Собрание сочинений: В 6 т. Т. 6. Расмус-бродяга [Авт. сборник] - Астрид Линдгрен

— А я дам вам слив, когда они поспеют, — пообещал Улле, получив свои пять крон.

Так что мы поделили деньги по-честному.

Возвращаясь домой, мы зашли в кондитерскую в Стурбю, съели по пирожному и выпили по бутылке лимонада. Теперь у нас на это были деньги. Остаток денег мы решили сберечь. Мое пирожное с марципаном было очень вкусное.

Когда мы пришли домой, мама взглянула на нас и сказала, что такой чумазой вишневой компании она еще в жизни не видала. Она велела нам пойти в пивоварню и вымыться хорошенько. Но как раз в эту минуту прибежала Анна и крикнула:

— Вот повезло! Баню истопили!

У норргорденцев есть баня на берегу озера. Мы взяли чистую одежду и помчались со всех ног по коровьему выгону.

В бане смыли с себя эту распрекрасную пыль и сравнили шайки, у кого вода грязнее. Но разницы не увидели.

Потом мы посидели в бане, чтобы хорошенько пропотеть, и решили основать сливовую компанию, если сливы уродятся.

В бане было ужасно жарко, под конец мы чуть не зажарились и побежали охладиться в озере. Ох, до чего же было здорово! Мы брызгались, плавали и ныряли. А когда вышли на берег, в волосах у нас не осталось ни одной распрекрасной пылинки. В воде мы хорошенько сморкались, чтобы промыть нос от черной пыли.

Погода была мировая. Мы сидели на берегу озера и загорали. А Лассе сказал:

— Фу, как солнце печет!

А Улле засмеялся и добавил:

— Фу, как птицы поют!

Мы с Анной хотим стать нянями… может быть…

Пастор в Стурбю пригласил однажды на свой день рождения всех взрослых из Буллербю. Детей он, ясное дело, не пригласил. А маму, папу, дядю Эрика, тетю Грету, дядю Нильса и тетю Лису пригласил. И дедушку тоже. Тетя Лиса расстроилась. Ей хотелось пойти со всеми, но она не могла из-за Черстин. Тогда мы с Анной сказали, что присмотрим за ней. Ведь Анна и я решили стать нянями, когда вырастем. Так можно ведь попробовать начать прямо теперь.

— Что же, вы собираетесь тренироваться на моей сестре? — спросил Улле.

Ему самому хотелось ухаживать за сестрой, но ему велели подоить коров и накормить свиней и кур, пока его мама с папой гостили у пастора. Бритта тоже, ясное дело, хотела присмотреть за Черстин, но она сильно простудилась и лежала в постели.

Тетя Лиса очень обрадовалась, услышав, что мы хотим посидеть с Черстин. А мы с Анной обрадовались еще больше. Я ущипнула Анну за руку и спросила:

— Правда, будет здорово?

А Анна тоже ущипнула меня и ответила:

— Скорее бы только они уезжали, чтобы нам поскорее можно было нянчить Черстин.

Но взрослые так долго возятся, собираясь в гости. Дедушка был готов уже в шесть утра, хотя уезжать из дома они должны были в десять. Он надел черный костюм и свою лучшую рубашку. И как только дядя Эрик запряг лошадей в коляску, дедушка уселся в нее и стал ждать, хотя тетя Грета еще даже не надела свое выходное платье.

— Скажи, дедушка, тебе хочется ехать в гости? — спросила Анна.

Дедушка ответил, что хочется. Но я думаю, для него это было одно беспокойство. Потому что он вдруг вздохнул и сказал:

— Охо-хо, хо-хо! Сколько раз можно тащиться в гости!

Но дядя Эрик вспомнил, что дедушка в последний раз ездил в гости пять лет назад, поэтому ему жаловаться не приходится.

Тетя Лиса до последней минуты наставляла нас. И наконец папа, дядя Нильс и, дядя Эрик дернули поводья, и коляски тронулись.

Тетя Лиса велела нам держать Черстин подольше на воздухе, потому что малышка послушнее ведет себя, когда гуляет. Но в двенадцать часов нужно подогреть еду и покормить ее. А потом уложить спать часа на два.

— Ой, как интересно! — сказала Анна.

— Да, — согласилась я. — Когда я вырасту, обязательно буду няней.

— И я тоже, — сказала Анна. — Ухаживать за детьми вовсе не трудно. Нужно только не забывать, что говорить с ними надо ласково. Тогда они будут слушаться. Это было на днях написано в газете.

— Ясное дело, обращаться с ними надо бережно и ласково, а как же иначе! — согласилась я.

— Ага, ты думаешь, мало людей, которые рычат на детей? — сказала Анна. — А они от этого становятся злыми и упрямыми и вовсе никого не слушаются. Это тоже было написано в газете!

— А кто будет рычать на такую вот золотую малышку? — спросила я и пощекотала пятки Черстин.

Черстин сидела на одеяле, расстеленном на траве, и весело смотрела на нас. До чего же она хорошенькая! У нее маленький выпуклый лобик и голубые-голубые глаза. Во рту у нее четыре верхних зуба и четыре нижних. Когда она смеется, зубы у нее кажутся рисинками. Говорить она еще не умеет. Она может сказать только «ай, ай» и повторяет это все время. Может, она каждый раз хочет этим сказать совсем разное, кто знает.

У Черстин есть деревянная тележка, в которой ее возят.

— Давай прокатим ее немножко в тележке, — предложила Анна.

Так мы и сделали.

— Иди сюда, Черстин, миленькая, — сказала Анна и посадила ее в тележку. — Сейчас мы тебя прокатим.

Она говорила ласково и приветливо, как и надо говорить с маленькими детьми.

— Ну вот, миленькая Черстин, садись хорошенько, — уговаривала ее Анна.

Но Черстин это не понравилось. Она хотела стоять в тележке, прыгать и кричать: «ай, ай!». Но мы боялись, что она упадет.

— Давай привяжем ее, — придумала я.

Мы взяли толстый шнурок и привязали ее к тележке. Но раз теперь она не могла стоять и кричать «ай, ай!», то начала громко реветь на всю округу. Улле прибежал из хлева и спросил:

— Что вы делаете? Никак вы бьете ее?

— Еще чего выдумал, дурак! — ответила я. — Мы говорим с ней ласково и приветливо.

— Правильно, — ответил Улле, — так и надо. Позволяйте ей делать всё, что хочет, тогда она не будет плакать.

Ясное дело, Улле лучше знал, как обращаться с его сестрой. И мы позволили Черстин стоять в тележке и сколько угодно кричать «ай, ай!». Я тянула тележку, а Анна бежала рядом и поднимала Черстин каждый раз, когда она падала.

Но тут мы подкатили к глубокой канаве. Черстин увидела это и вылезла из тележки.

— Посмотрим, что она станет делать, — сказала Анна.

И тут мы увидели! Чудные все-таки малыши! Можно подумать, что они не умеют быстро бегать, ведь ножки у них маленькие. Но это вовсе не правда. Когда захочет, малышка побежит быстрее кролика. Во всяком случае, наша Черстин. Она сказала «ай, ай!» и, не успели мы и глазом моргнуть, как она помчалась прямо к канаве, споткнулась и свалилась в воду вниз головой. Правда, Улле сказал, что ей нужно позволять всё, что захочет. Может, она и хотела лежать в канаве, но мы всё же решили вытащить ее оттуда. Она промокла насквозь, кричала и смотрела на нас со злостью, будто это мы были виноваты, что она влетела в канаву. Но мы стали с ней говорить ласково и приветливо, посадили в тележку и повезли домой переодеваться. Она ревела всю дорогу. Увидев мокрую Черстин, Улле сильно разозлился.

— Вы что это делаете? — закричал он. — Никак вы хотели утопить ее?

Тогда Анна сказала, что он должен разговаривать с нами ласково и приветливо, потому что мы тоже дети.

Улле помог нам найти одежду Черстин, чтобы переодеть ее. А потом ему снова надо было бежать в хлев.

— Посадите ее на скамеечку и переоденьте, — велел Улле перед тем, как идти в хлев.

Интересно, пробовал ли он сам сажать ее когда-нибудь? Хотела бы я посмотреть, как он это делает. Мы с Анной изо всех сил старались усадить ее, но ничего не получалось. Она выпрямилась, как палка, и орала на чем свет стоит, но не садилась.

— Глупая девчонка, — начала я, но вспомнила, что так нельзя говорить с маленькими детьми.

Хотя Черстин не желала садиться, пришлось всё равно надеть на нее сухую одежду. Я держала ее за руки, а Анна пыталась ее одеть. Черстин продолжала орать и выскальзывала, как угорь, извивалась туда-сюда. Мы одевали ее целых полчаса. А потом уселись, усталые, отдохнуть. А Черстин перестала кричать, сказала «ай, ай!», заползла под стол и напустила там маленькую лужицу. Потом поднялась и сдернула клеенку, отчего кофейные чашки упали и разбились.

— Вредная девчонка, — сказала ласково и приветливо Анна.

Она вытерла лужицу под столом и собрала осколки, а я сняла с Черстин мокрые штанишки. Пока я искала сухие, Черстин успела шмыгнуть во двор. Я догнала ее на полдороге к хлеву. Тут Улле высунул голову, приоткрыв дверь хлева.

— Вы что, спятили? — крикнул он. — Позволяете Черстин бегать без штанов!

— Представь себе, что не позволяем! — ответила Анна. — Она не спросила нашего позволения, если хочешь знать!

Мы потащили Черстин в дом и надели на нее сухие штанишки. А она опять виляла туда-сюда и орала во все горло.

— Да-вай… стой… спо-кой-но… будь… доб-ра, — сказала Анна почти ласково и приветливо, но не совсем.

Мы надели на Черстин самое нарядное платье, потому что другого Улле не нашел. Платье было очень красивое, с маленькими складками и оборочками.