Последняя шутка Наполеона - Григорий Александрович Шепелев

уже сдохнем. Так что, если там и остались какие-нибудь твои отпечатки – не беспокойся.

– Чёрт! А мобильники? – спохватилась Рита, – кто-то мне говорил, что месторасположение даже выключенного мобильника можно вычислить по какому-то там сигналу, который он излучает!

– Оба мобильника – у меня в карманах. Давай подъедем к реке, я ноги заодно вымою.

Миновав поворот на село, Рита по довольно крутому спуску, рядом с которым стоял колодец и рос раскидистый вяз, скатила "Форд" к берегу и проехала по нему к реке ещё метров пятьдесят. Обе вышли. При свете фар Наташа узнала место, хотя была здесь впервые. Да, вот обрыв. Вот маленький каменистый пляж справа от него. Вот, ещё правее, кусты над устьем ручья. Плакучие ивы обменивались тревожным шёпотом на ветру. Шуршала трава. В холодной, чёрной реке иногда зловеще плескалась очень большая рыба.

– Это и есть те самые Камешки? Здесь купались Дашка, Танька и Вика?

– Да. А вон там, в траве над обрывом, лежали мы – я, Димка и Сфинкс.

Зашвырнув мобильники в реку, Наташа вымыла ноги и по траве подошла к машине. Рита стояла рядом с открытой дверью. Курила, глядя куда-то вдаль, за кусты противоположного берега. Там, в тумане, который смешивал сны с реальностью, простирались луга. За ними был лес, в чащобах которого затерялось древнее кладбище. Глаза Риты блестели так, что её подруге впервые за этот вечер стало не по себе.

– Я очень замёрзла, – пожаловалась она, – поехали, Ритка.

Просьба была исполнена. Дома Рита прежде всего навестила Сфинкса, который встретил её обиженным хрюканьем. Выпустив поросёнка в сад, она присоединилась опять к Наташе. Та наверху пила чёрный кофе, поскольку рома осталось мало. На столе, точно, лежала Библия, изданная ещё при царе. Именно её много лет назад скептически изучал Иван Яковлевич.

– Я тебе обязана жизнью, – сказала Рита, садясь за стол. Наташа взглянула на неё весело.

– Ты об этом говоришь так, словно я должна буду пожалеть об этом поступке!

– Ты проницательна, моё солнышко.

Положив на стол свой мобильник, Рита спокойным голосом рассказала всё, что днём рассказала Тане. Дала послушать и диктофонную запись. За окнами уж стояла ночь. Проклятая ночь. Страшнее её была лишь одна, с которой прошло уже десять лет. Немногим страшнее. Северный ветер дребезжал стёклами, доносил откуда-то заунывный крик ночной птицы. Прослушав запись, Наташа допила кофе. Она молчала.

– Убей меня, – попросила Рита, – я не обижусь. Я бы убила такую тварь. Тем более, я опасна – я много знаю.

– Уж лучше убить его, – бросила Наташа, пожав плечами.

– Кого – его?

– Молодого дервиша. У него нет шансов исправиться. Он так молод, и уже дервиш! Как ты считаешь?

– За что его убивать? – воскликнула Рита, – за то, что он спас мне жизнь?

– Конечно же, не за это. Но, между прочим, в книге, лежащей перед тобой, прямым текстом сказано: «Семя, которое не погибнет, не принесёт плодов». Так что, он тебе оказал сомнительную услугу.

– У тебя есть возможность это исправить!

– Нет у меня подобной возможности, – закурив, сказала Наташка, – я – не Синедрион, моя дорогая.

Рите вдруг стало ещё тоскливее.

– Твою мать! – вскричала она, – а кто ты? Апостол?

– Вряд ли. Не ты ведь мне мыла ноги. Кроме того, у меня – свой путь, а не твой. Я дервишей ненавижу. Я буду их убивать, пока не убьют меня.

– А что тебе это даст?

– Риточка, нельзя становиться лучше! Нельзя, нельзя! Иисус сказал: "Не мир я принёс, но меч"! А ты хочешь быть добрее? Твоё желание привело к тому, что ты, призванная в мир для того, чтоб его спасти, улеглась под дервиша!

– Дура! Откуда ты всё это взяла? – пожала плечами Рита, – когда Дмитрий Львович Бликов сравнил Цветаеву с Богом, я поняла, о чём речь. Марина Цветаева сделала невозможное – создала формулу поэзии. А я просто пишу стихи! Я пятнадцать лет не верила в то, что смогу быть счастлива. А теперь, когда надо мной вдруг что-то забрезжило и я робко шепчу об этом, мне говорят: "Не смей! Ты – не человек!"

Встав из-за стола, она подошла к дивану и улеглась на него ничком. Запах детства, который бережно сохранил для неё диван, навеял воспоминания. Было ей теперь всё равно, что скажет Наташка. Та, вероятно это почувствовав, очень долго молчала. Но бесконечно молчать она не могла.

– Риточка, я правильно понимаю, что ты увидела на надгробии слово "ТЫ", под ним – два числа, 20 и 13, а между ними – пробел?

– Совершенно точно, – оторвала Рита нос от подушки, глядя на собеседницу с изумлением, – между буквами "Т" и "Ы" также был пробел, буква "Л" скрошилась. Перед двадцаткой цифры осыпались, как и перед тринадцатью. Этот самый Мутлыгин родился в тысяча восемьсот двадцатом году, а в тысяча девятьсот тринадцатом помер.

– Да это я поняла всё сразу! Матвей, по-моему, тоже понял. Теперь, благодаря Библии, мне открылись ещё две вещи, а именно: кто такой этот Миша, который пришёл к тебе по твоему зову и спас тебя, и что означала надпись на камне.

– При чём здесь Библия? – уже с некоторой досадой спросила Рита, – без неё ясно, что Миша – это медведь, а надпись на камне – год моей смерти, а также Димкиной!

– Ненормальная! Ты всерьёз считаешь, что тот, кто стоял за ёлками, испугался медведя?

Рита растерянно приняла сидячее положение.

– Так там больше никого не было…

– А с чего ты это взяла?

– Да я никого не видела!

– А того, кто стоял за ёлками, видела?

– Нет. Но я ощущала его присутствие!

У Наташки вырвался вздох, как будто она столкнулась с непроходимой тупостью.

– Да, конечно! Ты ощущала его присутствие, потому что он собирался тебя убить. Ему было незачем шифроваться. А тот, кто примчался тебя спасать, вовсе не хотел, чтоб ты ощущала его присутствие.

– Ну, и кто примчался меня спасать?

– Тот, кто изначально противостоял Сатане, особенно когда Сатана хотел уничтожить Деву Марию вместе с её младенцем, и кто, в конце концов, победит – Михаил-архангел!

На этот раз тяжкий вздох вырвался у Риты.

– Наташка! Я ведь тебя просила растянуть ром на пару недель. А ты его выпила за три дня! Скажи мне – ты понимаешь, что поступила нехорошо?

– Вся эта история не со мной, а с тобой приключилась, Риточка, – возразила Наташка, гася окурок, – и я тебя не спросила, сколько ты выпила тогда водочки. Да, мои комментарии к ситуации пахнут "белочкой", но не более, чем сама эта ситуация. И они основаны на Священном писании. Согласись, что более прочного основания для каких-либо выводов из твоей истории не найти.

– Да где в Священном писании говорится о том, что дьявол гонялся за Богородицей и её младенцем? – вскричала Рита.

– Ты избрала правильный глагол. В Апокалипсисе – не помню, в какой главе, довольно подробно