Рейтинговые книги
Читем онлайн Мордовский марафон - Эдуард Кузнецов

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 39 40 41 42 43 44 45 46 47 ... 55

«Эка невидаль — пятнадцать суток! — дядя Коля заметно опьянел, лицо его взялось ярко-красными пятнами, глаза сделались неподвижные и мутные, как запотевшее стекло. — Мы бы за лайку эту сперва требуху ему оттоптали, а уж потом и пятнадцать».

«Разве теперь карцер, — сказал дед. — Вот раньше был карцер».

«Ничего, — утешил их дядя Витя. — Вон тот же острослов уже чирьями весь оброс. Я из этого Зибельмана сделаю Гибельмана, язычок-то я ему укорочу».

Дед возмущенно крякнул: «Эх вы! Ра-апорт написал! Так разве укорачивают-то! Тьфу-ты, глаза бы на вас не глядели!»

«Ты, отец, устарел, — рассмеялся дядя Витя. — За новой стратегией следить надо!»

«Учи, учи, яйцо курицу. Укащику-то за щеку, говорят».

«Ну, отец, это ты, если на то пошло, органам скажи — их установка: пусть, говорят, лают власть, зато будем знать, кто что думает. Вот и терпим. Другой этой власти сует во все дыхательные и пихательные — терпим. То есть как терпим? До поры до времени… А этого Гибельмана я проучу, чтоб не острил. Вызываю я его, в январе еще, — с характеристикой годовой ознакомить. Ну там нарушения перечислил и все прочее, как предписано, и в конце: «Взгляды свои не осудил, к советской власти относится отрицательно». А он: это ложь, я к советской власти отношусь очень положительно. То есть, я ему, как так положительно? А так, говорит, — я на нее с прибором положил!»

«Ха-ха-ха! — закатился дядя Коля. — Во, дает, падаль! Так и ляпнул?»

«Ну да! А то еще…».

«Вот ты говоришь, — вклинился дед, — ручку сперли. А что же эти ученые-мудреные? Уже и в космос летают, и тому прочее, а нет чтобы, значит, такую пилюлю изобресть, чтобы как кто напаскудничал, утром встал и сам на себя донес в доскональности».

«Ну ты, отец, и удумал, — рассмеялась тетя Нина. — Эдак всех пересажать придется — сторожить будет некому. Вот хоть бы и Виктор, не в осужденье будь сказано, где доски-то для сарая добыл?»

«Ну это ты…» — рассердился дядя Витя.

«Дак я в похвалу. Молодец! Это я вот бате — насчет его пилюли. Мы ведь тоже не лопухи, не из дому стремимся, а в дом».

«А ты, не дослушавши, не тарахти, — оборвал ее дед. — Нас эта пилюля не касается, а скармливать ее, которые на подозрении или замешаны, непутевые всякие, а пуще всего которые против партии и народа идут».

«Во! — воскликнул дядя Витя. — Мудро! Вот ты, отец, и сочини этим ученым: так, мол, и так…».

«Сочинил уже», — дед гордо выпрямился.

«Ну и?»

«Покамест молчат. А вот я предложение в ЦК написал — «Об улучшении в области лагеря» называется. Счас я вас ознакомлю». Дед приподнялся и, запустив руку за портрет Ленина, извлек оттуда зеленую школьную тетрадь.

«А ну тебя, пахан, — сказал дядя Коля. — Люди повеселиться собрались, а ты тут…».

«Ну и дурак, коли так», — обиделся дед.

«Вот ты в том году Конституцю писал. Послушали, что ли, тебя?»

«А как ты думал?» — строго взглянул дед. — Что мне ответили-то, аль не читал? «Ваши предложения будут приняты во внимание!»

«Ну и где же их приняли? Нам эту Конституцю читали на политзанятиях, я уж слушал, слушал, а чтой-то насчет того, чтобы стрелять врагов народа не уловил…»

«Ничего, еще уловишь», — сухо отрезал дед.

«Это ты, отец, и в самом деле перегнул малость, — сказал дядя Витя. Сейчас другая линия — гуманизм».

Дед с трудом выдрался из-за стола, тетрадку, свернув ее трубкой, кое-как запихнул в карман галифе, накинул на плечи шинель и отворил дверь. «Гума-ани-зм! — передразнил он уже с порога. — Новая ли-ния! Понимала бы вошь в голове! Вы в партии-то без году неделя, чтобы меня линиям учить. У нас всегда гуманизм!» — отпечатал он и вышел.

«Во расходился!» — хохотнул дядя Коля.

«С ума стал съезжать, тяжко с ним, — пожаловалась тетя Нина. — Тут как-то Васька очки ему ненароком кокнул, так он нам всю плешь проел: в карцер его и все! Сам, кричит, буду дежурить! Да чтобы я родную кровь в карцер, — чуть не задохнулась она от возмущения, — как зэка какого-нибудь проклятого!.. Пет-тух старый!»

«В сарае он, что ли, задумал карцер учредить? Или в чулане?» — спросил дядя Витя.

«В сарае. Окно, говорит, заколочу досками…».

«Это он не со зла — без работы скучает… Вот и проекты оттого же пишет».

«А ну его к хренам собачьим, — дядя Коля потянулся к графину. — Давай-ка еще саданем… Ты мне вот что разобъясни, — продолжал он, опорожнив стакан. Ну вот ты кончишь свой институт на юриста этого, и что же?»

«Как что же?»

«Ну денег-то тебе, едри его под хвост, накинут или как?»

«Денег-то особенно не накинут, но…».

«Так на кой хрен, — перебил его дядя Коля, — мозги тогда сушить?»

«Ну, брат, сейчас в нашей системе без ромбика-то выше майора не прыгнешь».

«Тяжело, небось, и учиться, и работать-то?» — спросила тетя Нина.

«Да не сказать, чтоб очень. Профессора к нашему брату эмвэдэшнику с пониманием относятся — очень-то не жмут».

«А в Горький ты чего из Саранска перевелся? Езды ведь больше… Лучше учат там, что ли, или, может, кралю там себе завел?» — тетя Нина весело подмигнула.

«Стал бы я из-за крали в такую даль переться!.. А вот я как на сессию-то поеду, так в Горьком-то хоть колбаски вволю наемся да пивка попью. А в Саранске голяк!»

«У нас один, — дядя Коля икнул и уронил на пол вилку. — Что, стервец, удумал. Москвич называется! Со свиданья шел, мать у него была, так передача-то ему не положена, а он взял и колбасу эту к хрену привязал».

«Ну?» — спросил дядя Витя.

«А как же! Под ту колбаску мы в дежурке два пузыря раздавили. А стервеца в изолятор, потому как колбаса им законом запрещена».

«Это что! — как-то подвизгивая, захохотала тетя Нина. — Я вот вчера… Или когда? Да, кажись, вчера… Ну да, вчера… Ох, смеху-то!.. Верка у нас Шилова в изоляторе сидит. Оторва — я тебе дам! В том году за растрату пришла, тихоня такая, все плакала сперва да краснела, как матом кто пульнет, а теперь… Да, только сидит она всю неделю, и, как ни загляну к ней в камеру, все дым столбом. Ах ты, думаю, паскуда, где ж ты табак-то прячешь? А днем на работу их гоняют, с изолятора-то. Ну, с работы идут, я ее наголо раздела, все то перещупала — нет ничего, хоть убейся! Да… глядь, а у ей вроде как нитка свисает прямо с того места. Я ка-ак дерну! Ну вот словно сапог из болота выдернешь — чвак! — так оттудова пачка махры и выскочила!»

Чтобы не слышать их хохота, Олег зажал уши руками и затаился, больше всего боясь, как бы они не догадались, что он не спит.

«А ну, играй песню, Нинка!» — крикнул дядя Коля.

«Эх! — взвизгнула тетя Нина, и пол затрясся от ее топота:

Нас четыре, нас четыре.Нас четыре на подбор:Аферистка, чифиристка,Ковырялка и кобел![23]»

«Мимо тещинова дома, — заревел дядя Коля,

никогда так не пройдуЛибо свистну, либо дерну,Либо жопу покажу!»

«Ай ту-ту-ту-ту-ту-ту, — топала тетя Нина,

Приходи в субботу ту,Буду париться нагая,Покажу она какая!..

И-эх! Ну же, Витька, давай, твой черед!»

«Да я новых-то не знаю».

«Эх, ты, уче-еный! Ах ты, Витя-Витя-Витя, — снова задрожал пол,

На тебя не угодишьТо велика, то мала,То лохмата, то гола!»

Олег тихонько соскользнул с печи, сунул ноги в сапоги и юркнул за дверь.

На крыльце, упершись палкой в землю, сидел дед. «А-а, — обернулся он к Олегу. — Черти полосатые, разбудили мальца. Топают, как лошади… А ты погуляй, погуляй — вроде распогоживается».

«Васька не приходил, дедушка?»

«Придет еще, куда он денется. Тоже неслух растет. Народ теперь все никудышный какой-то. Вот хоть бы и Зинка-почтарка. Сижу сейчас, а она мимо забора юбкой метет, я ей культурно: так, мол, и так, что же ты, милая, газеты-то через день на третий носишь? А она — фырк: «Надо, так сам сходи на почту!..» Страху никакого не стало, вот и расползается все по швам. Раньше-то они, по-нонешнему сказать, 45 рублей получали и как за почту-то свою держались — лишь бы не в колхоз! А теперь, ей 75 платят, и она же недовольна. Или возьми хоть моих. Вон огород-то, глянь — сорняку по пояс. И хоть бы что! Уродит хорошо, а нет, так и в магазине купим. Хозя-яева!.. Бывало, пойдешь к майору, поставишь ему бутылку, так он тебе этих зэков пригонит — они и огород вскопают, и дров на всю зиму напилют-наколют…».

Дед вытащил из кармана тетрадь и аккуратно расправил ее на колене.

«Ты вот, — взглянул он на Олега холодными, как осенняя лужа, глазами, послушай-ка, что я написал. Тебе полезно от старых людей умному поучиться».

Васьки все не было, какое-то смутное беспокойство смущало Олега. Ему не терпелось выскочить за калитку, чтобы поскорее начать ждать…

«Об улучшении в области лагеря» называется. В Москву, в Центральный Комитет коммунистической партии Советского Союза.

1 ... 39 40 41 42 43 44 45 46 47 ... 55
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Мордовский марафон - Эдуард Кузнецов бесплатно.
Похожие на Мордовский марафон - Эдуард Кузнецов книги

Оставить комментарий