Надломленные оковы - Дмитрий Петюк

Я прекрасно её понимал — после моего утреннего представления, не могло не возникнуть множества вопросов. А уж после того, как я, смущённый результатами своей глупой выходки, насуплено отмалчивался и отнекивался под предлогом, что следует торопиться, её не могло не распирать от интереса. Поэтому рассказал всё. Ну или почти всё — на некоторые темы мне говорить не хотелось, некоторые казались неуместными, а на некоторые стоял прямой запрет, который я до сих пор не имел понятия как обойти.

Кенира оказалась прекрасным слушателем и хорошим собеседником. Так мне казалось поначалу. А потом она стала откровенно дурачиться и делать это за мой счёт.

Тот гипотетический землянин, встреча с которым мне, вероятно, не грозит ни при каких обстоятельствах, непременно меня бы попрекнул. Мол, как же так, Ульрих, почему ты позволяешь какой-то женщине забыть о своём месте? Как она может, вместо того чтобы беспрекословно слушаться мужчину, перечить и язвить? Мужчина ли ты Ульрих, или половая тряпка? Кенира — вот уже третья женщина, которая вертит тобой, как хочет! Первой была Мерпати, второй Ирулин, а третья, Кенира, вообще некоторое время владела тобой, как скотиной. И мне сложно что-то ответить, кроме как сослаться на просвещённый двадцатый век, где женщины и мужчины уже равноправны. Но правда, наверное, в том, что мои друзья были правы — я действительно тряпка и мягкое яйцо. И что мне невыносимо видеть, как женщина, которая мне симпатична, испытывает страдания. А Кенира по-настоящему страдала.

Если бы я не видел, как она нервничает, как вздрагивает от каждого резкого звука, как тревожно оглядывается по сторонам, подумал бы, что более беззаботного человека не встречал в двух мирах. Но я видел, не мог не видеть — мой изменённый мозг просто не оставлял выбора, кроме как подмечать и анализировать. Поэтому я не только не обижался, но и поддерживал её напускную дурашливость.

— Знаешь, на что я рассчитывал, когда пообещал помочь? — спросил её я.

— Понятия не имею! — ответила она. — Но снова скажу, что ты поступил очень глупо, так подвергать себя смертельной опасности ради человека, которого ты впервые увидел два дня назад.

— Ты уже не рада моей компании и предпочла бы, чтобы я ушёл?

— Ты сам знаешь, что рада! — мгновенно посерьёзнела она. — Так на что ты там рассчитывал?

— У меня на родине есть выражение «преследуемая невинность». Иногда говорят «дева в беде».

— Полагаю, ко мне подходят оба выражения. Правда я не настолько невинна — дворец всегда был настоящим клубком змей, и проживая там, поневоле повидаешь и наслушаешься всякого. Что касается второго — я действительно в беде, но при этом действительно не хочу втягивать тебя в свои проблемы. Я безмерно рада и благодарна, что ты в эти проблемы втянулся и не бросил меня одну. Мне страшно, по-настоящему страшно. Так страшно, как не было никогда в жизни. А уж последний месяц стал для меня настоящим кошмаром. Знаешь, я не дура, понимаю, насколько мизерны мои шансы. Но ничего не делать, сдаться, не попытавшись, я просто не могу.

После такого монолога мой рот невольно открылся и не закрывался до тех пор, пока я полностью не переварил эти слова. Ощущал я себя так же неловко, как человек, который спросил на улице у прохожего, который час, а получил в ответ лекцию об особенностях сборки часовых механизмов.

— Стоп-стоп-стоп! — остановил её я. — Не то, чтобы мне были неважны твои чувства, но не хочется превращать простую дорожную болтовню в тяжёлые разговоры о смысле жизни. Мы оба прекрасно осознаём все опасности и последствия. И зацикливаясь на них, уж точно себе не поможем.

Она на мгновение задумалась, затем кивнула. Вернее, я догадался, что кивнула, ведь сидел я к ней спиной и видеть не мог.

— Ладно, тогда что ты имел в виду под этой самой «невинностью в беде»? — наконец, спросила она.

— В нашей литературе существует распространённый сюжетный ход, когда прекрасную принцессу похищает злодей, или дракон, или просто заколдовывает ведьма, а отважный рыцарь её вытаскивает из передряги. Принцесса при этом кроткая и послушная, лишь томно вздыхает и беспомощно хлопает ресницами, позволяя рыцарю выполнить всю работу. А потом они уезжают навстречу закату, причём принцесса не пытается этому рыцарю вынуть мозги через уши.

Изначально мне казалось, что придётся использовать земные слова, но на язык преспокойно легли местные термины, автоматически взятые из той обширной лингвистической базы, которую Эгор засунул мне под черепушку. И пока я говорил, не мог отделаться от странного ощущения, что несу какую-то чушь, сам не понимая значения употребляемых слов.

Кенира рассмеялась:

— У нас таких сюжетов тоже полно. Например, три четверти книг про Броттора, по крайней мере из той сотни томов, что мне встречались. Единственное, непонятно, зачем дракону похищать женщину, не откусив ей голову? Или ваши драконы людей не едят, а делают что-то наподобие тех иллюзий, которые мне мама запрещала смотреть «пока не стану совсем взрослой»?

— У вас есть ведьмы, драконы, рыцари и порно? — удивлённо спросил я.

— Ну да! Правда ведьмы не обязательно занимаются проклятиями, драконы — это летающие монстры покрупнее, а рыцари… Ну, при дворце их хватало. Большая часть — надменные чурбаны, способные простоять часами перед зеркалом, любуясь блеском и стоимостью своих доспехов и оружия. Но есть нормальные ребята и девчонки, правда мало. Порой, мне кажется, что в королевские рыцари отбирают не по способности сражаться в штурмовой броне и даже не по силе магии, а по тому, как они сильно надувают щёки.

— Да с рыцарями всё понятно! — сказал я. — Меня больше интересует…

— Ах да, всё забываю, что ты не отсюда. Зеркало — эта такая