Отпуск на двоих - Генри Эмили

На Джулиана он был совсем не похож. В нем не было ни всепоглощающей страсти, ни непредсказуемости. Мы виделись два-три раза в неделю, и мне это нравилось, потому что у меня оставалось полным-полно времени для себя.

Я ходила с Рейчел на фитнес, долго бродила по торговому центру в Центральном парке, сжимая в руках подтаявший рожок с мороженым, посещала открытия художественных галерей, а по вечерам частенько оставалась на киновечера, которые проводили в баре по соседству с моей квартирой. Люди в Нью-Йорке оказались куда дружелюбнее, чем меня пугали. Когда я поделилась этой мыслью с Рейчел, она ответила:

– Большинство людей здесь неплохие. Просто они очень заняты.

Когда я сказала то же самое Гиллермо, он рассмеялся и нежно обхватил мое лицо ладонями.

– Ты такая милая, – сказал он. – Надеюсь, ты не позволишь этому городу себя изменить.

Это, конечно, было милым, но вместе с тем и поселило в моей душе смутную тревогу. Как будто Ги любил во мне не какую-то неотъемлемую часть моей души и личности, а всего лишь какую-то черту характера, которая могла бы со временем измениться.

Пока мы часами блуждали по улицам Нового Орлеана, я все хотела рассказать об этом Алексу, но каждый раз останавливалась, так и не произнеся ни слова. Мне хотелось, чтобы ему понравился Гиллермо, и я боялась, что Алекс может оскорбиться за мою честь.

Так что я рассказывала ему совсем про другое. Про то, какой Гиллермо спокойный, и как легко его рассмешить, и с какой любовью он относится к своей работе и к еде в целом.

– Он тебе понравится, – сказала я с искренней уверенностью.

– Уверен, что понравится, – согласился Алекс. – Если он нравится тебе, то и мне он тоже понравится.

– Хорошо, – сказала я.

А потом он рассказал мне про Сару – свою неразделенную любовь из колледжа. Он столкнулся с ней на улице, когда приезжал к друзьям в Чикаго пару недель назад. Они даже сходили выпить.

– И?

– И ничего, – сказал Алекс. – Она живет в Чикаго.

– Не на Марсе же, – парировала я. – Это не так уж и далеко от Университета Индианы.

– Она мне иногда пишет, – признался Алекс.

– Ну естественно, – ответила я. – Ты же настоящая находка.

Он очаровательно-застенчиво улыбнулся.

– Не знаю. Может быть, когда я в следующий раз приеду в Чикаго, то встречусь с ней снова.

– Ты обязательно должен это сделать, – твердо произнесла я.

Я счастлива с Гиллермо, и Алекс тоже заслуживает счастья. Если в наших отношениях и было невысказанное напряжение – те самые пять процентов «а что, если», – то сейчас оно, кажется, разрешилось.

Когда я арендовала квартиру во Французском квартале, это показалось идеальной идеей. На деле же выяснилось, что по ночам здесь было довольно шумно. Музыка не прекращалась до трех или даже четырех часов ночи, после чего следовал небольшой перерыв, и с раннего утра все начиналось заново. К счастью, в «Эйс-Хотел» имелся отличный открытый бассейн на крыше, посещение которого было бесплатным по выходным. Мы отправились туда под конец недели, чтобы подремать на солнышке, растянувшись в шезлонгах. За всю неделю я так хорошо не спала, как за эти несколько часов, проведенные в общественном бассейне, что, в общем-то, о многом говорило. Я была так вымотана, что голова у меня абсолютно отключилась.

Это был последний день нашего путешествия, и мы с Алексом решили сходить на экскурсию по местному кладбищу. Мы ожидали, что нам расскажут парочку историй о местных призраках, но вместо этого экскурсовод увлеченно повествовал о том, как католическая церковь ухаживала только за некоторыми из могил – за теми, которым оплатили «надлежащий уход» еще много поколений назад – и полностью игнорировала все остальные, позволяя надгробиям осыпаться под влиянием неумолимого времени.

Тема, как по мне, была невероятно скучной, сверху нещадно палило солнце, спина у меня болела, оттого что всю неделю я ходила в сандалиях на плоской подошве, и я так плохо спала, что едва шевелилась. Вскоре Алекс заметил мои страдания и сделал все, чтобы меня развеселить. Каждый раз, когда мы останавливались у очередной могилы, чтобы выслушать очередную порцию сухих неинтересных фактов, Алекс поднимал руку.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

– А эта могила? Здесь тоже нет призраков? – спрашивал он.

В первый раз экскурсовод рассмеялся в ответ, но Алекс не унимался, и с каждым разом лицо у нашего гида становилось все более постным. Наконец мы подошли к большой белой пирамиде из мрамора, стоящей среди других обычных прямоугольных надгробий во французском и испанском стиле, и Алекс снова задал сакраментальный вопрос про призраков.

– Я очень надеюсь, что нет! – фыркнул экскурсовод. – Это надгробие Николаса Кейджа!

Мы с Алексом сдавленно рассмеялись, но оказалось, что это была не шутка.

Более того, это была финальная точка нашей экскурсии, и экскурсовод возлагал на нее большие надежды. Вероятно, планировал даже отпустить какой-нибудь уморительный каламбур, но мы все испортили.

– Простите, – сказал Алекс и дал ему на чай, когда мы уходили. В баре из нас двоих работала я, но наличка почему-то всегда водилась именно у Алекса.

– Ты тайно работаешь стриптизером? – поинтересовалась я. – Это потому у тебя с собой всегда наличка?

– Экзотическим танцором, – поправил меня Алекс.

– Ты экзотический танцор? – ошеломленно спросила я.

– Нет, – ответил Алекс. – Просто предпочитаю носить с собой наличные деньги.

День уже близился к концу, и мы с Алексом оба устали до смерти, но, так как сегодня наша последняя ночь, мы решили собраться с силами и отправиться веселиться. Так что я села на пол у зеркала и принялась обновлять макияж, попутно зачитывая Алексу весь обширный список, который написал для меня Гиллермо.

– Э, – пренебрежительно говорил Алекс после каждого моего предложения. Наконец он встал у меня за спиной, и мы обменялись взглядами через зеркало. – Может, сделаем как обычно? Пойдем куда глаза глядят?

– Было бы замечательно, – признала я.

Мы зарулили в парочку пабов и в конце концов осели в «Подземелье» – маленьком и темном готическом баре, расположившемся в конце узкого переулка. Прежде чем охранник пропустил нас в залитый красным светом зал, он объяснил, что фотографии здесь делать ни в коем случае нельзя.

Людей было просто битком, так что мне пришлось взять Алекса под локоть, чтобы мы не потерялись, пока поднимаемся по лестнице на второй этаж. На стенах здесь висели пластиковые скелеты, шикарный гроб с шелковой красной подкладкой так и просился, чтобы его засняли на камеру, которой пользоваться здесь было строго запрещено.

Несмотря на главную идею нашего путешествия («Тема! Важно придерживаться темы!») и тот факт, что гардероб Алекса с моей помощью пополнился несколькими экстравагантными вещами, он все еще продолжал в значительной степени ненавидеть тематические вечеринки и мероприятия. Судя по всему, то же самое относилось и к барам.

– Это совершенно ужасное место, – сказал он. – Полагаю, ты в восторге, да?

Я кивнула, и он широко улыбнулся. Сейчас мы стояли так близко, что мне приходилось сильно откинуть голову назад, чтобы разглядеть его лицо. Алекс отбросил с моего лица волосы и обхватил ладонями мой затылок, поддерживая меня сзади.

– Прости, что я такой высокий, – донесся его голос через грохот тяжелого металла, раздающегося из динамиков.

– Прости, что я такая низкая, – ответила я.

– Мне нравится, что ты низкая. Никогда не пытайся за это извиняться.

Я прижалась к нему покрепче – почти как объятие, только без рук.

– Эй, – пробормотала я.

– Что «эй»?

– Может, пойдем в тот кантри-бар, мимо которого мы проходили?

Я была уверена, что он откажется. Что он решит, что я издеваюсь, пытаясь затащить его в подобное место.

– Мы обязаны туда пойти, – твердо сказал Алекс вместо этого. – Важно придерживаться темы, Поппи.

Так что мы отправились в кантри-бар. Он оказался полной противоположностью «Подземелья» – большой открытый зал, где из динамиков льется Кенни Чесни, а вместо стульев предлагалось сидеть на лошадиных седлах.