Практика по Магловедению - Magenta

— Миссис Макгонагалл, — сказал Гарри. — Прошу у вас одну минуту, я хотел бы что-то сказать перед тем, как мы начнем.

Все с любопытством уставились на Гарри.

— Вы знаете, — негромко сказал он, — на фестивале мистер Снейп будет стоять за кулисами. Он не сможет одернуть Лаванду, которая не закрывает рот даже во время фуэте. Он не сможет сделать замечание Рону, который смотрит только на Гермиону, вместо того, чтобы улыбаться публике. Не остановит Пэнси, которая то и дело поправляет колготки. Дальше не буду, — вы сами знаете. Короче говоря, мы там будем сами. Один на один со зрителями, которым мы приготовили подарок — наше выступление. Я знаю, мы все будем стараться, потому что мы хотим победить. Но я должен сказать одну вещь, которую вам не говорил мистер Снейп.

Гарри на секунду замолчал. В лицах учеников он с удивлением прочел нечто, похожее на уважение.

— Знаете, за что я люблю танцы? — сказал он. — Не за то, что это полезно для здоровья, или потому что улучшает фигуру. Не за то, что я получаю удовольствие от выматывающих разминок. И даже не за то, что мне нравится мистер Снейп, — спокойно сказал он и посмотрел в глаза Финнигану.

— Я люблю танцы за то, что я чувствую себя частью чего-то хорошего, за то, что я не один, за то, что рядом со мной друзья, и мы делаем это хорошее все вместе. Я люблю танцы за то единство, которое нельзя почувствовать, если просто учишься с кем-то в школе, или едешь в одном автобусе. Мы вместе учимся дарить людям радость. Мы все разные, но здесь мы как одно существо, одно тело. Мистер Снейп — голова, а мы — руки и ноги. Если ноги не слушаются головы, черт его знает, что будет. Далеко не уйдешь. Так что я хочу, чтобы все помнили, что мы — одно. Нет ни Гарри, ни Рона, ни Гермионы, ни Невилла, нас нет по отдельности. Мы все вместе. И если мы это почувствуем, то обязательно победим, — сказал Гарри, глядя на изумленные лица танцоров. — Пожалуйста, руки в подготовительную позицию, ноги по первой, — сказал он.

Миссис Макгонагалл моргнула, встрепенулась и с силой ударила по клавишам.

*****

— Драко, ты божественный, — прошептал Гилдерой, целуя тонкие пальцы юноши. — Я буду молиться всем богам, чтобы всё прошло хорошо. Эти ужасные трюки доводят меня до сердечного приступа, — простонал он.

— Да разве это трюки, — фыркнул Драко. — К сожалению, на фестивале жесткий регламент: сальто с фуса, винт, твист, — самые интересные вещи запрещены.

— Слава богу, что запрещены, — сказал поэт. — Я бы их все запретил. Все до одного, — он притянул к себе Драко и посадил на колени. — Бога ради, будь осторожен, милый мой.

— Да не переживай ты, — Драко зарылся пальцами в кудрявые золотистые волосы Гилдероя. — Не забудь про Петтигрю.

— Все будет в ажуре, — заверил его поэт. — У меня есть план номер один, два и три. Есть и четвертый экстренный.

— Ну и славно, — Драко поцеловал его возле уха и прошептал: — Я буду танцевать для тебя. Для одного тебя, Гилли.

*****

Гарри мягко коснулся запястья мистера Снейпа. Тот лежал на диване, безуспешно пытаясь читать: после падения в сквере голова болела, а в глаза словно кто-то втёр фунт песка.

— Тебе лучше? — спросил Гарри.

— Вы меня уже похоронили? — хмуро отозвался хореограф. — Ничего, завтра я до вас доберусь.

— Все прошло хорошо, — сказал Гарри, слегка обиженный, что Северус ни о чем его не спрашивает.

— Неужели? — шевельнул бровью хореограф. — И даже Уизли не чесал между ногами, и Паркинсон не подтягивала колготки на коленях? И Грейнджер не рубила ногами дрова?

Гарри вздохнул.

— Северус, я хотел тебе сказать одну вещь. Ты можешь меня выслушать? — спросил юноша, глядя в его загадочные глаза цвета черного янтаря.

— Я тебя слушаю, — мягко сказал мистер Снейп. Гарри вдруг подумал, что Северус всегда смотрит в глаза собеседнику — так внимательно, будто ничего другого в момент разговора не существует. Гарри нравилось это всепоглощающее внимание: мистер Снейп не отводил взгляд, не смотрел по сторонам, не разглядывал, к примеру, свои ногти, как это делали многие, кого он знал. И сейчас он смотрел Гарри в глаза, пытаясь прочитать все, что скрыто в их зеленой глубине.

— Северус, ты можешь не говорить им… — Гарри замялся, — разные неприятные вещи? Ну хотя бы завтра перед фестивалем. Знаешь, от твоих слов только хуже делается. Пожалуйста, похвали их, — попросил Гарри. — Они не загордятся, поверь. Это такой стимул, когда человека хвалят.

— Да за что их хвалить! — возмутился мистер Снейп. — За то, что Финниган вечно не помнит, за кем он стоит, а сестры Патил делают мне одолжение, отрывая свои вальяжные зады от стенки? За то, что Грейнджер природа обделила пластикой? Или за то, что Уизли делает фуэте и падает, запутавшись ногами об собственный член?

— Ты довел Рона до невроза! — выкрикнул Гарри. — Благодаря тебе он считает себя импотентом!

— Что за ерунда, — фыркнул мистер Снейп. — Три дня назад я его вытащил за шкирку из костюмерной! Да на его импотенцию можно было дюжину вешалок повесить, и не прогнулся бы, — сердито сказал хореограф.

Гарри не выдержал. Представив себе Рона с развешанными костюмами на причинном месте, он засмеялся и уткнулся в грудь Северусу, вздрагивая от смеха. Хореограф нежно погладил его по спине.

— Я тебя понял, — вдруг сказал он. — Хорошо, я не буду ёрничать. Но только завтра.

— О, Северус, — Гарри порывисто обнял учителя. — Ты самый лучший!

— Не обольщайся, — пробормотал мистер Снейп. — Я потребую возмещения, — он посмотрел на полуоткрытые губы Гарри.

— Я компенсирую все твои потери, — прошептал Гарри, наклоняясь и целуя уголок иронично изогнутых губ.

*****

Глава 20. Тем временем в гримёрных. Новая тревога капитана Аберфорта

В гримерке театра «Доминион» было не продохнуть. Комната была рассчитана не более чем на дюжину артистов, но никак не на группу из тридцати человек. Каждый свободный гвоздь и крюк были заняты костюмами: красные юбки девушек и черные бриджи юношей для «Тарантеллы», элегантные белые брюки, шляпы, синие фраки и жилеты для «Милой Чарити» завесили все стены и даже окна гримерки. Мисс Трелони, вызвавшаяся помочь, суетливо металась от одного танцора к другому, нанося сценический грим невесть почему дрожащими руками.

— Один глаз больше другого, — сердито сказала Пэнси Паркинсон, разглядывая в зеркале художества мисс Трелони.

Гример только замычала — ее рот был занят шпильками и булавками, торчащими между плотно сжатыми губами, как иголки дикобраза. Наклонившись над другим глазом красавицы, она подслеповато прищурилась и сделала еще несколько штрихов тушью.

— Теперь этот глаз больше! — возмутилась Пэнси.

— М-м? — мисс Трелони склонила голову на бок, рассматривая плоды своих трудов. — Угу, — согласилась она и уверенно мазнула кисточкой по веку девушки. Глаз значительно увеличился в размерах.

— Да вы издеваетесь! — заверещала Пэнси, вырвала у той тушь и принялась расчищать локтями дорогу к трельяжу.

Мисс Трелони обиженно поджала губы и, выплюнув изо рта булавки, вытянула из объемистой косметички небольшую плоскую бутылочку и приложилась к горлышку.

Гарри удивленно смотрел на себя в зеркало. Он бы никогда не подумал, что грим сделает его неузнаваемым: обведенные тушью глаза на покрытом светлой пудрой лице казались огромными и чужими. Разве что собственные губы ему понравились, — мисс Трелони сделала их немного темнее, чтобы придать лицу выразительность.

Гарри быстро облачился в черные бриджи, белую рубашку и жилет. Обмотав вокруг пояса алую атласную ленту, он остался собой доволен: из зеркала на него глядел молодой стройный итальянец, которому, судя по выражению лица, не страшен был даже бой с быком.

Дверь гримерки распахнулась, и в комнату ворвался мистер Снейп.

— Двадцать минут до звонка! «Тарантелла» — седьмым номером, а «Милая Чарити»… — он вдруг осекся и уставился на Гарри с совершенно непонятным выражением лица. — Э-э… «Милая Чарити» — тридцать пятым.

— Да мы тут скиснем к тридцать пятому номеру, — проворчал Рон.

— Не я пишу программу конкурса, мистер Уизли, — сказал хореограф, неотрывно глядя на Гарри. — Благодарите бога, в конкурсе более сотни номеров.

Гарри с тревогой всмотрелся в измученное лицо мистера Снейпа. Под его глазами лежали синеватые тени, и безжалостное неоновое освещение гримерки подчеркивало резкость морщин и болезненный цвет и без того бледного лица. Гарри в который раз пожалел о том, что уступил тогда Северусу, наотрез отказавшемуся ехать в больницу.

— Мистер Снейп, вы как с креста снятый, — подметила мисс Трелони и легонько икнула. — Давайте я вас подкрашу, — она потянулась к лицу хореографа дрожащей рукой с обсыпанной пудрой пуховкой.

— Благодарю покорно, — отшатнулся хореограф. Он осмотрел придирчивым взглядом танцоров: — Все на выход. Надо прогнать пару раз «Тарантеллу», — сказал он и прибавил: — мисс Паркинсон, вы конечно простите, но у вас левый глаз существенно больше, чем правый.