На свои круги (СИ) - Турлякова Александра Николаевна

Иона, глядя в какую-то точку в пространстве, села на скамью и посадила к себе на колени девочку. Молчала, обдумывая всё, что услышала.

- Ты... Вы могли бы сказать об этом раньше...

- И ты смогла бы жить с этим? Знала бы, кто я, и всё было бы нормально?

Иона вздохнула.

- Не знаю. Наверное, вы правы...- Долго глядела ему в лицо, рассматривая, будто видела впервые.

Хотела, хотела увидеть в нём что-то новое, то, что не замечала раньше, но он был прежним, знакомым, это всё тот же Эрвин, которого она знала.

- Простите, что я не могла дать вам положенного содержания, ухода, что вам приходилось трудиться, чтобы прокормить себя и нас, что я...

- Иона!- он резко перебил её, видя растерянность во взгляде.- Перестань! Хватит!

Она поджала губы, всеми силами стараясь избавиться от нахлынувших чувств. Как она могла не замечать этого раньше? Как не видела этого всего? Его тон, манера держаться, как он ходит, сидит, как говорит с ней. Всё же видно! Как она не замечала этого! Граф, сын графа, аристократ. И она – ткачиха, вдова, бедная, необразованная вдова.

Как она могла спорить с ним, перечить ему? Как смела? И он выступал за неё на этом поединке? Рисковал своей жизнью ради неё? Знал, кто он, и что его ждёт, а всё равно согласился. Он что, настолько был уверен в победе? Да нет, не похоже. Она помнила, как он нервничал и боялся. Он такой же человек, как все, со своими страхами и тревогами.

- Когда вы уйдёте?- спросила тихо, почти неслышно.

Эрвин глядел на неё и на девочку у неё на коленях. Да, она знала, что он скрывает какую-то тайну, хорошо помнила, как он появился у неё, может быть, даже и ожидала от него чего-нибудь, но чтобы вот так – нет. Он – граф.

- Скоро... Надеюсь, что скоро.

- И куда?

- Попробую найти покровителя, мне нужен кто-то, кто сможет помочь мне, кто-то с титулом...

Иона согласно кивала, понимая его мысли, да, у него свои интересы, ей не до этого, ей бы знать, как заработать, да выжить, да мальчишек вырастить. Что ей покровители и их титулы?

- О, а вот и Эрвин вернулся!- Зашёл Витар с сыновьями Ионы.

Сразу же всё смешалось, загомонили о другом, Эрвин только был более молчалив, чем обычно, зато сама Иона болтлива и приветлива, обнимала сыновей и не отпускала с рук дочери кузнеца.

«Она справится... Она сможет прожить без меня... Она сильная... И Витар не бросит её...» Думал, наблюдая за ними, как разговаривают они, как смотрят друг на друга, как дети их окружают их двоих. «Да, она справится... И стерпится, и слюбится. Она молодец».

* * * * *

Ания опустила вышивку и загляделась в окно. В открытые ставни видно, как по голубому небу плыли облака, и среди них носились стрижи. Началось лето. Тёплое солнечное лето, её первое лето здесь, в Дарнте. Первое, и может быть, не последнее.

Да, барон Элвуд немного смягчил к ней отношение, как обещал это в монастыре, откуда забирал беременную жену. Он перестал её бить, перестал быть таким жестоким, как был раньше, в его действиях сохранились холодность и жёсткость, но это уже были новые отношения. Ания подозревала, что это совсем не потому, что в нём проснулась совесть, или он стал вдруг жалеть жену. Нет. Он был охвачен другим, все его мысли, идеи были заняты чем-то посторонним, чем-то более важным, что даже стремление родить сына-наследника ушло на второй план, потеряло былую значимость.

Постоянно приезжали какие-то люди, гостили по несколько дней и уезжали, доставлялись вестовыми какие-то письма, гонцы сновали туда-сюда. Барон стал каким-то задумчивым и отстранённым, всё время думал о чём-то своём. Но даже и в мыслях его не было делиться чем-то с Анией. «И слава Богу...»- думала она.

Со своими сокровенными мыслями барон редко обращал внимание на жену, а уж она радовалась этим временным передышкам. Он приходил к ней, как к жене, но даже в эти моменты близости был занят своими мыслями, быстро оставлял её и тут же уходил. Не бил, не ругал, да, был сух и неласков, но Ания уже и за это возносила молитвы Богородице. Пусть так, пусть всё будет хотя бы так, она радовалась и этому.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Несколько дней назад барон обрадовал, что желает поехать на турнир и хочет взять с собой и Анию.

Турнир? Она никогда не была на турнирах, она читала про них, но никогда не видела своими глазами. Приближение дальней поездки заставляло её нервничать в предвкушении новых впечатлений и ярких событий. Она хотела попасть на этот турнир и боялась, что барон Элвуд передумает и в последний момент решит оставить её дома. Она даже скрывала свои чувства и желания, чтобы муж не догадался и не сделал ей всё в пику. Пусть думает, что ей всё безразлично, что ей всё равно.

Дни шли, а барон не менял своего решения. Затаённая радость и надежда, спрятанные глубоко в сердце, заставляли её глаза сиять, она даже сама боялась этого. Уж скорее бы отправиться в эту поездку, скорее бы покинуть этот холодный замок. Она считала каждый день и готова была лишиться чувств от переизбытка эмоций, когда барон приказал ей и камеристке собирать сундуки в дорогу.

Слава Богу! Слава Богу! Хоть что-то изменится.

часть 12

Эрвин стоял, прислонившись плечом к стене, наблюдал за поющим менестрелем, тот негромко наигрывал себе на лютне.

- Добро теплом твоей руки

Меня коснулось безмятежно,

И звёзды светят с высоты,

И розы пахнут нежно...

Эта песня и эти стихи посвящены баронессе Айрин Одернской. Да, всё получилось так, как предполагал сэр Радли, встреченный в кабаке Виланда. Эрвин пришёл к ней и попросил помощи. Конечно же, он не стал рассказывать ей всё, что было с ним в прошлом, он боялся говорить о коварстве родного дяди. Он тянул время. Может быть, потом, когда немного оглядится, когда поймёт, можно ли довериться кому-нибудь из окружения баронессы, он и расскажет о предательстве, но пока нет.

Сейчас он был для всех бедным рыцарем без наследства, младшим сыном своего отца, оставшимся даже без доспехов и своего коня.

Баронесса Айрин выслушала его с такой любовью и пониманием на лице, что даже не спросила, кто его отец и с каких он земель. Её доброта поистине была безграничной, и Эрвин мог смело подписаться под всеми словами в песне менестреля.

Женщина потеряла мужа и всех детей, последним погиб младший сын, о котором рассказывал Эрвину сэр Радли. Оставшись в одиночестве, баронесса посвятила свои последние годы служению людям, тем, кому нужна помощь, особенно молодым рыцарям, таким, как Эрвин: без земли, без титулов, без громких имён.

Её замок был полон молодых людей, монашек, пилигримов, менестрелей, каждому находилось место и своя забота. Погостив, многие отправлялись дальше, кто-то уходил в монастырь, кто-то отправлялся на службу, находил сеньора, уезжал на турнир.

Первое время Эрвин не верил в бескорыстность баронессы, старался угадать её личные мотивы, между делом выспрашивал у молодых людей из окружения о её отношениях с ними. Но потом понял: нет, она, в самом деле, благочестива и чиста в помыслах, часы проводит в молитвах и переживает за всех, кому дала кров и пристанище. Сердце её полно добра и любви к ближнему больше, чем у большинства из тех, кто обряжён в рясу. Она верила, что, помогая людям здесь, она облегчает участь своим любимым там, на небесах. Она молилась за души супруга и детей, и думала, что помогает и им и себе, конечно.

С первых же дней она приблизила к себе Эрвина, часто приглашала его к себе на совместные молитвы, заставляла его слушать то, что читает ей камеристка, старалась выспросить у него о его тайных желаниях и мечтах, задумчиво трепала его по плечам, и грустно улыбалась, глядя ему в лицо. Одна из старых горничных сказала ему, что Эрвин похож на её погибшего младшего сына, поэтому баронесса так и привязалась к нему. Об этом предупреждал и сэр Радли.

Да, большего и желать нельзя. Он хорошо устроился, он был здесь в своём мире, тренировался среди других ребят, ездил верхом, охотился, участвовал в пирах и праздниках, много времени проводил с баронессой.