Битва за Ленинград - Дмитрий Сергеевич Филиппов

завершилась Новгородско-Лужская операция.

Уже через три дня, 15 февраля, был расформирован Волховский фронт, как полностью выполнивший свою задачу. Его войска были распределены между 2-м Прибалтийским и Ленинградским фронтами.

Под Нарвой Говоров вновь решил использовать ударные возможности 30-го гвардейского корпуса Симоняка. Противник успел создать под Нарвой прочную оборону, удары 30-го корпуса не принесли ожидаемого успеха. Бои были такой интенсивности, что рисковал жизнью и сам комфронта.

Вспоминает командарм И. И. Федюнинский:

«Во второй половине февраля на нарвском плацдарме попал под сильный обстрел генерал армии Л. А. Говоров. Случилось это так: он приехал ко мне на НП и предложил отправиться в корпус генерала Н. П. Симоняка.

— Товарищ командующий, днем по плацдарму ездить опасно, — предупредил я.

— Ничего, я старый артиллерист, знаю, как стреляют немцы, — хладнокровно произнес Говоров, поглаживая коротко подстриженные жесткие усы. — Поехали.

Мы отправились на двух автомашинах. В передней ехал Говоров, во второй я. За рекой Нарвой противник заметил нас и открыл огонь. Но все же нам удалось благополучно проскочить до командного пункта генерала Симоняка. Командующий фронтом неторопливо вышел из автомобиля. Он был, как всегда, совершенно спокоен, словно и не заметил недавней опасности.

Обратно возвратились вечером, когда стемнело. Генерал Говоров остался ужинать.

Мы зашли в столовую Военного совета. Пока официантка накрывала на стол, я вышел в соседнюю комнату и неожиданно услышал из-за неплотно прикрытой двери негромкий смех командующего. Это было необычно. Говоров редко смеялся, и мало кто замечал улыбку на его строгом, волевом лице.

Вернувшись в столовую, я увидел, что командующий фронтом забавляется с кошкой. Наверное, у меня был очень удивленный вид, потому что Говоров тотчас же оборвал смех, словно смутившись, и сказал немного суховатым тоном:

— Эта кошка хоть кого рассмешит. Ишь ты — служит, как собака!

Больше в тот вечер он ни разу не улыбнулся и даже не взглянул на кошку. А укладываясь спать, распорядился:

— Все-таки запретите своим офицерам без особой нужды днем ездить по плацдарму. Это действительно опасно»[155].

Когда стало понятно, что корпус Симоняка несет значительные потери, не расширяя плацдарм, а только его удерживая, как это было с «Невским пятачком», Говоров распорядился вновь вывести 30-й корпус в резерв, а для обороны плацдарма направил 109-й корпус генерал-майора И. П. Алфёрова{26}, а затем весь участок южнее Нарвы он передал 59-й армии генерал-лейтенанта И. Т. Коровникова{27}, силы которой освободились после взятия Новгорода. Так в марте возникли два центральных направления на Ленинградском фронте: Нарвское и Псковское. Говоров переместил командный пункт фронта из Смольного под Лугу. Его внимание теперь было приковано к Северному направлению, к Карельскому перешейку, где всю блокаду занимала позиции финская армия.

Нарву освободили летом. Этот приграничный древний русский город был «одним из тех мест, которые можно посчитать по пальцам, где советское командование применяло самую тяжелую артиллерию. Несмотря на использование самых сильных средств, взломать фронт под Нарвой с ходу не удалось и успех Красной армии в Прибалтике был достигнут на плечах операции „Багратион“, когда в результате наступления в Белоруссии линия обороны „Пантера“ была обойдена с юга. Благодаря этому Красная армия смогла атаковать немецкую оборону с фланга и обратить немцев в бегство»[156].

Во время хозяйничанья немецких оккупантов в Нарве было организовано семь концентрационных лагерей. Сегодня «на Синих горах под Нарвой, на братской могиле советских воинов установлен обелиск, а напротив, через дорогу, расположен мемориальный комплекс, посвященный 20-й дивизии ваффен СС и другим гитлеровским формированиям — эсэсовцам из Северных стран Европы»[157]. Так демократичная Эстония чествует своих «героев».

В конце апреля 1944 года стало окончательно понятно, что Финляндия не собирается выходить из войны.

Если в феврале и марте войска Ленинградского фронта приводили в порядок дороги, собирали разведданные о противнике, то с середины апреля Говоров начал готовить новую операцию по освобождению Карельского перешейка. В межозерье (территория между Ладогой и Онегой) разворачивались войска вновь созданного Карельского фронта, который возглавил Мерецков после расформирования Волховского фронта.

Произошли новые кадровые назначения в штабе Ленинградского фронта. Начштаба Н. Д. Гусев ушел на новую 21-ю армию, а на его место пришел Маркиан Михайлович Попов — первый командующий Ленинградским фронтом в августе 1941 года. Для Попова это было серьезным понижением: за три дня до нового назначения он был освобожден от должности командующего 2-м Прибалтийским фронтом и понижен в звании (с генерала армии до генерал-полковника). Впрочем, учитывая важность стоящих перед Ленинградским фронтом задач, понижение не слишком радикальное.

После того как наступление войск Ленинградского фронта было остановлено на линии Пантера — Вотан, Ставка ВГК поставила перед Говоровым новую задачу: прорвать оборону финских войск, выйти к советским границам 1940 года и вывести Финляндию из войны. Наступление должно было развиваться в направлении Старый Белоостров — Выборг — Вильманстранд{28}, причем после захвата Выборга создавалась прямая угроза вторжения советских войск на территорию Финляндии, с перспективой захвата ее столицы. Одновременно фронт должен был нанести вспомогательные удары на Сортавалу и вдоль северного берега Ладожского озера в тыл Карельской группировке противника, оборонявшегося в Карелии.

Несмотря на то, что до сих пор не обнаружены документы, которые бы однозначно свидетельствовали, что со стороны И. В. Сталина и высшего руководства СССР было принято политическое решение о завоевании Финляндии, в финской историографии существует мнение, что конечной целью советского наступления были полная оккупация Финляндии и, возможно, последующее присоединение к СССР[158].

Из воспоминаний К. Г. Маннергейма: «Согласно информации, полученной от союзников, советское правительство решило… поглотить Финляндию… Посол США в Турции Стейнгардт… говорил нашему послу в Анкаре, что это наступление для западных стран было полной неожиданностью и положение Финляндии вызывало там серьезную озабоченность»[159].

Стремление советского командования дойти до Хельсинки больше похоже на фантазии больного воображения. Несмотря на то, что у Красной армии было полное право завершить войну с Финляндией в ее столице, военно-политическая обстановка в июне 1944 года диктовала свои правила. 6 июня англо-американские войска высадились в Нормандии, тем самым открыв Второй фронт. Его ждали три тяжелых года войны, ждали в развалинах Сталинграда, ждали год назад, ломая вермахту хребет на Курской дуге. И даже после Тегеранской конференции прошло шесть месяцев, прежде чем союзникам стало окончательно ясно, что советская армия в состоянии выиграть войну и освободить Европу без их помощи. И только тогда был открыт Второй фронт. Для советского командования это означало, с одной стороны, невозможность для немцев использовать стратегические резервы (теперь они были заняты на Французском театре военных действий), с другой стороны, необходимость форсировать темпы наступления на Центральном направлении, не отвлекаясь на операции локального значения. Вопрос стоял остро: кто первым возьмет Берлин? И Сталин прекрасно понимал, что гипотетическая операция на территории Финляндии отвлечет часть сил Красной армии, затянет