Когда осенние печали. Часть 3. - Эвелина Пиженко

— Вот эти люди вам знакомы? — Михаил протянул Леониду фотографии монаха, утопленницы и предполагаемого преступника Игоря Ковалёва.

— Нет… — бегло взглянув на снимок девушки, Лапин на пару секунд задержался взглядом на монахе. Когда он увидел портрет Ковалёва, на его лице внезапно отразилась тень обречённости. — Не знакомы.

— А вам? — отметив про себя его реакцию, Миша резко повернулся к Кристине.

Нехотя взяв у него все три фото, она опустила глаза — Мясникову не удалось разглядеть их выражения. Но ему удалось заметить, как девушка в одно мгновение побледнела и изменилась в лице.

— У меня плохая память на лица, — Кристина резким движением всунула ему снимки в руки. — И вообще… что вы ещё от нас хотите?! Что вам нужно?! Папа нашёлся, не надо больше его тревожить, он — пожилой, больной человек, вы можете это понять?!

— Насчёт пожилого я бы поспорил… — Миша бросил на девушку проницательный взгляд. — А вот то, что ваш отец болен — это не вызывает никаких сомнений.

— Тогда в чём дело?! — в гневе Кристина так и буравила ненавистного следака своим колючим взглядом.

— Сомнения вызывает ваше поведение. Зная о том, что отец болен, вы спокойно уезжаете из дома, запрещаете ему звонить на ваш номер, да ещё и лекарства перекладываете в другое место.

— Вы что… — услышав неприкрытый намёк Мясникова, Кристина задохнулась от возмущения. — Вы с ума сошли?! Папа в тот вечер чувствовал себя нормально… А таблетки я переложила случайно, когда убирала в его столе! Он мог бы мне позвонить на другой номер, мы с ним договаривались… Просто не успел!

— Ну, хорошо… — Миша устало кивнул. — К делу это не имеет отношения. Мне показалось, что вы узнали людей на снимках. Во всяком случае, двоих…

— Вам показалось.

— Кристина Леонидовна… — Михаил терпеливо вздохнул. — Установить круг вашего общения за последние …дцать лет для меня не составит никакого труда. Просто займёт много времени. Поэтому я спрашиваю вас лично ещё раз…

— Она ничего не знает… — молчавший во время их перепалки Лапин решил снова подать голос. — Не трогай её, капитан… Я сам всё расскажу.

Взглянув на Леонида Борисовича, Михаил поразился переменам, произошедшим с ним за каких–то три минуты: отчаяние вперемешку с обречённостью читались во всём его облике — поникших плечах, ссутулившейся спине, осунувшемся лице…

— Я слушаю вас, Леонид Борисович, — Михаил присел напротив и положил на колени сцепленные в пальцах руки.

— Папа, не смей!.. — красивое лицо Кристины исказила гримаса возмущения. — Папа, ты меня слышишь?!

— Они всё равно уже знают… — Лапин едва заметно кивнул на фотографии, которые Миша положил на стол. — Да и устал я…

— Не смей!.. — в голосе девушки послышались истеричные нотки. — Если ты сейчас скажешь хоть слово, я… Я отрекусь от тебя!..

Судя по резкой смене настроения дочери, можно было понять, что она боится признаний отца. И боится, отнюдь, не за него, а, скорее, за себя. Михаил видел, что Лапину тяжело вдвойне — с одной стороны, груз какого–то события, произошедшего в его жизни, давил на совесть и на страх… С другой стороны — истеричные угрозы любимой, единственной дочери в первый же момент поколебали его решимость. Решив помочь больному отцу, Михаил сам задал ему наводящий вопрос.

— Леонид Борисович, — он постарался придать своему голосу как можно более уважительную интонацию, — когда–то вы владели оздоровительным центром… Вы купили его, а через небольшой промежуток времени срочно выставили на продажу. Вы продали его практически за бесценок… Почему?

— Потому, что прибыли не приносил, понятно?.. — Кристина не дала Леониду даже раскрыть рта. — Бизнес — это всегда риск! Рискнул — получилось… рискнул — не получилось… И тогда один только выход — избавляться от такого бизнеса, за любые деньги!

— Леонид Борисович… — Михаил взял со стола фотографию монаха и зажал её в вытянутой руке. — Вот этот человек найден мёртвым прошлой ночью. При нём обнаружена точно такая же записка, как и ваша. Я настоятельно рекомендую рассказать, что связывало вас и этих людей. Поймите, на кон поставлена и ваша безопасность тоже… Я всё равно распутаю этот клубок. Монах — это не банкир, который жил молча до самой своей смерти. Здесь — другая ситуация, я найду его родственников, знакомых, друзей… я всё равно узнаю, что послужило причиной его ухода в монастырь. Но на это уйдёт время. Драгоценное время… И цена ему может быть очень высокой. Например, ваша жизнь… или — жизнь Кристины Леонидовны. А, возможно, и ещё чья–то…

Бледный как мел Лапин молча смотрел куда–то в потолок. Наконец, после длительного молчания, приподнялся на постели, затем присел и поднял взгляд на следователя.

— Всё вышло совершенно случайно… — он начал негромко, уставшим и чуть хриплым голосом. — Я всегда стремился к большему, чем имел… мне было интересно жить, заниматься разным бизнесом, и у меня это всегда хорошо получалось. Понимаете… печь хлеб или шить обувь — точно не моё… А вот сфера развлечений… Я этим жил… я старался объять необъятное. Ведь именно в этой сфере — самые крутые, нужные знакомства. Сначала — рестораны, потом — клубы, игорный зал, казино… и, как следствие — этот оздоровительный центр. Он интересовал меня не столько, как источник дохода, сколько как площадка для новых знакомств. Мне нравилось, что все деловые встречи происходят именно на моей территории… Мне ничего не стоило свести одного человека с другим… Это — своего рода власть, хотя ты остаёшься в тени, как бы позади кулис, но на самом деле ты — главное действующее лицо. И в любой момент можешь рассчитывать на помощь любого из своих клиентов. То есть — в любом деле… от медицины до банковских операций…

— И что случилось с вашим заведением? — заметив, что собеседник на секунду замолчал, Миша вопросом подкинул «дров в топку».

— Случилось, — Лапин ещё больше помрачнел. — Однажды… в бассейне сауны утонула девушка.

— Да с чего ты взял, что она утонула в твоём бассейне?! — услышав слова отца, Кристина вскочила с места. — Папа, с чего ты взял?! Она утонула в реке! Её убил собственный парень! Есть материалы дела, что ты выдумываешь?!

— Замолчи, Кристина… — Лапин сжал побелевшие губы. — Я устал носить всё в себе… Я уже давно хотел во всём сознаться…

— В чём?! — потрясая руками, дочь округлила глаза. — В чём тебе сознаваться?! Ты ни в чём не виноват!..

— Виноват… Я знал, что парня посадили ни за что… И молчал все эти годы.

— Да так ему и надо!.. — Кристина хотела крикнуть ещё что–то, но вдруг осеклась — поняв, что выдала себя с головой.