Принцип кентавра (СИ) - Соляная Ирина Владимировна

— Тогда почему отправил липовый отчёт своему заказчику по контракту? — продолжил допрашивать Густав.

— Наверное, почувствовал неладное. Мне показалось, что этот Юрген Бах ведёт двойную игру. С Майер — то я больше не виделся и не говорил с ней, разве что один раз перед отъездом, да и то в телефонной трубке были помехи.

— Интуиция сработала, — кивнул удовлетворённо Густав, и Хью не стал его разубеждать.

— А что в полиции есть на Юджину Майер?

— Показания Бо Олливен, которая сказала, что всё это сделала малышка Майер, и какие-то улики на месте преступления.

— Тебя ничего не смущает? — ухмыльнулся Густав.

— Смущает. Бо Олливен умерла. Констант неизвестно где, — Хью решил ничего не говорить об истинном положении Константа господину Граббе, — улики можно сфабриковать.

— И малышек Майер в семье двое, — засмеялся Густав, — не забывай о Миранде.

Хью обалдело хлопал глазами.

— Не знаю, что ты будешь делать, мой мальчик, но я, помня дружбу с твоим отцом, кое о чём тебе поведаю. — Густав, кряхтя, встал с кресла и достал из книжного шкафа у стены толстую красную папку. — Вот она, история Юю Майер и всей когорты этих зажравшихся миллионеров, — любовно похлопал Густав по папке.

— И вы вот так её храните? — удивлённо спросил Хью.

— А что ей сделается? — усмехнулся Густав. — Лилиан Майер за неё прилично заплатила, полиции она не интересна, а Миранда Майер может о красной папочке и не знать, — Густав подмигнул Хью.

— Вы дадите эту папку мне? — с надеждой сказал Хью.

— Конечно, — с удовлетворением в голосе сказал Густав, — только хочу тебя предупредить. Второй раз за неё Лилиан Майер не заплатит, — и господин Граббе загромыхал своим густым смехом, довольный своей шуткой.

— Расскажите лучше словами, что важно, — Хью бережно взял папку из рук Граббе.

— Самого важного— то в папке и нет, — отсмеявшись сказал Густав. — а важное в ней то, что не следует становиться на пути этих людей. Они своих-то не жалеют, а чужих просто растопчут как слон муравья. Я-то этого поначалу не понимал. Вел расследование, как полагается, копал как кабан, учуяв трюфель. А потом и вовсе потерял чувство осторожности. Вот тут Майерша меня и прижала. Это всё равно, что ловить чёрную кошку в тёмной комнате, когда её там и в помине нет.

— Вы уверены в том, что Якоб Майер остался жив в 1972 году? — спросил Хью перед тем, как прочесть папку.

— Да, как в том, что ты сидишь передо мной.

— И у кого же может быть мотив для его второго убийства? Да ещё и обставлено всё так, как и в прошлый раз… Просто мистика… — стал размышлять Хью Барбер.

— Думаю, что ответ на этот вопрос лежит не в плоскости мистики, а в плоскости денег. — Густав засмеялся, обнажив свои крупные желтые зубы, и стал похож на старую собаку— ищейку. — Все мотивы сводятся к трём банальным китам, на которых держится старушка — земля: власть, деньги и похоть. И я не знаю, сколько мотивов тут…

Густав снова поднялся из кресла, затрещав суставами в локтях и коленях.

— Не знаю, где ты остановился, но рекомендую переночевать у меня. По старой дружбе с Гансом не могу тебя выставить на улицу посреди ночи. Только, чур, дверцей холодильника не хлопать, я сплю чутко. Мария постелет тебе в гостиной на диванчике.

Хью не стал спорить. Через час, когда семья Граббе угомонилась в спальне, Хью приступил к чтению. Он читал до утра, дивясь скрупулёзности детектива Густава. Все недостающие кусочки пазла складывались в общую картину.

Наутро хлопотливая Мария Граббе накрыла сытный завтрак. Хью, практически не спавший в эту ночь, выглядел не слишком бодро. Густав Граббе вышел в столовую в строгом костюме и в галстуке.

— Доброе утро. Вот, тороплюсь на публичную лекцию, — с некоторой гордостью произнёс он.

— Вам нравится преподавание? — вежливо спросил Хью, сдерживая зевок.

— Да, постепенно вошёл во вкус. Сначала мне казалось, что это не моё.

— Бедный мальчик не спал всю ночь, лампа горела, — отметила фрау Граббе, разливая какао по чашкам.

— В поезде высплюсь, — улыбнулся Хью.

— Ты можешь забрать папку, — разрешил милостиво Густав, — по крайней мере, не будешь на допросе идиотом выглядеть. Я полагаю, что ты при расследовании пришёл к тем же выводам, что и я?

— Не совсем, — уточнил Барбер, — я не думал о роли Миранды Майер во всей этой истории, и версию о её причастности не проверял.

— Это из дебрей нашего континентального наследственного права, — вальяжно сообщил Граббе, — не всякий там разберётся. И хотя Лилиан Майер выглядит главной злодейкой, она единственная, кто ничего не получила в результате аферы.

— Она временно исполняла обязанности опекуна Юджины, — возразил Хью.

— Но если проверить документацию, то сразу видно, что ни одной крупной сделки не было проведено и не состоялось ни одного важного решения за этот период, пока Юю была официально жива. Имущество под опекой стоит незыблемой глыбой. Слишком много препон как для развития предприятия, так и для его уничтожения, — засмеялся Граббе.

— Не знаю, как вас и благодарить, — сказал Хью, вытирая рот салфеткой.

— О, это очень просто решается. Когда будет суд, пригласи меня главным свидетелем. Если до того времени я случайно не попаду под трамвай, то с удовольствием приеду, — загромыхал своим густым смехом Густав Барбер.

Засим новые приятели попрощались, и Хью отбыл в Антверпен на ближайшем утреннем поезде.

Перед тем как явиться в криминальный отдел полиции, Хью заскочил домой. Переодеться, привести себя в порядок, захватить копии отчётов, альбом «дуры» Зельден с вырезками. В поезде удалось немного подремать, но полностью отдохнувшим и бодрым молодой детектив себя не чувствовал. К тому же он сильно волновался. Волнение его ещё более усилилось, когда он встретил у себя дома шефа Свенсона. Толстый Свен был покрыт липким крупным потом, несмотря на сентябрьское похолодание и был одновременно и расстроен, и возмущён.

— Ну, ты и дел наворотил, — с порога поприветствовал Свенсон младшего коллегу, — как разворачивать-то будешь?

— С вашей и божьей помощью, — усмехнулся Хью, с ходу направившись в ванную комнату.

Мать хлопотала с обедом, её задача была покормить «зайчика», а остальное — не так уж и важно. К тому же она видела спокойствие сына и сама была спокойна. Хью уже взрослый, он сам умеет решать свои проблемы, к тому же Густав Граббе наверняка не отвернулся от её сына.

Когда молодой Барбер сел за стол, уплетая яичницу, шеф Свенсон начал рассказывать новости.

— Юджину Майер объявили в розыск. Её фоторобот по всем газетам и фонарным столбам.

— Где же они фото достали? — удивился Барбер.

— Составили на основе портрета. Неожиданная слава портрета «Ангел».

— Борис Казарин тоже в розыске? — спросил Хью.

— Об этом мне ничего не известно. Но зато я знаю, что Лилиан Майер дала согласие на экспертизу ДНК и на эксгумацию тела из фамильного склепа Майеров.

— О, дело набирает обороты! — Хью энергично жевал и посматривал на часы.

— Господи, Хью, мальчик мой, куда мы вляпались! — неожиданно запричитал Свенсон, — сидели себе тихо, ковырялись в мелких делах…. И откуда взялась эта Майерша со своим выводком маньяков…

— С выводком — это точно! — усмехнулся Барбер.

— Что ты ржёшь как кобыла перед случкой! — закричал на него Свен Свенсон, — ты даже не представляешь, что тебе грозит! Майерша заявила, что ты покрываешь убийцу, Зельден Линденбрант даёт против тебя показания!

— О, уже что-то новенькое, — с энтузиазмом отозвался Хью. — маски сорваны, господа, бал-маскарад движется к финалу?

— Не знаю, о чём ты говоришь, но у тебя будут крупные неприятности! — сказал с сомнением в голосе шеф.

— Но ты-то на моей стороне? Ты не будешь давать против меня показания? — засмеялся Хью.

— Боже тебя упаси, мальчик мой, — перекрестил его старый Свен, — ещё не хватало мне за тридцать сребреников друга сдавать. Но чую я, что добром эта история не кончится.