груди, критически осматривал репетирующую группу.