Мой лучший друг товарищ Сталин - Эдвард Радзинский

— Не может, товарищ Сталин, — ответил Берия.

— Правильно. Товарищ Сталин разговаривал с Гитлером. Гитлер умен и хитер. Может ли умный политик пуститься на такую авантюру? Чтобы избежать битвы на два фронта, умный Гитлер отдал нам половину Польши, всю Прибалтику и часть Румынии… Зачем же ему сейчас становиться идиотом? Итак, зная все это, должен ли товарищ Сталин верить предостережениям империалиста Черчилля и какого-то предателя?

Наступила очередь Молотова поддержать послушный хор:

— Не должен, Иосиф Виссарионович.

— К тому же товарищ Сталин не забыл о давней ненависти Черчилля к стране Советов. Запомните: ему необходимо втянуть нас в войну. Англия сражается из последних сил. Так что же, бросимся помогать Черчиллю?

И все мы торопливо, как школьники, почти крикнули:

— Нет!

— Впрочем, товарищу Черчиллю ошибаться не впервой. Он как-то замечательно сказал: «Хороший политик должен уметь предсказывать события. Но, главное, впоследствии он должен уметь объяснить, почему эти события не произошли!» — Коба прыснул в усы и спросил Молотова: — Ну, что у тебя нового в твоем капиталистическом бардаке?

— Черчилль молит Америку вступить в войну.

— Америку решил втянуть в войну мольбами, а нас — дезинформацией, — не унимался Коба.

(По тому, как вновь и вновь возвращался он к этой несложной мысли, я понял, что он в ней сомневается.)

Коба замолчал и ударил по шару. Шар влетел в лузу. Он несколько раз подряд загнал шары в лузу, почти не целясь.

В это время вошел «прикрепленный»:

— Товарищ Сталин, певцы прибыли.

— Пусть заходят, — сказал Коба и пояснил: — Сейчас — небольшой отдых. Товарищам дали заказ на военные песни. У нас мало хороших песен о войне и, главное, — о победе… — Что-то вспомнив, обратился к Берии: — Вот что, Лаврентий… В «Правде» напечатано выступление летчика Байдукова, — Он взял со стола газету и прочел вслух: — «Какое счастье и радость будут выражать взоры тех, кто здесь, в Кремлевском дворце, примет последнюю Республику в братство народов всего мира! Я ясно представляю наши бомбардировщики, разрушающие заводы, железнодорожные узлы, склады и позиции противника… штурмовики, атакующие ливнем огня… десантные корабли, высаживающие дивизии…» Разберись с дураком из «Правды», который это напечатал. И гони его в шею… Товарищ Байдуков сказал точные слова, но они сейчас не для печати…

— В результате таких глупостей в Берлине и начинают беспокоиться, — ввернул Молотов.

— …Подготовь, Вячеслав, сообщение о закрытии в Москве посольств государств, враждебных Германии… Посольства Бельгии, Норвегии, Греции и Югославии. Гони их тоже в шею из Москвы, и шпионов будет поменьше. Как идет сооружение бомбоубежища в Кремле?

— Работы ведутся круглосуточно, — ответил Берия, — через два месяца все будет готово…

Вошли певцы — все молодые люди. Начали строиться вдоль стены. Шепотом переговаривались, как в храме… На лицах от волнения — ни кровинки.

По знаку старика-хормейстера грянул хор: «Гремя огнем, сверкая блеском стали, пойдут машины в яростный поход, когда нас в бой пошлет товарищ Сталин, и первый маршал в бой нас поведет…»

Коба захлопал, и мы, как всегда, за ним. Певцы поклонились и по знаку сопровождавшего офицера НКВД, стараясь ступать на цыпочках, удалились вместе с хормейстером. Хормейстер уходил, пятясь к двери, смешно кланяясь. От усердия и восторга он чуть не упал.

Коба сказал:

— Надо устроить конкурс на лучшие песни о войне и о победе. Награждать будем щедро. Товарищи работники искусств — большие любители денег и орденов. — И пропел: — «Гремя огнем, сверкая блеском стали, пойдут машины в яростный поход, когда нас в бой пошлет товарищ Сталин…» Неплохо!

Получив успокаивающий ответ Гитлера, Коба поторопился показать, как он верит ему.

14 июня последовало заявление ТАСС: «В советских кругах считают, что слухи о намерении Германии напасть на СССР лишены всякой почвы. Это очевидный абсурд. Что касается намерения СССР напасть на Германию, эти слухи столь же лживы и провокационны…»

Вскоре я получил донесение Корсиканца: 14 июня Гитлер провел заключительное совещание по плану «Барбаросса». Гитлер говорил с одиннадцати часов дня до семи вечера, но что он говорил, для информатора осталось неизвестным.

Я доложил об этом Кобе. Коба обматерил меня и велел мне заткнуться раз и навсегда. После чего рассказал об ответе, полученном от Гитлера:

— Мерзавец ответил доброжелательнейшим письмом. Пишет о важности нашей дружбы. Объясняет, что концентрация войск у советской границы на самом деле направлена против Англии. Это военный контингент, который формируется для решающей высадки на остров, и эти войска выполняют ряд необходимых приготовлений и тренировок. Он собирает их у наших рубежей и широко распространяет дезинформацию о готовящемся нападении на СССР, чтобы уберечь их от налетов английской авиации и обеспечить внезапность нападения. Предлагает вновь встретиться и просит впредь не обращать внимания на слухи, которые, возможно, будут усиливаться. Надеюсь, теперь ты пошлешь своих агентов к ебаной матери! — сказал Коба.

В это время вошел киномеханик.

— Заряжайте, — велел Коба, и мы пошли в просмотровый зал.

Оказалось, в Узбекистане работала научная экспедиция. Тот самый скульптор-антрополог Михаил Герасимов (когда-то восстановивший лицо Ивана Грозного) попросил открыть гробницу Тимура. И восстановить лицо величайшего завоевателя. Большой любитель истории Коба согласился. Вчера Герасимов вскрыл могилу. Коба захотел увидеть всю церемонию. Для этого в Самарканд послали съемочную группу…

Начался показ. На экране — Самарканд и купол мавзолея Гур-Эмир.

Герасимов (сильно постаревший) спускается в склеп, освещенный прожекторами. Рабочие окружают гробницу. Гигантская мраморная плита сдвинута. Камера заглядывает в саркофаг, в темноте его виден гроб, покрытый истлевшим покрывалом. Герасимов объясняет в кадре:

— Тимур умер далеко от Самарканда, и к месту погребения его привезли в этом гробу.

Старик — видно, служитель в мавзолее, что-то страстно говорит по-узбекски. Насмешливый голос Герасимова за кадром:

— Местное суеверие запрещает нарушать покой «Тимура, бога войны». Этот старый узбек просит не открывать крышку гроба. Иначе, по преданию, на третий день вернется Тимур с войною…

До сих пор вижу, как на экране все собравшиеся в мавзолее добро смеются над словами старого узбека…

Из крышки гроба выбивают огромные гвозди. Снимают ее. Герасимов подходит к открытому гробу… Торжественно достает череп Тимура и долго держит его перед камерой. Череп бога войны глядит с экрана, зияя пустыми глазницами…