Затворники - Кэти Хэйс

никогда не слышала, чтобы термин «лагерь» использовался для описания чего-то иного, кроме мест, где дети обучались основным навыкам стрельбы из лука и проводили спокойные послеобеденные часы за изготовлением браслетов дружбы, но была уверена, что Рейчел имела в виду что-то совсем другое.

– Ага, – отозвалась я. – А Патрик?

– Я скажу ему. Пойду и скажу ему прямо сейчас. Просто собери кое-какие вещи на выходные, и встретимся у моего дома. Я скину тебе адрес.

– Прямо сейчас?

– Если только ты не хочешь остаться и посмотреть, чем все это закончится.

Она была права. Я достала свой телефон и написала Лео сообщение: «Давай в другой раз», – хотя он так и не подтвердил свое приглашение. Некоторое время я наблюдала, как на моем экране прыгают три серые точки, но не стала дожидаться его ответа. Мне нужно было оказаться подальше от Патрика. Если карта была спасательным плотом, я знала, что на нем не хватит места для всех троих.

* * *

Я предполагала, что мы проделаем весь путь до Адирондака на машине, и это показывало, как мало я знала о богатстве Рейчел. Когда я встретилась с ней у ее дома, нас уже ждал автомобиль. Швейцар вынес следом за ней аккуратную кожаную сумку кремового цвета и торжественно положил ее в багажник, рядом с моим рюкзаком, в который я запихнула два романа в мягких обложках и ноутбук. Хотя я ни за что не призналась бы в этом, это был первый раз после начальной школы, когда я отправилась в путешествие с подругой.

Нас высадили на вертолетной площадке у Вестсайдского шоссе, где очередной носильщик забрал наш багаж и погрузил его, прежде чем лопасти вертолета начали ритмично вращаться. Я предполагала, что мы пролетим на нем весь штат, но когда я сказала об этом Рейчел, она рассмеялась и произнесла в гарнитуру:

– У него не такой большой радиус полета.

Когда пилот повернулся и улыбнулся мне, я изо всех сил постаралась, чтобы смущенный румянец не перетек с моих щек на шею и грудь.

После приземления в гидропланном центре на Лонг-Айленде мы сели в желтый самолет с двумя большими понтонами и относительно скромными крыльями. Два маленьких пропеллера должны были обеспечить нам движение на всем пути к Лонг-Лейк; солнце тем временем уходило за горизонт. Рейчел ловко перебралась на заднее сиденье и уже пристегивала ремень безопасности, когда я неуверенно шагнула на борт. Пилот вручил мне пару наушников и поднял большой палец вверх. Это был самый маленький самолет, на котором я когда-либо летала. Как только я надела наушники, услышала, как пилот сообщил Рейчел:

– Наше время в полете составит приблизительно два часа пятнадцать минут.

Всего через несколько минут мы были в воздухе; постепенно небоскребы Манхэттена скрылись в дымке позади нас.

Пока мы летели, пилот время от времени называл ориентиры – широкий, полноводный Гудзон, горы Катскиллс, ипподром в Саратоге, озеро Джордж, где дважды проводились зимние Олимпийские игры, – пока на канале связи не наступила тишина и пилот не посадил самолет на темную полосу земли, которая оказалась вовсе не землей, а черной гладью озера Лонг-Лейк. Во время полета я представляла себе, как может выглядеть лагерь Рейчел, но была плохо готова к действительности.

Пилот провел гидроплан по воде на некоторое расстояние, и вот впереди показался дом. Причал, освещенный яркими белыми огнями, вдавался в озеро; это были единственные огни на многие мили. Мужчина на причале сигналил пилоту зеленым светящимся жезлом, пока плавучий самолет окончательно не встал у пристани; дверца открылась, и мы высадились. Рейчел обняла мужчину, и хотя я видела, как шевелятся ее губы, я не могла расслышать, что она говорит.

Пилот гидроплана коснулся моей руки и жестом попросил снять наушники. Когда я это сделала, звуки окружающего мира вернулись ко мне, и я с удивлением отметила, что мои руки покрылись мурашками, когда я почувствовала прохладу окружающего воздуха. С тех пор как я переехала в Нью-Йорк, мне еще не приходилось сталкиваться с по-настоящему холодной летней ночью. Обычно я спала без одеяла, мой оконный кондиционер вечно не работал.

Когда наши сумки разгрузили, я посмотрела в сторону дома. Две дымовые трубы с зубчатыми верхушками, черные на фоне темного неба, возвышались по обе стороны здания. Внутри горел свет, и я могла различить изгибы веранды, которая опоясывала все строение, изящество отделки; то тут, то там в окнах виднелись люстры. Я не могла понять, почему это называется лагерем; это была усадьба с комплексом соответствующих хозяйственных построек и эллингом[25]. Все настолько явно историческое, что свет, проникающий через стеклянные оконные панели, был приглушенным и размытым. Мы сошли с причала и поднялись по покатой лужайке, а когда подошли ближе, на стенах и над каминами дома стали видны чучела оленей; повсюду были ветвистые рога.

Когда Рейчел ступила на крыльцо, ведущее к входной двери, раздался протяжный скрип, и даже при слабом освещении я разглядела толщину и ширину досок, из которых был построен дом. Рейчел не стала задерживаться у входной двери, а прошла в гостиную, обшитую от пола до потолка сосновыми панелями, которые были покрыты прозрачным лаком. Маленькие, узкие деревянные планки были отполированы до такого блеска, что находиться в комнате было все равно что находиться внутри дерева – здесь даже пахло сосновой смолой и дымом костра.

Повсюду висели полки, заваленные книгами – «Война в семействе Тейтов» и «Долина кукол» в потрепанных мягких обложках, романы Зейна Грея[26] в тканевых переплетах; еще там лежали старые коробки с шашками и настольными играми, углы которых были истерты от использования. Диваны были немного продавлены посередине, и на каждом были сложены толстые кашемировые пледы. Все казалось обыденным, но обыденным в самой изысканной манере обеспеченного класса.

– Рейчел? – донесся женский голос из помещения, которое оказалось кухней.

Если остальная часть дома была явственно исторической, то кухня отличалась радикальной современностью. Кухонный остров и десятиконфорочная плита занимали центральное место. В вазах на обеденном столе и на подоконнике стояли пионы в разных стадиях цветения, миски были переполнены бананами и луковицами, а в воздухе витал восхитительный запах лимона и персиков.

Пожилая дородная женщина с седеющими волосами обняла Рейчел.

– Полет прошел нормально?

Рейчел кивнула и опустилась на табурет у стойки.

– И Джек взял ваши сумки?

– Угу.

– Я Энн, – представилась я, протягивая руку, но женщина отвела ее в сторону и заключила меня в объятия.

– Я так рада, что вы приехали! Раньше дом все лето был полон народу, но сейчас это происходит все