В провинции - Элиза Ожешко

Над тремя главными действующими фигурами реяло целое полчище маленьких крылатых существ: как бы два хора, один из которых составляли Воспоминания, другой — Грезы. Воспоминания парили над Добротой и Совестью, а Грезы велись вокруг Страсти. Воспоминания, бледные, неотчетливые, парили как бы в тумане; Грезы заливались тихим упоительным смехом, пели, как соловьи, как жаворонки, купались в огненных лучах венца, украшавшего голову Страсти, и всякий раз выносили из пламени кто душистую розу, кто цветущую апельсиновую веточку.

Первой заговорила Доброта.

— Девушка, — промолвила она с укором, — неужели ты причинишь боль человеку, который столько для тебя сделал и так тебя полюбил? Для того ли он учил тебя познавать доброту Творца, чтобы ты сама ею пренебрегла?

— А другой? — воскликнула Страсть. — Такой молодой, такой пылкий — разве он будет меньше страдать, если ты его отвергнешь?

— Но другого ты едва знаешь, он тебе почти чужой, а первому ты давно поклялась в верности до гроба, и его благородное сердце живет этой надеждой! — серьезно напомнила Совесть.

— Ты ведь чувствуешь, как он тебя любит, ты это чувствуешь и по словам его, и по делам! — шептала Доброта. — Он будет несчастливым, если ты его оставишь!

— Нет, нет! Я не сделаю этого! — воскликнула Винцуня и отвернулась от Страсти.

Но Страсть тряхнула огненным венцом, и перед глазами Винцуни, вынырнув из пламени, возникло лицо Александра.

— Смотри, как он прекрасен! — воскликнула Страсть. — Как он глядит на тебя! Разве в его взгляде ты не чувствуешь горячности молодого сердца, восторженной и полной жизни души?.. Каким огнем, какой страстью дышат его речи… Их мог подсказать лишь зрелый и возвышенный ум! А эти золотистые кудри! Притронься к ним — они нежнее шелка! Ты слышишь? Какой небесный голос… Он говорит, что любит тебя…

Винцуня с трепетом вглядывалась в призрачный образ юноши; она увидела там и сердце горячее, и возвышенный ум и, сложив молитвенно руки, дрожащими губами прошептала:

— Люблю!

Но Доброта оливковой веточкой прикрыла ей рот.

— А того не любишь? — спросила она. — Так и расстанешься с ним, и заставишь страдать, быть может, всю жизнь?

Подстегнутые голосом Доброты, из тумана, которым они были окутаны, выплыли Воспоминания и закружились над головой девушки.

— Вспомни! Вспомни! — взывали они. — Вспомни, как он был добр к тебе, как учил, как ограждал тебя от дурных людей, как трудился для тебя и без конца повторял, что ты его счастье, радость его жизни!

Тут Грезы сомкнули свои ряды и ринулись на хор Воспоминаний.

— Загляни в будущее, — запели соловьиные голоса, — подумай, какое это блаженство жить рядом с человеком, к которому ты рвешься всем сердцем! И разве он любит тебя меньше, чем тот, разве не так же добр и великодушен, а вдобавок еще и красив, и полон молодого веселья? Да, верно, с тем, таким серьезным, ты проживешь жизнь спокойно, но не жди от нее ни разнообразия, ни блеска… А этот поведет тебя по радужному мосту прямо в страну сияющего счастья, где твоя жизнь промчится с такою же упоительной быстротой, как эта минувшая бальная ночь…

— Вспомни! Вспомни! — прервали Вспоминания. — Разве плохо тебе было с тем, первым? Разве рядом с ним ты когда-нибудь скучала или тосковала о чем-нибудь другом? Вспомни те минуты, когда вы вглядывались в звездный купол неба, вместе восторгаясь красотой природы, и он вел тебя от звезды к звезде, называл их по именам, словно это были твои родные сестры. Вспомни те долгие часы, когда он услаждал твою душу дивными звуками родной поэзии или знакомил тебя со страницами отечественной истории, чтобы ты, научившись чтить героев и сочувствовать угнетенным, преклонила колени перед великим прошлым и молилась о столь же славном будущем. Разве эти высокие радости могут сравнить с мимолетным удовольствием, которое доставил тебе другой своим балом? Оглянись и подумай, кто создал для тебя этот тихий уголок, где ты, как птица в гнезде, пела и наслаждалась солнцем и небом? Кто построил для тебя этот уютный домик? Кто, зная, что ты любишь цветы, украсил плющом и розами стены твоей комнаты? Он, все он! Он повесил над твоей девичьей постелью святой образ Богоматери, потому что хотел, чтобы Она тебя охраняла и укрепляла твой дух, когда ты по утрам и вечерам обращаешь к Ней свои молитвы. Погляди на эти поля, озаренные спокойным светом заката, — это он их возделал. Загляни к себе в душу — это он вывел ее из мрака…

— О да! Все это правда, — прошептала Винцуня, и слезы умиления потекли по ее лицу.

Но тут Страсть снова тряхнула своим венцом, и перед глазами Винцуни, озаренное алыми огнями, снова встало лицо Александра.

— Смотри! — приказала Страсть.

И Винцуня смотрела, долго-долго, а когда огонь осушил ее слезы, она сжала руки и тихо промолвила:

— Люблю!

— Неправда! — возразила Совесть. — То, что ты чувствуешь; — не любовь, это безумие, наваждение, гибельный омут, в котором ты утонешь, если не бросишься в мои объятия! Настоящая любовь — это то чувство, которое ты питала к своему жениху, — глубокое, спокойное, доверчивое. Опомнись и прислушайся к голосу Совести!

— Послушай нас, — шептали Воспоминания, — мы тебе расскажем о его безмерной любви, о покое и счастье, которое ты изведала, пока твое сердце было с ним.

— Да, — говорила Совесть, — только тогда ты была истинно счастлива и чиста! А теперь — посмотри, что с тобой стало! Бледная, измученная, растерянная, ты прислушиваешься к нашим голосам и борешься с собой. Доверься же Совести, и борьба тут же кончится, вернись к жениху, и снова душа твоя обретет покой!

— Вернись к нему! — вторила Доброта. — Не противься Доброте и Совести, не вплетай этот белый цветок в свои косы, а укрась им лик Богоматери, которая вон с той стены глядит на тебя в глубокой печали!

— Вспомни! Вспомни! И пожертвуй розу Пречистой Марии! — взывал хор Воспоминаний.

— А вместе с ней пожертвуй чувством, которое тобой владеет, отрекись от него, пройдет время — оно исчезнет бесследно, и ты будешь счастлива!

— Вспомни! Вспомни! И отдай розу Пречистой Марии! — повторял хор бледных ангелов прошлого.

И, расступившись, Доброта и Совесть открыли взору девушки розу, белевшую в горшочке с водой.

Винцуня бросилась к цветку; ее глаза остановились на святом образе, который висел над изголовьем кровати.

— Вспомни! Вспомни! И отдай розу Пречистой Марии! — радостно пел хор.

Лицо девушки вспыхнуло решимостью, ее пальцы уже коснулись цветка, но Страсть крепко схватила ее за руку. И тут началось великое замешательство. Грезы кинулись на Воспоминания, заглушая их хор своим соловьиным пением; Страсть схватила Совесть за плечи и до тех пор теснила ее, пока та не исчезла в туманной дали; Доброта держалась дольше, но затем и она отступила, опаленная огненным венцом Страсти, а Грезы обрушили на бледных ангелов прошлого целые охапки цветов, и те, отряхиваясь и рыдая, последовали за исчезающей Совестью.