Кто нашел, берет себе /Что упало, то пропало/ - Стивен Кинг

В просторных комнатах почти ничего не осталось, от чего они кажутся еще просторнее. Кондиционеров здесь нет, поэтому внутри стоит жара, а воздух отдает затхлостью и пылью. К тому же, поскольку окна забиты, здесь почти темно. Шаги Пита разносятся эхом, когда он сначала идет к самой большой из комнат, где молодежь играла в настольные игры и смотрела телевизор, а затем заходит на кухню. Двери в подвал тоже заперты, но ключ, которым он впервые хотел открыть входную дверь, подошел. К счастью, оказалось, что электричество в здании не выключено — захватить с собой фонарик он не догадался.

Он несет первую коробку вниз и видит то, что радует глаз: подвал забит хламом. К одной из стен сдвинутые десятки игровых столов, у другой рядами составлена, Наверное, сотня складных стульев. Здесь полно частей старых стереосистем, давно устаревших игровых приставок и главное — целые кучи картонных коробок, очень похожих на него. Он заглядывает в несколько из них и видит старые спортивные кубки, фотографии местных команд восьмидесятых и девяностых годов в рамочках, экипировка кетчера, что видел жизнь, рейвах в виде кучи деталей из набора «Лего». Надо же, две картонки даже подписанные «Кухня»! Пит ставит свои рядом с этими последними. Как там и было.

«Это лучшее, что я могу сделать, — полагает он. А если еще повезет выйти отсюда и не нарваться не на кого, кто начнет спрашивать, какого черта я здесь делаю, будет вообще замечательно». Он запирает подвал, потом идет к главному входу, прислушиваясь и все время вспоминая, как приводил сюда Тину, чтобы она не слушала, как ругаются родители. Чтобы они оба этого не слушали.

Пит осторожно выглядывает на Березовую улицу, видит, что на ней никого, и спускает тележку Тины лестнице. Возвращается к двери, запирает ее, после чего идет домой, не забыв снова помахать мистеру Таю. На этот раз махать проще. Он даже несколько раз бросает фрисби Билли. Второй в воздухе перехватывает собака, и они оба хохочут. Теперь, когда записные книжки лежат в подвале Зала отдыха среди других картонных коробок, смеяться тоже легко. Пит будто весь стал легче фунтов на пятьдесят.

А то и на все сто.

18

Когда Ходжес входит в прихожую крошечного номера на седьмом этаже «Тернер билдинг» на Ловер-Марлборо-стрит, Холли взволнованно меряет шаги, изо рта у нее торчит ручка «Бик». Увидев его, она останавливается.

— Ну наконец-то!

— Холли, мы разговаривали по телефону всего пятнадцать минут назад. — Он осторожно достает ручку у нее изо рта и рассматривает следы от укусов на колпачке.

— А кажется, гораздо дольше. Они там. Похоже, подруга Барбары плакала. У нее были красные глаза, когда я принесла им кока-колу. Иди, Билл. Иди, иди, иди.

Касаться Холли он не станет, только не сейчас, когда она в таком состоянии. Мало что с ней с перепугу произойдет. Хотя сейчас ей уже гораздо лучше, чем когда он встретил ее впервые. Под терпеливой опекой Тани Робинсон, Джерома и матери Барбары у нее развилось что-то вроде вкуса в одежде.

— Пойду, — говорит он. — Только я был бы не против сперва немного разобраться. Ты знаешь, что вообще происходит? — Есть много разных вариантов, ведь хорошие дети не всегда так уж и хороши. Это могла быть какая-то мелкая кража в магазине или травка. Возможно, в школе их кто запугивает. Или какой-то дядя с быстрыми ручками и шаловливыми пальчиками. По крайней мере, можно быть уверенным (почти уверенным, все возможно), что подруга Барбары никого не убила.

— Это брат Тины. Тина — это имя подруги Барбары, я уже говорила? — Холли не замечает, как он кивнул; она жадно смотрит на ручку. Не получив ее, берется за нижнюю губу. — Тина думает, что ее брат где-то украл деньги.

— Сколько ее брату?

— Учится в средней школе. Это все, что я знаю. Можно мне мою ручку?

— Нет. Выйди на улицу и выкури сигарету. — Ее глаза поднимаются вверх и смещаются влево. Ходжес, когда еще был полицейским, видел этот красноречивый движение много раз. Оливер Мэдден даже несколько раз такое производил, если вспомнить, а по лжи Мэдден — профи. — Я бросаю …

— Только одну. Это тебя успокоит. Ты накормила их?

— Как-то не подумала об этом. Какая я…

— Ничего страшного. Через улицу куча чего-нибудь перекусить. «Нутрабар» или что-то тому подобное.

— «Нутрабар» — это батончики для собак, Билл.

Он терпеливо объясняет:

— Значит, энергетические батончики. Здоровая еда. Без шоколада.

— Хорошо.

Она идет в вихре юбок и босоножек. Ходжес делает глубокий вдох и входит в свой кабинет.

19

Девочки сидят на кушетке. Барбара черная, а ее подруга Тина белая. Его первая странная мысль: соль и перец в солонке и перечнице из одного набора. Только солонка и перечница не совсем одинаковые. Да, у обоих волосы завязаны в хвостик. Да, на обоих одинаковые кеды и другие вещи, которые считаются модными для девочек-подростков в этом возрасте. И да, у каждой в руках журнал с его кофейного столика — «Погоня», посвященный поиску беглецов должников, не самое лучшее чтиво для девочек, но это ничего, потому что ни одна из них не читает.

Барбара в школьной форме и имеет более или менее собранный вид. Ее подруга в черных слаксах и голубой футболке с аппликацией бабочки на груди. Лицо ее бледное, покрасневшие глаза смотрят на него с надеждой и одновременно со страхом, от чего сжимается сердце.

Барбара соскакивает с кушетки и обнимает его. Ранее она бы максимум стукнулась с ним кулаками, да и то в крайнем случае.

— Привет, Билл. Рада тебя видеть. — Как по-взрослому она говорит, как выпрямилась. Неужели ей уже четырнадцать? Возможно ли такое?

— И я рад тебя видеть, Барбс. Как Джером? Собирается летом домой приезжать? — Джером сейчас студент Гарварда, и Тайрон Экстазный Кайф — его альтер эго, — похоже, ушел на покой. Когда Джером еще учился в средней школе и помогал Ходжесу, Тайрон был частым гостем. Ходжес не слишком за ним скучает, Тайрон всегда слишком ребячился, но Джерома ему не хватает.

Барбара морщит носик.

— Приезжал на неделю и снова уехал. Он ведет свою девушку, она откуда-то из Пенсильвании, на котильон. Ты не считаешь это расистским? Я считаю.

Ходжес на это не ведется.

— Возможно, познакомишь меня со своей подругой?

— Это Тина. Она раньше жила на Ганновер-стрит. Она хочет в следующем году со мной перейти в Чапел-ридж. Тина, это Билл Ходжес. Он может помочь тебе.

Ходжес слегка наклоняется, чтобы протянуть руку белой девушке, которая так же сидела на кушетке. Она сначала отшатывается, потом робко пожимает руку. Отпустив ее, начинает плакать.

— Не надо было мне приходить. Пит меня убьет.

«Вот черт», — полагает Ходжес и достает из коробочки на столе несколько салфеток, но не успевает дать их Тени, потому Барбара выхватывает их у него из руки и вытирает девочке глаза. Затем снова садится на кушетку и обнимает ее.

— Тина, — говорит Барбара, причем достаточно строго, — ты пришла ко мне и сказала, что тебе нужна помощь. Это помощь. — Ходжес удивлен тем, как сейчас она похожа на свою мать. — Просто расскажи ему то, что рассказала мне.

Барбара возвращается к Ходжеса.

— Моим об этом ни слова, Билл. Холли тоже. Если расскажешь папе, он расскажет Тиныному папе, и тогда у ее брата действительно будут неприятности.

— Пока не будем об этом. — Ходжес вытягивает из-за стола вращающееся кресло, оно сидит там крепко, но ему это удается. Ему не хочется, чтобы его и перепуганную подругу Барбары разделял стол, из-за чего он был бы слишком похожим на директора школы. Ходжес садится, зажимает руки между коленями и улыбается Тени. — Давай начнем с твоего полного имени.

— Тина Аннетт Сауберс.

Сауберс. Где-то в памяти тихо звякает колокольчик. Одна из старых дел? Возможно.

— Что тебя беспокоит, Тина?

— Мой брат украл деньги. — Шепотом. Глаза снова переполняются слезами. — Возможно, много денег. И он не может их вернуть, потому что их уже нет. Барбаре я рассказала, зная, как ее брат помог остановить того пси-ха, который ранил нашего папу, когда тот псих хотел взорвать концерт в МАК. Я подумала, вдруг Джером сможет помочь мне, он же даже специальную медаль получил за храбрость. Его и по телевизору показывали.

— Да, — говорит Ходжес. Холли тоже должны были показывать по телевизору; она проявила не менее храбрости, и они приглашали ее, только на этом этапе своей жизни она скорее бы проглотила очиститель для водосточных труб, чем встала бы перед телекамерой, чтобы отвечать на вопросы.

— Только Барбс сказала, что Джером в Пенсильвании, и вместо него я должен поговорить с вами, потому что вы работали в полиции. — Она смотрит на него величезными, полными слез глазами.

Сауберс, рассуждает Ходжес. Так, хорошо. Имени его вспомнить не может, но фамилия забыть трудно, и он знает, почему звякнул то колокольчик в памяти. Сауберс был одним из пострадавших у Городского Центра, когда Хартсфилд въехал в толпу желающих устроиться на работу.