Лицо врага: Окно первое (СИ) - Ингверь Елена "Пыльц"

Я подумала, что это, наверное, и есть тот институт, в котором работает Мирея Марская.

Спросила об этом.

— Да, там работает, — согласился Юлий. — Там у них, кстати, самая надёжная тюрьма страны.

— Работает, — тоже ответила Вера.

— Работает, — подтвердила Яня. — Я же там была.

Пока Юлий не начал расспрашивать, откуда мы такие осведомлённые, я спросила:

— А кто там ещё работает, вы не знаете?

— Неяндр Хорогов? — предположила подруга, поняв моё удивление.

На моей памяти он там никогда не был, всё время сидел в замке. Только редко, очень редко переносился в столицу. Он вообще терпеть не мог покидать замок и, соответственно, этого не делал. Даже не упоминал этого места, хотя, конечно, кто я такая, чтобы при мне что-то подобное упоминать. Или, может, он по ночам туда ходил? В лаборатории своей он сидел всё время, я проверяла, как бы противно мне ни было.

— Нет, Хорогов почему-то нет. Хотя, конечно, он и не бессмертием занимается, а возвращением к жизни давно умершего человека, и делает он это совсем не для царя, что вряд ли царя очень радует. Вы же понимаете… А, кстати, вы все вообще в курсе, о чём мы сейчас говорим и что было в том видении про Хорогова? А то я как-то говорю и говорю, Вера явно в курсе, а вы что-то не спрашиваете.

Я не знала, что мне стоит сказать, чтобы было наименее подозрительно, и поэтому выжидающе молчала. Умом понимала при этом, что у Юлия вообще нет никаких оснований ни в чём меня подозревать, но это был один из тех моментов, когда прислушиваться к доводам здравого смысла не хотелось совсем. Он же счёл нужным на всякий случай рассказать:

— Ну, если коротко, Хорогов жил с любовницей и её дочерью, очень всех любил, хотел жениться и так далее, а она вот почему-то не хотела. Ему это в общем не очень мешало, но потом она странным образом погибла — не очень помню, кажется, откуда-то упала, причём вроде как без посторонней помощи, но нам это в своё время показалось странным. Но мы это не расследовали никак, ушёл — и ладно, а до его дамы сердца нам тем более никакого дела. И, если коротко, после её смерти Хорогов конкретно поехал крышей. Во-первых, он поднял её труп и уже на трупе женился, причём венчался в церкви, всех запугав, ну, представляете, как это было, мерзость. В душе не знаю, зачем, так как делать с её телом всё, что угодно, ему никто и так бы не запретил, какое ему дело до закона, а закону до него, но, может, хотел потешить самолюбие, или просто настолько спятил. Потом ушёл из тайной службы, заперся в своём Рогатом замке, он же тоже из тринадцати родов, хотя напрочь забыл об этом, ну, неважно, и с тех пор пытается жену свою воскресить. У него по замку действительно ходит поднятый труп, я слышал, это выглядит скорее как такая своеобразная кукла, и тогда ещё подумал, что он, может, и не воскресить пытается, а… что-то другое, но видение Яни многое объясняет. Он до сих пор ходит в полном трауре, хорошо хоть падчерицу и прислугу не заставляет делать то же самое. Вообще нигде не появляется, только если что-то надо падчерице, не больше. Вот падчерицу он точно любит. — Ага, да. И почему это она не отвечает ему тем же? — Короче, как-то вот так. Вы лучше спрашивайте, если чего-то не знаете, это всё-таки сложные вещи, и не для любых ушей, всего не будете знать точно, но я осведомлён получше вашего.

— То есть, Хорогов не имеет к этому институту никакого отношения? — уточнила я.

— Ну, может, и имеет, — пожал плечами Юлий. — Но сейчас он точно сидит в своём замке вдали ото всех, сходит с ума исключительно самостоятельно, и всё как и сказано у Яни в видении. Начальница вот бывшая ходит чай пить — чем не связь с институтом?

— Кстати, — сказала Вера, — получается, что тайная советница с этим институтом тоже тесно связана? Не просто как начальница над всей тайной службой и их околонаучной деятельностью в том числе, а напрямую, она там что-то делает?

— Думаю, она тоже хочет бессмертия, — предположила я. — Вообще они там хорошо устроились. Кстати, Янь, а ты разве не там была? Ты же там была?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Действительно, а чего это у нас кое-кто так активно отмалчивается, хотя сам уже сказал, что был там, ничего не комментирует и даже видение нам не показывает? Ну, видение, наверное, потом.

— Там. Но я не знала, что это институт души и бессмертия. Я слышала, что они там чем-то таким занимаются, но я же была их предметом исследования, с чего бы мне что-то говорить.

— Ты была в институте души и бессмертия? — поразился Юлий, и я запоздала вспомнила, что ему об этих подробностях биографии Яни не сообщили, а лично я сообщать ещё и не хотела.

— Ну да, у меня же все эти видения. Тайной службе интересно. Потом сбежала. Не знаю, правда, каким боком я отношусь к душе и бессмертию… Я вообще почти ничего не знаю.

— Думаю, тут та же логика — самое важное тащим в самое охраняемое место, — усмехнулся Юлий. — Ну или просто больше некуда было запихнуть. Вообще отделы не по теме, образовавшиеся при каких-то интересных обстоятельствах и так и оставшиеся существовать — не очень редкое явление, но тут явно другой случай.

— А кто там главный? — спросила Вера. — Я помню, что в том видении тайная советница подкидывала идеи, носила книги и артефакты и так далее, и если это реальная помощь, то это значит, что она достаточно серьёзно разбирается в теме. А значит, она в это вникает, возможно, сама над этим работает, и точно очень внимательно контролирует. И если можно каким-то образом узнать, с кем из службистов, формально… не очень относящихся к институту, больше всего общается руководство, то среди них вполне может найтись тайная советница.

Ничего себе. Кто-то из нас умеет думать.

— Не знаю, — задумчиво ответила Яня, — меня не посвящали. Мною занималась как раз Мирея Марская, и все её слушались, если я правильно помню. Но она почти никогда никем не командовала, и её приказы были скорее просьбами. А при обсуждении их исследований она скорее вносила предложения, и их могли критиковать, и вполне критиковали, и с ней спорили, но только всегда брали во внимание всё, что она говорила. Ещё я пару раз там видела какую-то женщину, про которую мне вроде говорили, что это Савла Гузнова, но она только с кем-то разговаривала и уходила, а Хейгорёву упоминали в разговорах между собой, она чем-то всех достала и там тоже. Ещё была Эльга Явлосова, вот она как раз со всеми обращалась, как с прислугой, а с подопытными и заключёнными — ну, понятно, и того хуже. Вообще никого ни во что не ставила, всех использовала в качестве бесплатной рабочей силы — то ты ей чай подай, то ящик перетащи, хотя она сама сильный маг, хоть десять ящиков способна отлевитировать, то грязь с туфельки убери, то ещё чего. Любила свою власть показать, одним словом, и сучью натуру. Причём она так вообще со всеми, и с сотрудниками тоже.

— Как-то непрактично — приказывать подать чай тому, кто был бы счастлив в него что-нибудь долить и даже способен найти такую возможность, — фыркнула Вера.

— Есть такое. Так вот… Ещё была Вельдея Миргодовна Сорная, она очень пожилая, но добрая. А ещё Гельмина Богродина, и она постоянно на всех орала. Но про неё я ничего не знаю, она мною не занималась, только иногда мимо пробегала. Это если из женщин, — уточнила Яня, увидев по нашим лицам, что мы всё пытаемся понять, что не так в её путанном рассказе, но не можем. — Странно теперь делить всю тайную службу по половому признаку. А из более-менее главных мужчин там, я помню, Ваниний Одосторский, он постоянно молчал, никогда не улыбался и смотрел так тяжело, что его все боялись, и ещё Рудан Яблонов, его тоже все боялись. Я сначала не очень понимала, почему, а потом до меня дошло, что у него чуть ли не в каждой фразе угроза, и все эти угрозы он выполняет. Причём он всегда такой спокойный, и это самое пугающее.

— А некий Аксандр Хвостьев там был? — чуть удивлённо спросил Юлий. — Понятно, что ты помнишь тех, кого видела куда чаще, чем пару раз, даже если тебе кажется что-то другое, и тех, кто тебя чем-то зацепил. Но по нашим данным… По нашим данным Хвостьев должен быть из тех, кого там любой запомнит.