Оперативный простор (СИ) - Дашко Дмитрий Николаевич

Поднялся по тёмной, неосвещённой лестнице на четвёртый этаж.

Разумеется, Слыщёвы обитали не в коммуналке. Возле высокой, обтянутой кожей двери, красовался единственный электрический звонок и не было таблички с надписями кому и сколько раз нужно звонить.

Я надавил на кнопку и, не услышав звука, втопил её второй раз. Наверное, в квартире была хорошая шумоизоляция, поскольку до меня снова ничего не донеслось, однако дверь приоткрылась.

Она была на цепочке, в узкой щели виднелось курносое личико девахи лет двадцати. Не знаю почему, но в голове у меня что-то всколыхнулось, возникло ощущение дежавю — словно я уже где-то видел эту молодку, но пока не мог взять в толк где и при каких обстоятельствах.

Какая-то черта её внешности бередила память сильнее всего…

— Вам кого? — сонным голосом спросила девица и отнюдь не красная.

— Это квартира Слыщевых? — на всякий случай уточнил я.

— Они туточки живут, — подтвердила деваха.

— Могу я увидеть кого-то из хозяев квартиры? — Я догадывался, что это вряд ли кто-то из семьи Слыщёвых — уж слишком непритязательной и деревенской была внешность молодухи.

Скорее всего, домработница.

— Так их дома нет. На работе они. Попозжа приходите.

Дверь захлопнулась прямо у меня перед носом.

— Нормально, — присвистнул я и стал спускаться.

На выходе из парадной до меня вдруг дошло, что именно привлекло моё внимание во внешности девицы. Её личико по своему можно было назвать приятным, даже миловидным, если бы не одно обстоятельство — заячья губа. Точь в точь такая же, как у беглого Капустина.

Это могло быть чем угодно, но только не случайным совпадением.

Девушка и Капустин были похожи, как брат и сестра.

Кажется, в голове начала складываться примерная картинка…

Само собой, Капустин никак не может оказаться замешанным в убийстве Хвылина — на тот момент он находился в тюрьме, а вот Зинаида вполне могла погибнуть от его рук. Причина пока мне неизвестна, но она точно связана со смертью бабника и ловеласа.

Вполне логично предположить, что погибшая точно знала, кто отправил на тот свет её мужа, но по каким-то соображениям молчала. Например, держала обиду на супруга, а может ей заплатили за молчание — и тогда понятно, откуда взялись деньги (причём, немаленькие) на заказ сборника стихов в типографии.

Почему же её убрали? Ну, скажем, из-за того, что она стала шантажировать убийцу.

Зачем понадобился Капустин?

Я для себя окончательно решил, что убийство было совершено по бытовым причинам. Самбур нашёл правильный мотив — ревность, но не нашёл правильную кандидатуру подозреваемого…

Что если Слыщёв приревновал супругу к Хвылину (а она — женщина привлекательная, я успел это заметить в первую и пока единственную нашу встречу, вдобавок и работает вместе с мужем в одной военшколе, но ведь там же работал и Хвылин, значит вполне мог завести служебный роман), ворвался к нему домой, пристрелил, а Зинаиде, которая устала от постоянных измен ветреного мужа, заплатил за лжесвидетельство?

Потом Зине Ангине снова понадобились бабки, но одно дело убить в состоянии аффекта, из ревности, а совсем другое — хладнокровно лишить жизни женщину, да ещё разыграть так, чтобы все подумали будто это было самоубийство… Тут Слыщёву понадобился помощник — Капустин.

Откуда он его знает? Так всё просто — сестра беглого «зэка» (этот термин ещё не в ходу, но я-то могу им пользоваться в своих нуждах) служит у Слыщёва. Капустин, сбежав из-под стражи, явился к родственницей, попросил спрятать. Логика его понятна. Ну кто в здравом уме будет искать уголовника в семье начальника военшколы?

Слыщёв узнал о Капустине и договорился с ним, затребовав ответную услугу. Какую? Ответ напрашивается сам собой — Капустин и убивал Зинаиду Хвылину.

Кстати, теперь понятны причины беспробудного пьянства товарища (хотя, какой он товарищ после этого?) Слыщёва. Тяжело жить с таким грузом на сердце. Не каждый выдержит…

Догадки? Да, пока только догадки, но они позволяли выстроить чёткую и логичную схему преступления. Что касается улик, то если знаешь, в каком направлении копать, то обязательно их нароешь.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Я настырный и обязательно добьюсь своего.

С такими мыслями, я вышел из чёрного подъезда и принялся ждать появления начальника училища. Ещё не знаю, как выведу его на чистую воду, но обязательно сделаю так, чтобы он раскололся.

Моё внимание привлёк характерное цоканье копыт по мостовой. Кажется, сюда едет на извозчике тот, кто мне нужен.

Я вздохнул и выдохнул, чтобы успокоиться.

Мне очень понадобится холодная голова, о которой я утром разговаривал с чекистом.

Если надавлю на Слыщёва, смогу расколоть его, заставлю раскаяться. Не кремень он, не кремень, я это внутренней чуйкой ощущаю. На таких не надо много усилий.

Да и совесть его наверняка не просто гложет, а грызёт как тигр изнутри. Тоже весьма немаловажный фактор. Он ведь из бывших, имеет представление об офицерской чести, да ещё и из-за него могут посадить совершенно невинного человека.

На этом я и сыграю при нашем разговоре. Тут как в шахматах — важно сразу перехватить инициативу и заставить противника защищаться.

Я слишком размечтался и потому потерял всякую осторожность.

Страшный удар по голове погрузил меня в абсолютную темноту.

Глава 32

Косые лучи солнца прорезали комнату, выдернув меня из… сна или забытья.

Я оторвал голову от подушки, картинка перед глазами плыла.

Только сфокусировав зрение, я понял, что нахожусь в Катиной комнате. Странно… Как я мог здесь оказаться?

Последнее что помню — как торчал возле парадного дома Слыщевых, ожидая возвращения хозяев. Затем меня «отоварили» по башке и, судя по тому, что руки и ноги двигаются, а в голове копошатся мысли — всё не так уж и страшно.

Может это просто сон? Мало ли какие кошмары могут присниться.

Я машинально потрогал больное место чуть пониже макушки — ага, шишка имеется. Никакой это не сон.

— Жора, милый! Ты очнулся? — голос принадлежал Кате.

— Да, — чуть хрипло ответил я.

— Слава богу! Как себя чувствуешь?

— Главное, что чувствую, остальное — мелочи жизни, — преувеличенно бодро ответил я. — Катя, а как я вообще здесь оказался?

— Тебя вчера вечером привезли какие-то твои знакомые из уголовного розыска. Сейчас вспомню их фамилии… Эти, как его, — Катя задумчиво нахмурила брови. — Кондратьев и Шуляк. Сказали, что тебя подобрали лежащего без сознания у какой-то подворотни. Нашли твои документы, связались с нашим угро, врач сказал. Что ничего серьёзного, поэтому тебя привезли домой.

— А мои документы и оружие — где? — сразу забеспокоился я.

— Всё здесь. Не волнуйся, — заверила Катя. — Я прибрала. Как только врач разрешит тебе выходить из дома, сразу верну.

— Хорошо. А сколько я вообще времени пролежал без сознания?

— Со вчерашнего вечера.

— То есть прошло уже часов двенадцать, — прикинул я. — Катя, извини, но мне срочно необходимо выйти из дома.

— Жора, не могу тебя отпустить, — покачала головой сестра.

— Ты не понимаешь — это по делу твоего мужа.

Она задумалась.

— Твои знакомые обещали сегодня навестить тебя где-то в районе полудня. Дождись их, а там уже сам решай, — наконец сказала она.

— А сколько сейчас времени?

— Уже десять.

— Ладно, дождусь. Всё равно в угро заскочить собирался, — решил я.

Гости пришли немного пораньше. Правда, вместо Кондратьева пришёл Самбур в сопровождении Шуляка.

Катя при виде следователя напряглась. Я сразу спровадил её на кухню, пока она не узнала от Самбура нехорошие известия об Александре.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Мужики, только ничего сестре не говорите про её мужа. Пусть всё ещё считает, что он сидит в Крестах, — попросил я.

— Как будет угодно, — легко согласился Самбур.

— А где Серёга?

— Серёгу на срочный вызов дёрнули, — пояснил Шуляк. — Просил передать, чтобы ты на поправку скорее шёл. Завтра днём заскочит.