Властелин рек - Виктор Александрович Иутин

Збаражский и Гарабурда. Остальные же просили передать, что захворали и не смогут присутствовать в этот день.

— Каков будет срок перемирия? — спросил послов Поссевино.

— Предлагаем установить мир сроком на десять лет, — ответил Елецкий. Переглянувшись, польские послы утвердительно кивнули.

— Прежде всего хотим настоять, чтобы в договоре было ясно прописано, что великий князь отказывается от всей Ливонии, — молвил Збаражский.

— Мы уже ответили вам несколько дней назад, что уступим целиком ту часть Ливонии, которая находится во власти великого князя! — отвечал Алферьев. — Что касается крепостей, находящихся во власти шведского короля, о них мы не собираемся говорить. А ежели вы придумываете новые обязательства, то вы просто тянете время!

Недобрый огонь зажегся в глазах Поссевино. Он перевел взор на польских послов и сказал:

— Надобно переписать в точности названия всех крепостей и их пограничных областей, которые находятся во владениях великого князя в Ливонии. И в грамотах постараться не приписывать ему титул «ливонский».

Далее вновь переговоры коснулись крепостей Велиж и Себеж, вокруг коих было так много споров. В итоге решили оставить Велиж за королем, а Себеж — за Иоанном.

— Итак, великий князь должен передать его величеству все, что имеет в Ливонии, с крепостями, деревнями, угодьями и с остальным недвижимым имуществом, к ним относящимся, — зачитывал заявление Михаил Гарабурда. — Король же возвращает великому князю крепости, взятые им, кроме Велижа, которые некогда были собственностью великого князя вместе с деревнями, угодьями и иным недвижимым имуществом, имеющим к ним отношение. Ни тому, ни другому государю не должно возобновлять военные действия: московскому князю против Велижа и Ливонии, королю против Великих Лук, Заволочья, Невеля, Холма, Себежа и псковских крепостей.

— На том мы согласны. Мы подписываемся и просим Антония поставить свою подпись, — согласился Алферьев.

Затем долго, вновь до поздней ночи, спорили о вывозе оружия из крепостей, церковной утвари и духовенства, об отведении королевского войска от Пскова.

Текли дни, и столь драгоценное время уходило на необходимые процедуры — выписывали и по несколько раз вычитывали грамоты, дабы все было честно и четко прописано. В эти дни от Иоанна пришли заново написанные полномочия, коими в начале переговоров были так недовольны Поссевино и польская сторона. Новое положение удовлетворило всех, и более о том разговоров не было.

Но вскоре московские послы впервые настойчиво попросили польскую сторону именовать Иоанна не иначе, как царем казанским и астраханским, ссылаясь на то, что в своих грамотах так его называл покойный король Сигизмунд Август. Однако подтвердить это никто не смог, и спор утих было за чтением перемирных грамот, но на следующий день вспыхнул вновь, и тогда не выдержал сам Поссевино. Он начал неистово ругаться на своем, понятном только ему и его толмачам, языке, вырвал грамоту из рук Алферьева, швырнул в угол, Елецкого же схватил за ворот шубы и тряс его, пока не оборвал пуговицы. После этого он выгнал из своей избы всех послов, а на следующий день, когда московские послы вновь попытались заговорить о титулах своего государя, Поссевино раздраженно заявил, что они нарочно тянут время, подразумевая, что таким способом Иоанн решил ослабить войско под Псковом для решающего удара. Польские послы вновь стали угрожать отъездом, и московитам пришлось смириться.

Наконец, для обеих сторон были зачитаны достигнутые условия мира, под коими им теперь надлежало поставить свои подписи.

«Войско его величества после снятия осады с Пскова должно быть выведено из владений московского князя.

Нельзя допускать пожаров и разорения полей.

Перемирие заключается на десять лет. Города, взятые в Московии в прошлом году: Великие Луки, Холм, Заволочье, Невель и другие, так же как и взятые в нынешнем году: Остров, Красный Городок, Воронеч, Велья и прочие крепости, принадлежащие Пскову, вместе с оружием и военным снаряжением, те, которые не были сожжены, должны быть возвращены московскому князю.

В возмещение этого великий князь Московский отказывается от всех городов и владений где бы то ни было в Ливонии, захваченных им, вместе со взятым им там военным снаряжением и оружием.

Он не должен требовать обратно городов: Велиж, Усвят, Озерище, Сокол и других, взятых на войне, и городов, принадлежащих Полоцку.

Должны быть немедленно переданы из части Московии, в первую очередь: Дерпт, Феллин, Пернов и Новгородок. Остальные же все — до четвертого марта (крайний срок). Список их следующий: Кокенгаузен, Круцборг, Ланден, Рози-тен, Лазен, Фестен, Сессвеген, Шванцбург, Мариенгаузен, Рунцборг, Адсель, Трикат, Мариенбург, Волнур, Перкель, Са-лес, Старый Пернов, Андер Фиккель, Маргема, Кукенгайм, Леаль, Лоде, Апсель, Санкта Бригитта, Фегссевер, Лиель, Борхольм, Нейшлосс, Фалькоффен, Белый Камень, Нарве, Толкинов, Форбет, Керемпе, Ольденторн, Нейгауз, Одемпе, Зоммерпаль, Кавелихт, Ульцен, Кунцтет, Ранден, Рингвн, Оберполен, Лаис, Тервесс, Ленварт, Ассерат.

Что касается Нарвы и других городов, занятых светлейшим королем шведским, послы светлейшего кораля польского заявили, что его величество, несмотря на перемирие, будет добиваться своих прав.

До вышеупомянутого четвертого марта всё принадлежащее как светлейшему королю, так и московскому князю должно быть вывезено и той и другой стороной из передаваемых городов.

Если что-нибудь из-за недостатка времени случайно не может быть вывезено, оно должно оставаться под охраной до тех пор, пока не будет вывезено. Сторожа и возчики и в том и в другом случаях должны находиться в безопасности.

При передаче людей, оружия и прочего не должны применяться насилие и хитрость.

Для принесения московитом клятвы при утверждении условий мира представители светлейшего короля польского должны прибыть в Московию к десятому июня, московские же в Польшу — к пятнадцатому августа».

Напоследок русские послы переглянулись меж собой. Спустя двадцать пять лет войны Россия возвращалась к тем же границам, с коими начинала противостояние с Ливонским орденом. Безмерно уставшие и вымотанные за этот нелегкий месяц тяжелых переговоров, послы ставили точку в этой кровавой и долгой войне России с Речью Посполитой. Но все понимали: борьба за ливонские земли не окончена, она откладывается на всего лишь на десять лет, видимо, для того, чтобы успело вырасти новое поколение воинов, вновь готовых погибать за свое Отечество. И кто ведал тогда, что еще целый век этим двум державам в земельных спорах придется биться и выживать, отчасти пожиная плоды и этой затянувшейся бойни — Ливонской войны?

Поочередно московские и польские послы поставили свои