Анифа. Пленница степей (СИ) - Деметра Фрост

девушка, почувствовав неприятный укол от тревоги, которая и так уже некоторое время сжимало ее сердце в своих когтях, недовольно нахмурилась.

Неужели погиб? Неужели это бесстрастный и сильный воин, не пережив очередного боя, принял смерть от своего противника и покинул этот мир?

Как же ей не понравилась эта мысль!

От нее закружилась голова и даже немного затошнило. Всего лишь представив могучего воина, который самым невозможным образом мог быть жестоким и мягким, грубым и ласковым, безразличным и внимательным, без блеска жизни в глазах и уверенного биения сердца в груди, девушка как будто потеряла кусок собственной души. И каким только образом в этом кусочке оказался северянин? Непонятно…

“Нет!” — резко мотнула головой Анифа. Этого не могло быть, так не могло произойти, потому что…

Просто не могло!

Наверняка он просто ранен и сейчас лежит в своей палатке, а за них, как за побратимом вождя, приставлен самый лучший уход.

“Именно, — уверенно кивнула своим мыслям девушка, — Иначе не может и быть”.

Но она не могла проверить свою догадку сейчас — Лиша просто не пустит ее никуда. Да и Заир не будет упрощать ей задачу.

Значит, придется спросить у самого вождя. Правда, после того, как она хорошенько ублажит его, накормив разъяренного зверя внутри Повелителя племен…

А то, что своим вопиюще дерзким танцем она разъярила его, Анифа знала точно.

… Как и раньше, Лиша прислуживала ей, пока танцовщица мылась и переодевалась. Для встречи с Шах-Раном она выбрала одно из тех платьев, что купил ей Рикс — свободного кроя, но роскошное и красивое, мгновенно превратившее ее из рабыни в благородную даму. Волосы она уложила в непривычно высокую прическу, украшенную не только тугими косами, но и драгоценными жемчужными нитями. И даже слегка накрасилась, согласно восточной традиции — подвела глаза углем да нанесла немного румян на скулы.

Вождя Анифа встретила стоя, но — лицом к лицу, мягко улыбаясь и слегка поклонившись. Шах-Ран удивленно изогнул бровь, но ничего не сказал. Лишь застыл на несколько секунд, сверху до низу разглядывая молодую женщину перед собой, да криво ухмыльнулся после.

Этот момент почти повторил ту первую ночь, когда он привез девушку в Дариорш, и они оба вспомнили о ней. Только тогда Анифа была загнанной и смущенной ланью, которая не знала, что ждет ее в будущем и потому — почти трясущейся от страха. А вождь был пьян и несдержан. Еще и Рикса с собой привел, чтобы похвалиться своей новой наложницей…

Сейчас же танцовщица смотрела спокойно и смело. А еще держалась так гордо, так величественно… Сам же Шах-Ран был не настолько пьян, чтобы не оценить по достоинству и красоту, и стать восточной красавицы. И не увидеть, что с момента их знакомства девушка изменилась — она повзрослела и стала еще краше. А темно-пурпурное платье с золотым кушаком и вышитым квадратным лифом ей шло невероятно и только подчеркивало ее зрелость и женственность.

Раздражение и ярость мужчины утихли, сменившись любопытством. Что же ему надо было ждать от этой девушки? Чем она его порадует, что подарит этой ночью?

Неужели что-то иное, нежели другая, обычная женщина и наложница?

Подступив к девушке и вытянувшись, он с удовлетворением поглядел на нее сверху вниз. В нос ударил знакомый запах чисто вымытого тела, волос, вереска и немного — пряностей. Гораздо ниже его, она почему-то не задрала голову вверх, а посмотрела исподлобья. Но не дерзко или нахально, а, как и он — с любопытством и интересом, будто тоже с нетерпением ожидая, что же будет дальше.

— Прочь иди, — приказал негромко Шах-Ран Лише, бесшумно застывшей в нескольких шагах от них и с некоторым недоумением смотрящей на мужчину и девушку перед ней.

Коротко поклонившись, кочевница тихо выскользнула из шатра и старательно задернула полы.

И, только оказавшись на воздухе, отчего-то содрогнулась всем телом и посмотрела вверх, на кажущееся низким и вязким небо, покрытое звездами. Лише было совершенно непонятно, свидетельницей чего она сейчас стала. Но то, что ее испугала странная и напряженная нить, натянутая между Анифой и вождем, она осознала четко и ясно. И Лиша убежала — смущенная и непонятно почему растревоженная.

А в шатре мужчина отдал очередной приказ — тихо и вкрадчиво, но строго:

— Раздень меня.

Анифа едва заметно вздохнула, но ее проворные руки мгновенно принялись за дело.

Сняв накидку и жилетку, развязав кушак и стянув через голову рубаху, пахнущую мужским потом и вином, танцовщица поймала себя на том, что совершенно не чувствует волнения. И беспокойства перед вождем — тоже. Она вообще ничего не чувствовала, пока привычно и споро разоблачала Шах-Рана. Она отметила, что вождь внимательно рассматривал и изучал ее, а первый блеск похоти вспыхнул в его глазах, когда она, грациозно и красиво опустившись перед ним на колени, стала расстегивать ремешки на его сапогах. Сняв их, танцовщица стянула и штаны. Этот процесс, точнее говоря, поза, в которой оказалась Анифа, мгновенно дало результаты — развязав и отрез ткани, который покрывал мужской пах, девушка прямо у своего лица увидела крепкий и полностью эрегированный мужской орган.

Вот теперь она заволновалась. Но не потому, что боялась того, что будет дальше, а того, что вид обнаженной плоти вызвал внутри нее знакомую пульсацию и толчок, предшествующий возбуждению. И это было странно. Ее тело будто работала отдельно от головы, потому что разумом Анифа понимала — этого мужчину она не хотела. Да, подчинялась. Да, признавала своим хозяином.

А еще должна была ненавидеть и презирать.

Но и этих чувств почему-то не было в ее сердце.

И это… печалило.

А Шах-Рана, глядя на соблазнительную картинку перед ним — хотя чего он там не видел? — вдруг задержал дыхание и непроизвольно стиснул зубы. И, все-таки поддавшись нетерпению и легкому чувству раздражения, он обхватил девушку за голову притянул к себе.

— В рот возьми, — грубо пророкотал он.

Анифа бесшумно выдохнула, но послушно открыла рот, чтобы обхватить головку дернувшегося от первого прикосновения члена. При этом ладони она мягко положила на твердые от напряжения мужские бедра и мягко погладила, вызывая по ним дрожь возбуждения.

Шах-Ран тоже вздохнул и от удовольствия смежил веки. Рот маленькой рабыни был горячим и тугим, а маленький юркий язычок искусно ласкал чувствительную и напряженную плоть.

Сначала Анифа двигалась медленно и аккуратно — больше раззадоривала, чем действительно подводила замершего мужчину к правильной и естественной кульминации. Но когда тот инстинктивно дернулся вперед, стремясь оказаться куда как глубже, девушку раскрыла рот еще шире и, шумно дыша