Сломанные крылья рейха - Александр Александрович Тамоников

трофейное оружие узникам, так вовремя оказавшимся на поле боя.

Всего несколько минут, и все было кончено. Оставшиеся целыми люди казались едва живыми. Измученные, они хрипели, хватая черными ртами такой желанный воздух свободы. Повсюду стонали раненые, до последнего своего вздоха не выпуская из рук оружие.

– Офицеры, коммунисты есть? –  крикнул Буторин. –  Кто старший?

Отделившись от стены, к нему подошел невысокий человек с седыми волосами и глазами, смотревшими из глубоких черных омутов.

– Техник-лейтенант Васильев, –  представился пленный. –  Командир группы по освобождению лагеря. Кто вы такие?

– Майор госбезопасности Буторин, –  представился Виктор. И посмотрел с недоверием на пленного. «А ведь ему и двадцати пяти еще нет, этому лейтенанту. А вон на груди рваные шрамы и на щеке тоже. Как будто собаками рвали». –  Вы готовились к освобождению?

– Так точно! Полгода готовились. Немцы хватали тех, кого подозревали, пытали, но ни один не выдал нашу группу. А мы вот, –  лейтенант показал оружие, которое держал в руках.

Это была заточка из куска металла, сужающаяся к своему концу, ручка обмотана полосками кожзаменителя. Самодельный кинжал. Руки у лейтенанта были в крови. Такое же оружие Буторин заметил еще у нескольких узников. Сумели изготовить, прятали как самую большую ценность. Сколько их, еще способных сражаться? Около тридцати гитлеровцев убито, но пленных в этой отчаянной схватке погибло еще больше.

Терять время было нельзя.

– Лейтенант, быстро тех, кто еще может сражаться, с автоматами к подъемникам. Нужно подняться наверх и неожиданно ударить сразу с нескольких направлений. И удерживать шахты лифтов, чтобы поднялись остальные. Там будет еще оружие. Здесь оставаться нельзя, здесь смерть! Те, кто ослаб, пусть помогают раненым тут, внизу. Сколько здесь подъемников?

– Три подъемника, товарищ майор, –  ответил лейтенант. –  Здесь, где вы из люка вышли, большой пятитонный грузовой лифт, рядом поменьше, трехтонный. А с противоположной стороны, вон там, рядом с конторкой инженеров, еще один лифт. Его называют «директорским». Пассажирский, чистый, для начальства.

– Боря! –  крикнул Буторин. –  Возьми с собой человек пятнадцать и займись «директорским» лифтом. Лейтенант, всех, кто может сражаться и у кого есть оружие, всех ко мне. Начнем атаку на верхний уровень с этих двух лифтов. Быстрее!

Буторин очень спешил. То, что здесь произошло, не могло не дойти до руководства завода. Тридцать человек, целый взвод автоматчиков погиб в подземных цехах. И если там, наверху, еще не до конца поняли, что тут было, надо спешить. Только вот с кем спешить? Убито и тяжело ранено около полусотни рабочих. Еще человек двадцать ранены легко, некоторые обессилели и просто не могут сражаться. Сколько всего остается для атаки? Около сорока человек. Эх, знал бы Сосновский, что здесь творится! Он бы помог, вмешался вовремя.

Вперед! Бойцы заполнили лифты, держа наготове оружие. Им предстоит захватить прилифтовое пространство наверху и удерживать его до тех пор, пока снизу не поднимется новая группа. И так расширять контролируемую территорию, на которую должны вывести всех рабочих.

И тут случилось то, чего Виктор боялся больше всего, –  лифт остался неподвижным. Он никак не реагировал на команды с пульта. Пульт был обесточен, на нем не горела ни одна лампочка. Все, наверху узнали о начавшемся бунте и заблокировали все подъемники.

Буторин велел всем выйти и занять оборону на случай, если немцы атакуют из лифтов. Коган уже все знал и шел навстречу.

– Сейчас они накопят силы и вышибут нас отсюда. Нам не продержаться и нескольких часов. Они могут направить сюда и отравляющий газ.

– Надо что-то придумать, Борис, –  взволнованно проговорил Буторин. –  Может, чисто технически есть какие-то варианты? Может, можно как-то подняться по лифтовым шахтам? Надо поговорить с инженерами. Тут же должны быть специалисты. И еще, Боря, раз уж случилась такая неприятная заминка, надо найти документы и того инженера, который обещал передать их Сосновскому. Как там его зовут?

…Когда стрельба стихла, Иржи Правец, лежавший до этого на полу и закрывавший голову руками, наконец поднялся и выглянул в окно. Его бил нервный озноб. Радоваться или падать и умирать от страха? Немцы были перебиты. Погибло в этой схватке и очень много рабочих. Вон сколько тел валяется. Что это значит? А то, что немцы наверху соберутся и придут, чтобы перебить остальных. И тогда –  смерть, и никакого выхода из этой ситуации. Если бы пленные проиграли этот бой, он бы мог еще надеяться на снисхождение, на то, что никто не узнает о его попытке помочь русским. А теперь?

Дверь резко распахнулась, и в конторку вошли двое с автоматами в руках. Это не военнопленные, это крепкие, здоровые мужчины. Один смуглый, черноглазый с большим хищным носом, второй с крупной головой и седыми волосами ежиком. Кто это такие, откуда они здесь взялись? Незнакомцы остановились, обвели взглядом комнату, заметили сейф и стоящего у окна испуганного человека.

– Иржи Правец? –  спросил черноглазый и ткнул пальцем в сторону сейфа: –  Документы?

– Да-да, –  сразу сообразил чех, –  документы здесь.

Иржи бросился в угол, извлек чемоданчик, поставил его на стол, не заметив, что сдвинул при этом брезент, укрывавший тело инженера Грушки. Расстегнув чемоданчик, инженер стал показывать документы, тыкать пальцем в грифы секретности, в чертежи и символику «ФАУ». Буторин перебирал бумаги, кивал головой, а Коган тем временем с интересом разглядывал угол комнаты, где из-под брезента торчали ноги в грязных ботинках. Наконец он подошел к телу.

– Что-то наш Иржи Правец очень разволновался, демонстрируя свой чемодан. А может, он расскажет, что тут произошло? Как-то странно все это, ты не находишь, Виктор?

С этими словами Коган стянул брезент, и взору разведчиков предстало тело с пробитой головой и открытыми глазами. Расспрашивать инженера было бессмысленно: он не поймет русского языка. Однако тема тут была явно интересная.

– Я думаю, что наш инженер теперь повязан с нами кровью, –  усмехнулся Коган, –  ему нет смысла предавать нас. Узнай немцы об убийстве, оно ему с рук не сойдет…

Лифты не работали, над головой была тишина. Буторин подозвал лейтенанта Васильева и спросил про немку-доктора, которая приезжала сюда лечить больных дизентерией.

– Да, я видел ее, –  ответил Васильев. –  Врачей сначала приезжало пятеро. А последние два раза она была одна.

– Одна? И справлялась?

– Ну, тут сложно не справиться. Пятеро умерли, прежде чем медики начали лечить нас. А за лежачими больными ухаживали ходячие. Я вот тоже несколько дней ухаживал за ними, когда руку повредил. Кстати, эта врач мне руку и лечила.

– А сейчас она где?

– Не знаю, –  пожал плечами лейтенант. –  Сегодня утром приходила, а потом на лифте поднялась наверх. Это было часа за два до вашего