Кризисное обществоведение. Часть 2 - Сергей Кара-Мурза

В цитированных работах констатируется, что «представлявшие» рабочий класс группы были во время перестройки и реформы 1990-х годов демонтированы и «пересобраны» таким образом, что они полностью перестали выполнять свои функции, необходимые для существования и воспроизводства промышленных рабочих России как «общности для себя». Из них были, во-первых, исключены кадровые рабочие — основной контингент в составе актива. От общности рабочих были оторваны и даже противопоставлены ей управленческие работники предприятий и госаппарата («Рабочих как социальную силу перевели в разряд объектов и даже потенциальных оппозиционеров, каковыми реально они вскоре и сделались» [91]). Наконец, в новую политическую систему были включены профсоюзы, которые не завоевали легитимности в глазах рабочих и потому не могут быть их доверенными институциями.

О политических партиях и говорить нечего, они сейчас не связаны ни с какими социальными группами («рабочие отказываются идти в лоно социал-демократии, промышленники не поддерживают гайдаровскую партию»). В этом отношении рабочие мало чем отличаются от других социальных групп — политические установки хаотичны и матрицей для сплочения общностей служить не могут:

«Сегодня подавляющее большинство россиян (72,4%) либо отказываются, либо затрудняются с самоидентификацией в рамках сложившегося идеологического спектра. С ростом доли россиян, не определившихся в идейно-политическом отношении, снижается число приверженцев всех без исключения течений. Особенно резко выглядит падение популярности идеологии так называемого центризма: с 24,6 до 7,6% всего за три года» [111].

Таким образом, основные пучки связей, собиравших небольшие локальные группы работников промышленных предприятий в организованную профессиональную общность «рабочего класса России», были за двадцать лет разрыхлены, разорваны и перепутаны так, что можно говорить о глубокой дезинтеграции этой общности! Если учесть, что рабочие лишились и представлявшей всю эту общность активной группы (субститута), а политическая система с помощью СМИ вывела рабочих в глубокую «социальную тень», то можно сказать, что в настоящее время «рабочий класс-в-себе» существует лишь латентно, не представляя из себя социальную и политическую силу. Это состояние определяется в таких формальных терминах:

«Поскольку социальные группы определяются их институционализацией в устойчивых, признанных de facto или гарантированных de jure статусах, постольку перечень социальных групп, которые признаются доксой существующими, определяется в каждый момент времени исходом борьбы, одновременно символической, политической и социальной, между агентами, занимающими различные позиции социального пространства» 27 [73].

Промышленные рабочие России снова станут профессиональной общностью, когда смогут выстроить, с помощью союзных социокультурных сил, свою новую мировоззренческую матрицу (шире — когнитивную структуру), информационные связи, язык и культурный стиль. Этот процесс только начинается, но его динамику прогнозировать трудно, она может резко ускориться.

Разумеется, очень многие из соединявших ранее рабочих связей сохранились, они непрерывно воспроизводятся под воздействием объективных условий труда и быта, памяти, разума и культуры. Примером может служить сохраненный в трудных условиях коллективизм — даже на фоне атомизации и сдвига к индивидуализму. Вот вывод из исследований (2008):

«Культурные традиции взаимопомощи в работе, коллективной ответственности за использование рабочего времени, хороших отношений с товарищами по работе продолжают сохраняться у большинства рабочих в постсоветское время. Однако происходит это скорее по инерции, а не под влиянием новых менеджериальных технологий или организованных усилий самих рабочих. Их сохранению способствуют успешная деятельность предприятий, лучшие возможности для заработка, устоявшиеся традиции советских принципов организации труда… В целом, можно утверждать, что по мере становления предприятий на новых основах отношений собственности: будь то частной, созданной “с нуля”, либо бывшей государственной, а ныне акционерной, происходит распространение трудового корпоративизма на основе культурных традиций советского прошлого. Причем преобладающую роль в этом играют не специально разработанные управленческие технологии, а культурные практики самих работников» [137].

Это ценный материал, который надо беречь и обновлять, но для обретения системного качества его недостаточно. Возрождение рабочего класса как сплоченной общности — срочная общенациональная задача. В ее решении должна принять участие вся патриотическая интеллигенция. Более того, общий кризис индустриализма делает нашу национальную задачу частью общемировой проблемы.

А. Турен в своей драматической по выводам работе писал: «Для предотвращения варварства социальная теория и социальное действие в равной мере апеллируют к способности создать и воссоздать узы, которые могут быть и узами солидарности, и узами регулирования экономики» [143].

Лекция 9

Социокультурные общности. Часть 3

Эта незапланированная лекция дополняет две предыдущих. В принципе, судьбу других больших общностей можно было бы представить, следуя методологической цепочке, предложенной ранее. Были даны общие суждения социологов, предварительные учебные вводные (на примере научного сообщества), а затем описание дезинтеграции общности рабочих. Но здесь стоит помочь самостоятельным рассуждениям, приведя краткие фактические сведения и дополнительные замечания.

Снова стоит напомнить, что сейчас мы обсуждаем дезинтеграцию больших общностей post factum. Их уже не существует в российском обществе. Но для кризисного обществоведения необходимо описание процесса дезинтеграции, поскольку «сборка» и воспроизводство новых общностей требует знания о внутренних связях. Это знание достигается анализом поломок и разрушений. В технике это удается при изучении аварий или при экспериментах, в обществе — при изучении социальных катастроф как «незапланированных экспериментов». Состояние общества в 2008 году исследователи его структуры характеризуют так: «Современную социальную структуру российского общества нельзя рассматривать как стабильное устойчивое явление. Появившиеся различные формы собственности привели к рождению новой социальной структуры с новыми формами социальной дифференциации. Основной характеристикой современного российского общества является его социальная поляризация, расслоение на большинство бедных и меньшинство богатых…

Формируется класс собственников, расширяются средние слои. Появился слой менеджеров, гастарбайтеров, маргиналов, бедных. Россия активно включается в процессы “глобализации”, порождая различные “гибридные практики” и “кентавризмы”… Регионализация и анклавизация в настоящее время — существенная характеристика всей социально-экономической и политической жизни страны. Поэтому важнейшая задача — изучение отдельных слоев и групп со всей системой социальных конфликтов и противоречий в различных регионах страны, резко различающихся между собой по многим экономическим и социально-культурным показателям» [38].

Здесь кратко опишем процесс дезинтеграции трех больших общностей за последние 25 лет.

Крестьянство

Второй по величине, после рабочего класса, общностью, унаследованной РФ от советского общества, было крестьянство. Оно считалось классом, хотя признаков «классовости» в нем было еще меньше, чем в «рабочем классе». Но это уже несущественно. Иногда уточнялось: колхозное крестьянство, т. е. общность, сформировавшаяся в конкретной социальной форме колхоза, возникшей в СССР 30-х годов XX века. После войны за 30 лет было произведено постепенное укрупнение колхозов, и они из небольших кооперативов жителей одной деревни превратились в многопрофильные крупные предприятия с высокой концентрацией кадров специалистов и техники.

Строго говоря, в общность «крестьянство» включались и работники совхозов, которые по своим социальным и культурным признакам в 1980-е годы уже мало отличались от колхозников. И те и другие жили в сельской местности (в селах и деревнях) и трудились на крупных сельскохозяйственных предприятиях. В 1989 году в СССР действовало 23,5 тыс. государственных предприятий (совхозов) и 27,9 тыс. кооперативных предприятий (колхозов). В совхозах работало 11 млн и в колхозах 11,8 млн человек. Имелись также межхозяйственные предприятия и организации (6,6 тыс., 327,8 тыс. работников). Примерно половина этой общности жила и трудилась в РСФСР.28

Судьба этой общности после 1991 года, в принципе, схожа с судьбой рабочего класса, хотя во многих отношениях тяжелее. В 2008 году член Совета Федерации РФ С. Лисовский сказал: «Мы за 15 лет уничтожили работоспособное население на селе». Надо же вдуматься в эти слова! Уничтожили…