Затворники - Кэти Хэйс

это была подделка. Когда я это сделала, верхний угол карты отклеился. Под ним виднелось что-то еще, но я не хотела его повредить. Поэтому отделила его ногтем. Оно держалась на муке с водой, и вот что обнаружилось.

Рассказывая это, я убрала фальшивку.

– Диана, – произнесла Рейчел, глядя на карту. – Охотница. – Я кивнула. – А остальные?

– У меня не было возможности добраться до них.

Рейчел не сводила глаз с карты, как будто запоминала ее в мельчайших подробностях.

– Он знает? – спросила она, наконец подняв глаза, чтобы встретиться со мной взглядом.

– Нет. Только ты.

– Хорошо. Если он еще не догадался… – Рейчел покачала головой. – Тебе понадобилось всего несколько минут, чтобы прощупать карту и заметить это. Как он мог так долго держать их у себя и не знать?

– Думаешь, он уже знает, что одна из карт Стивена пропала?

Рейчел пожала плечами.

– Он сказал мне, что Стивен пытается достать ему полную колоду. И что Стивен нашел несколько разрозненных карт, соответствующих описанию колоды, которую он нам продал. Они должны были поступить в течение следующих нескольких дней. Так что я не знаю, все ли это карты или есть еще какие-то. Когда я зашла поговорить с Патриком в пятницу и сообщить, что мы уезжаем, он говорил по телефону, и похоже, что не со Стивеном. По крайней мере, насколько я могу судить.

Я была рада, что Патрик передал квитанцию мне. У него не было никаких записей о том, что именно Стивен продал ему, хотя, несомненно, сам Стивен мог это знать. Стивен со своими бухгалтерскими книгами и записями…

– Охотница, – повторила Рейчел, на этот раз более мягко. – Диана Венатрикс.

Я опустила взгляд на карту, слова Рейчел эхом отдавались в моих ушах. Venatrix по-латыни означает «охотница», а cacciatrice – итальянское слово с тем же значением. Когда я смотрела на транскрипцию, составленную моим наставником, мне всегда казалось, что я вижу кусочки латыни то тут, то там. Но перевод без ключа был невозможен. Я поняла, что карта и была этим ключом – изображение Дианы-Охотницы, а написанное таким же странным образом слово можно было использовать для расшифровки.

Я полезла в сумку и достала блокнот, на котором написала слово на карточке: trixcaccia. Затем на латыни – venatrix, а на итальянском – cacciatrice. В слове, начертанном на карте, я увидела, как латинский суффикс, окончание слова – trix, сочетался с префиксом итальянского слова caccia-. Для того чтобы перевести транскрипцию Линграфа, мне нужно было лишь проследить стандартные итальянские и латинские префиксы и суффиксы.

Этот метод разбора был не моим, он принадлежал моему отцу. Именно так тот годами собирал по кусочкам другие языки. Он находил оригинальный текст, а затем проделывал свой путь, начиная всего с одного слова и кропотливо выстраивая предложение за предложением. И вот теперь я использовала тот же метод, чтобы перевести язык, который не поддался ни ему, ни Линграфу.

– Охотница, – повторила Рейчел, взяв в руки блокнот.

Я обратила взгляд к транскрипции и принялась за работу.

Даже вдвоем нам пришлось трудиться до самого утра, чтобы перевести одну страницу. Мы сидели друг рядом с другом на полу, продвигаясь вперед слово за словом, как это делали мы с отцом. Мы предполагали, что грамматика была романоязычной, а шифр был создан аристократом эпохи Возрождения, стремившимся сохранить секретность. И оказались правы. Благодаря тому, что Рейчел превосходно знала латынь, а я хорошо читала по-итальянски, мы смогли выполнить перевод документа – краткого письма от кого-то, вероятно, члена правящей семьи, к его дочери, которое гласило:

Моя драгоценная дочь! Посылаю тебе колоду карт, которые хранятся у меня уже некоторое время. Я надеюсь, что они подарят тебе такое же озарение, что и мне. С помощью этих карт ты можешь увидеть больше, чем тебе хотелось бы. Ты можешь верить, что нам дана свобода воли, но эти карты напомнят тебе, что наши судьбы начертаны на звездах. Имей в виду, дочь моя, что я посылаю тебе эти карты, опасаясь, что они не только покажут тебе будущее, но и сделают его неотвратимым. Ты должна быть к этому готова, должна принять это. И да совпадут твои желания с волей карт, ибо царствовать будет только один.

Глава 14

Мы так вымотались за ночь, что проспали до полудня.

А потом, когда солнце поднялось высоко над головой, мы наконец вылезли из кровати в моей комнате, где заснули вместе в окружении записей и книг. Мы лежали в креслах на лужайке, позволяя солнцу согревать нашу кожу, наблюдая за тем, как ветерок гоняет по озеру крутые волны с белыми гребнями.

Было приятно находиться там, где мы могли открыто говорить о находке, где никто – ни Мойра, ни Патрик, ни даже Лео – не мог подслушать наши самые смелые теории относительно карты и ее происхождения. По крайней мере, было ясно, что мы нашли ее – я нашла ее: карту Таро, из той самой колоды, которая могла послужить доказательством того, что первоначальным предназначением карт было гадание. Однако мы не знали, откуда и когда появилась эта колода. Отрывок из рукописи Линграфа не содержал никаких указаний на авторство, никаких примечаний. Иллюстрация на карте почти наверняка принадлежала эпохе Возрождения – все, от сюжета до исполнения, свидетельствовало об этом. Но она могла быть откуда угодно – из Милана, Рима, Флоренции, Венеции. Единственное доказательство, которое у нас было, – это фрагмент герба, крыло и клюв орла на черно-белой ксерокопии. Даже слова Стивена о том, что карты прибыли из Мантуи, мало что значили – ведь прошло несколько веков.

Но это было не страшно. Какое-то время мы были восхитительно счастливы своим открытием. И то, что я поделилась этим с Рейчел, давало мне ощущение безопасности, делало меня менее уязвимой: мы хранили эту тайну вместе.

Я встала с лужайки и потянулась.

– Я собираюсь перекусить. Ты хочешь чего-нибудь?

Рейчел лишь покачала головой, не отрываясь от книги, которая отбрасывала длинную тень на ее лицо и на траву. Кольцо с бараном, которое она носила на пальце, в точности такое же, как мое, сверкало на солнце.

Рейчел здесь стала светлее, спокойнее. Последние два дня были единственным временем, когда я видела ее по-настоящему веселой – за исключением, пожалуй, того дня, когда мы катались по реке. Рядом с Патриком она всегда была внимательной, профессиональной.

Пройдя на кухню через отделанную деревянными панелями библиотеку, я увидела Маргарет, которая ставила в керамическую вазу цветы белой гортензии.

– С фермерского