Время Рыцаря - Дмитрий Корниенко

Альберт перестал читать, потому что буквы перед глазами стали расплываться. Он уже знал это свое вечернее состояние, предшествующее переходу в другой мир. И хотя очень хотелось дочитать про то, как Дю Геклен удавит мерзкого губернатора Фэйла на ремне, но надо было возвращаться в номер, чтобы не уснуть прямо здесь, в ресторане, мертвым сном. Однако уже было ясно, что не успеет Дю Геклен взять город до дня казни, ведь стоит он сейчас где-то под Сен-Мором, а коварный Крессонвал только задумал сжечь крепость. И если завтра Альберт не разговорит умирающего монаха, и тот не сообщит что-то такое, меняющее весь расклад, то послезавтра не избежать казни.

ЧАСТЬ III

1

Сквозь отступающий сон Альберт различил лязг засова и скрежет заржавевших петель. Он инстинктивно сжался на соломе, не желая отдавать то жалкое тепло, что скопило его скрюченное тело. Однако кто-то настойчиво потряс за плечо, и пленник из будущего, вздрогнув, поднял голову. Перед его лицом, ослепляя, горела свеча.

– Это я – Валентин, – знакомо зашептал человек в капюшоне и протянул одну из снятых с плеча сумок. – Быстрее одевайтесь. Вот одежда.

Альберт все вспомнил и все понял, не стал терять время на расспросы и, дрожа от холода и возбуждения, принялся облачаться в колючую шерстяную рясу, путаясь в широких рукавах.

– А вот обувь. Одевайтесь, я займусь Стефаном, – брат Валентин поставил подсвечник на пол и с одеждой в руке направился к монаху, раскинувшемуся на соломе в другом углу.

Альберт надел чьи-то разношенные, но еще крепкие сапоги, перепоясал рясу веревкой, найденной в просторной холщевой суме, и тоже подошел к Стефану. С момента пробуждения тот не произнес ни слова, находился в прострации, и лишь глядел по сторонам непонимающими глазами, щурясь от непривычного света.

– Не все так плохо, Стефан, – бормотал брат Валентин. Он уже снял с монаха лохмотья, мельком оглядел щуплое дрожащее тело и теперь надевал ему через голову рясу. – Ты сможешь ходить. Я боялся, что придется тебя нести.

– Я постараюсь, брат Валентин, – прохрипел монах и закашлялся. – Я сейчас встану.

– Да уж, вставай, брат, время дорого. Но с божьей помощью мы отсюда выберемся, – приговаривал Валентин, хлопоча над пленником.

– Зачем было меня сюда прятать? – не удержался от укоризненных слов Альберт, помогая поднять сокамерника. – Разве было не понятно, что я с вами заодно?

– Когда мы стояли во дворе, ожидая аудиенции, на вас внимательно посмотрел один солдат. Я узнал его, – тут лицо Валентина сморщилось, он открыл рот и оглушительно чихнул. Замерев, он некоторое время испуганно прислушивался, а затем продолжил: – Так вот, это был тот самый всадник, успевший покинуть деревню, жителей которой вы так страстно защищали. И он, несомненно, узнал вас и ускорил шаг для того, чтобы донести. Если он это сделает – нас бросят в темницу вместе, решил я. Но если донос пойдет от меня, будет небольшая возможность спасти и вас, и Стефана. Добившись аудиенции, я сумел убедить губернатора шутки ради бросить вас в одну камеру, и заинтересовал его своими познаниями в алхимии. Сильные мира сего не равнодушны к алхимическому золоту и губернатор предложил мне на время остаться в крепости.

– А потом было сонное зелье для стражников, разведенное в вине? – поинтересовался Альберт, кутаясь в рясу.

– Это это долгая история, а нам надо уходить, – оборвал разговор Валентин. – Стефан, ты можешь идти?

– Постараюсь, – мужественно ответил монах. – Надолго меня не хватит, но надежда придаст мне силы на какое-то время.

– На вот, глотни… Все, следуйте за мной.

Брат Валентин вышел в сырой вонючий коридор и двинулся со свечей чуть впереди, прикрывая колеблющийся язычок ладонью, а за ним, обнявшись, ковыляли Альберт со Стефаном. Перед каждым поворотом отец Валентин замирал, прислушиваясь, и тогда замирали и прислушивались к падающим с потолка каплям его спутники. Коридор заканчивался каменной лестницей. Лоснящиеся мокрые ступени освещались редкими факелами.

– Там уже рассвело, – тихо сказал Валентин, поднимая палец к низкому потолку.

– А где спят стражники? Где-то здесь? – шепотом поинтересовался Альберт.

– Если бы стражники находились здесь, их доля была бы не намного лучше арестантской. Нет, они наверху.

– А как мы покинем крепость? – также тихо спросил Альберт, помогая Стефану подниматься по лестнице.

– Крепостные ворота с рассветом открывают настежь, мы возьмем брата-бенедиктинца под руки, как пьяного, и поведем вниз по улице. Только пока не знаю, как покинуть город. Надеюсь на помощь Господа, – шептал Валентин, поднимаясь по лестнице.

Он остановился перед тяжелой наружной дверью, задул свечу, убрал ее в суму и осторожно, стараясь не скрипеть, приоткрыл дверь. Во дворе крепости стояла та ранняя утренняя тишина, в которой все звуки особенно хорошо слышны.

– Еще рано выходить. Дождемся, пока прозвонят колокола собора и стража откроет ворота, – прошептал Валентин.

Беглецы прислонились к стене, приготовившись ждать. Минуты текли невыносимо томительно. Стефан уронил голову на грудь, и Альберту приходилось его придерживать, чтобы он не сполз по стенке. Через щель приоткрытой двери было видно, как сумерки медленно, словно туман, рассеиваются, и наконец раздался звон колоколов городского собора.

– Не снимайте куколь, – напомнил Альберту Валентин, открывая дверь. – Помните, что у вас не выстрижена тонзура.

Взявши Стефана под руки, они, как и договаривались, вразвалку пошли к выходу из крепости, где два стражника неохотно налегали на массивные деревянные створки. Занятые воротами, они не обратили внимания на то, откуда вышли монахи, и лишь отпустили несколько скабрезных замечаний, касающихся пьянства монахов. Выйдя же из арки, беглецы не прибавили шагу, а шли так же неспешно, чтобы не вызывать подозрение караульных на башнях.

– Покинуть-то город можно, достаточно дождаться группы паломников или торговцев и вместе с ними выйти за ворота, не привлекая к себе внимания, – шептал Альберт, пока они шли вниз по улице мимо рано встающих разносчиков с тележками.

– Я думаю, нам и так откроют, – тихо ответил Валентин, – только далеко-то мы не уйдем, потому что нас рано или поздно хватятся и пошлют вслед погоню. Надеюсь лишь на то, что святой Христофор приведет к нам доброго человека, который согласится спрятать в своей телеге беглецов.

– Если вы забыли, то денег у меня больше нет, – на всякий случай напомнил Альберт.

– У меня есть. Кстати, в крайнем случае постараемся спрятаться в каком-нибудь доме, пообещав молиться за приютившего нас до конца дней.

– Ну, на это я бы не рассчитывал, – нахмурился Альберт. – Учитывая, с кем мы сцепились…

Мрак на кривой улочке не рассеивался из-за нависавших вторых этажей. Попетляв, она вывела к южным городским воротам, где у харчевни рядом с городской стеной к коновязи было привязано пять-шесть оседланных лошадей. Одна из них, гнедая, несомненно, принадлежащая влиятельному всаднику, была в расшитой золотом красной попоне. Рядом маялся латник, видимо, оставленный охранять поклажу. Альберт чуть замедлился и стал приглядываться. Судя по бодрому виду лошадей, нетерпеливо переступавших с ноги на ногу, дорога им только предстояла. Похоже, это несколько рыцарей со своими оруженосцами отправлялись из Брессюира по каким-то делам и решили выпить эля на дорогу: из харчевни слышались громкие голоса и стук кружек. Тут беглецы посторонились, пропуская телегу, груженную бочками – она гулко проехала мимо харчевни к воротам, на козлах сидело двое – видимо, купец и его помощник. Один из двух стражников, дежуривших у ворот, неспешно направился к повозке, оставив алебарду прислоненной к стене.

Все складывалось как нельзя лучше, и даже латник отвернулся и снял с головы блестящую железную тарелку, чтобы почесать взмокшую шевелюру. Переложив больного монаха на брата Валентина, Альберт подошел к лошади в попоне и осторожно отцепил свинцовую булаву. Латник еще тер глаза рукой, когда историк без замаха стукнул его по затылку. У англичанина подкосились ноги, но Альберт успел подхватить его под мышки, крякнув от тяжести, и помог мягко опуститься на землю. Оглушенный охранник теперь сидел, прислонившись к столбику коновязи, и со стороны могло показаться, что он просто мертвецки пьян.

Быстро скользнув вороватым взглядом по сторонам, Альберт убедился, что проделанное осталось незамеченным, а стражник все так же увлеченно торгуется с купцом.

– Пока ждем, – сипло, потому что пересохло в горле, прошептал Альберт монахам. – Но как только для торговца начнут открывать ворота, вскакиваем на лошадей и пытаемся проскочить вслед за телегой.

Но стражник все никак не мог договориться о плате за проезд, хотя второй, тот, что был у ворот, уже начал тянуть на себя широкую правую створку. Тогда Альберт принялся отвязывать лошадей, чувствуя, как взмокла от волнения спина. Стефан тоже собрался и ухватился за стремя рыжего коня. Он мелко дрожал, но глаза под сведенными жиденькими бровями смотрели решительно. Брат Валентин с беспокойством оглядел его чумазое лицо и взял его за талию монаха, чтобы по знаку подсадить в седло. А в таверне раздался новый взрыв хохота, но на этот раз громче, потому что дверь открылась.