Ночь Пса - Борис Иванов

Пер, правда, и сам не мог бы сказать точно, что искал он сейчас среди этих знакомых ему, чуть потрепанных жестких страниц и поэтому чуть не присвистнул от удивления, когда на привычном месте – между триста восемьдесят четвертой и триста восемьдесят пятой страницами он обнаружил листок из блокнота – кремовой, тонкой бумаги в мелкую, еле заметную коричневую линейку.

На ней было написано всего несколько слов. Нелепая, несуразная фраза. Пер прикрыл глаза, запоминая ее.

AVES REGORI DUS MENUS ANTIGUA O RARA, CUM MEGA PARAGUA DUM COSOS

Исковерканная латынь что-ли? Код? А может – одно из галактических наречий. Их много.

Кто и кому посылал письмо через почтовый ящик, бывший когда-то – очень теперь давно – его выдумкой, оставалось загадкой. Но ведь не чужое же письмо он искал в старом атласе?

Нет – не его. И пусть остается здесь. Между триста восемьдесят четвертой и триста восемьдесят пятой страницами. Идет от кого надо – кому надо. Бог им в помощь.

Пер еще раз пригляделся к листку. Ему показалось, что тот потемнел слегка. Он помассировал веки. Осторожно закрыл книгу.

Если не на обычном месте, то значит – здесь, на последних страницах, там, где идут указатели... Он снова открыл тяжелый том. И облегченно вздохнул. Вот они – его еле заметные пометки у букв и слов, сделанные по одному ему известной системе... Они словно сами с собой сложились в нечто внятное. Только коротенький такой текст:

ZELLER 3 STAR 12 1118

И как всегда бывает, когда информация ложится на стертую память, пришло чувство уверенности, что ЭТО ИМЕННО ТО , и противное, ложное чувство, что вот-вот и ты вспомнишь еще что-то – то, что лежит в соседней ячейке твоего подсознания, готовое выйти на свет, вернуться тебе. И еще на него накатил вдруг душный, запоздалый страх – даже бисеринки пота выступили на его лице. А если бы какой-нибудь дурень купил книгу? А если бы закрылось Кафе букинистов?

Как мог он, как мог доверить ключ от стертой части своей памяти – от огромного куска себя самого, этой пачке пожелтевшей бумаги? И почему он был так спокоен до этого мгновения?...

Чуть дрожащей рукой он поставил атлас на место, допил остывший кофе и вышел в ночной город. Поймал такси-автомат и набрал на панели навигатора адрес: Площадь трех звезд, 12.

* * *

Расконвоированного заключенного П-1414, наверно, позабавило то, что произошло под крышей Кафе букинистов менее чем через четверть часа после того, как он покинул сие богоугодное место.

А произошло вот что:

К дверям кафе подкатил громадный, чуть напоминающий катафалк Лорд-мастер, из него вышли и с плохо скрытой торопливостью направились в кафе трое – строго одетый высокий тип с острыми, грубоватыми чертами лица, угрюмый детина, меньше всего напоминающий библиофила, с оттопыренной наплечной кобурой левой полой кожаной куртки, и сутуловатый нервный человек с землистого цвета лицом и седым венчиком коротко стриженых волос, осеняющим его чело.

Для порядка Комски заказал пару чашек кофе, а Гонсало Гопник в сопровождении угрюмого детины направился прямо в дальний угол – к полкам редких книг.

Он уверенным взглядом окинул их, ухватил корешок Атласа Четырех Миров и, вытащив его, раскрыл на триста восемьдесят четвертой странице.

После чего позеленел.

– Ну? – спросил его нетерпеливый детина.

– Как-к-кое может быть ну?! – зло спросил Гопник. – Вы видите ЭТО?

Подошедший к ним сзади с чашечкой в руке Комски недоуменно потрогал безымянным пальцем затянутой в кожаную перчатку руки россыпь коричневатого порошка, украшавшую разворот атласа. Она напоминала некий новый архипелаг, раскинувшийся посреди Экваториального океана Квесты.

– Ваше письмо было обработано фотосенсибилизатором? – спросил он.

– Приятно иметь дело с понятливым человеком, – ядовито подтвердил Гонсало. – Мепистоппель брал книгу домой почитать и там – в темноте, при красном свете – вкладывал туда письма. Потом, возвращал книгу. После того, как на такое письмо попадает нормальный свет, оно живет минут десять. Потом остается вот это... Какой-то дурак сунул нос именно на эту страницу... Или...

– Или?... – с интересом произнес Комски. – Вы уверены, что не морочаете мне голову, Гопник?

Ответом ему был исполненный гневного возмущения взгляд.

– Вы один пользовались этим почтовым ящиком? – поставил новый вопрос помощник Саррота.

– Эта компания передо мной не отчитывается... – Гонсало поднял плечи к самым ушам.

Комски задумчиво взял с полки бронзовый колокольчик и встряхнул его. Мелодичный звук повис в воздухе и вызвал к жизни упитанного молодого человека в декоративной униформе служителя Кафе букинистов. Живой приказчик – тоже элемент экзотики.

– Я хотел бы преобрести эту книжку, – холодно уведомил его Комски. – Выпишите счет.

– Видите ли, она стоит... – начал упитанный юноша.

– Я вижу, сколько она стоит, – оборвал его Комски. – Упакуйте покупочку, если это не составит...

– Не составит! – заверил его воодушевившийся приказчик. – По какому адресу отправить ваше преобретение? Вы платите по туристической карточке?

– Я плачу наличными и книгу отдайте мне, – властно распорядился Комски и, терпеливо подождав, пока понятливый юноша вручит ему фирменный пакет и напрочь сгинет, протянул его угрюмому оперативнику.

– Срочно в лабораторию. Дэвису. Пусть вытянет все, что сможет. Здесь может быть и другая информация: отпечатки пальцев, пометки... Повторяю: пусть вытянет все возможное. А мы с господином Гопником задержимся здесь. Нам есть о чем поговорить.

– А насчет тачки?... – осведомился подручный.

– Возьми такси. Машина нам может пригодиться.

Угрюмый детина ухватил пакет и убыл. Комски повернулся к Гонсало.

– И что же мне теперь делать с вами? – голос Комски стал и вовсе уж задумчив.

Мысль Гонсало работала на крутых оборотах, силясь зацепиться хотя бы за самую нелепую возможность выпутаться из дурацкой истории.

– Прокат... – пробормотал он. – Вам надо обыскать контору Мепистоппеля на Улице Темной Воды... Там наверняка должна быть какая-то зацепка...

– Вот вы и поможете мне ее там найти... Допивайте кофе и – поехали...

– Погодите, погодите! – возмутился Гонсало. – Там вполне могут быть уже архангелы Магира. Да и полиция уже могла просечь... Я не подписывался на то, чтобы подставлять голову под пули...

– Когда связываешься с идиотами, – Комски допил кофе и отдал чашку терпеливо притулившемуся поодаль сервировочному роботу, – то подписываешься и на это и на многое другое... Конечно, нас подстрахуют, я позабочусь об этом. Но кашу заварили вы, Гонсало, вам ее и расхлебывать. Глотайте кофе и пойдемте – нам пора.

* * *

– Я не пойму, – спросил Адельберто, – у вас что – дистанционное управление в рукаве запрятано, что-ли? Как вам удается переключать каналы? Вот так – не трогая телевизор.

– Это легко, – сочувственно объяснил Гость. – Это легко в себе развить... Можно наводить электрическое поле на микрочипы... Ведь у нас же много зарядов на теле. На коже, на волосах. И легко можно сделать сигнал... Вот, например, – он чуть сосредоточился и магнитный замок тихо щелкнул. – Я отпер нашу дверь...

– Дверь?... – растерянно спросил Мепистоппель.

Поднялся и запер дверь снова – уже на механический запор.

– А лампу – вы тоже можете вот так включить-выключить?

– Нет, – вздохнул Гость. – Лампу так не могу. Там – сильные токи...

– А слабые, значит – можешь...

– Да – переключать и читать... – Гость прямо светился от возможности поделиться с кем-то своими умениями. – На Чуре это может каждый... Я и вас научу. Вот дайте вашу карточку...

Мепистоппель машинально протянул Гостю кредитку. Разумеется, на предъявителя.

– Вот тут записан остаток вашего кредита – восемь тысяч, пятьсот штук... А вот теперь я делаю так, – Гость повел ладонью над пластиковым прямоугольничком, – и теперь я все стер...

Адельберто посмотрел на карточку, потом на Тора, потом – снова на карточку. И – снова на Тора.

– Что ты наделал, урод?! – сурово спросил он.

* * *

– Это же, Бог знает, каким ослом надо быть, чтобы в лицо не узнать мсье Жана! – в сердцах крякнул Филдинг, отстегивая наручник, которым седой бородач был надежно прицеплен к никелированной трубе. – Так вы утверждаете, что вы действительно профессор истории? Вы ничего не перепутали, господин Покровский?

– Мои документы у вас в руках, – пробасил бородач. – Если не верите – сделайте запрос в отделе кадров Университета... Еще раз приношу вам свои извинения: я никоим образом не мог себе представить, что этот э-э... господин – из полиции...

– А что, профессорам истории возбраняется смотреть криминальную хронику по Ти-Ви? – зло спросил сидящий на подоконнике Роб Старинов. Вы о деле цветочников, допустим, слышали? Совсем недавно об этом трубили повсюду, как-никак...

– Я с криминальными проблемами общества знакомлюсь не по идиотским репортажам, – с достоинством ответствовал профессор.