Клиент - Джон Гришэм

— Иди и вымой руки, Марк, там, в конце холла. Теперь дети редко моют руки. Иди-иди. — Марк запихнул остаток хлеба в рот и пошел следом за Эксл в ванную комнату.

Когда он вернулся, Реджи уже сидела за столом и просматривала почту. Мамаша Лав открыла духовку и достала оттуда посудину, покрытую фольгой.

— Запеканка, — сообщила ему Реджи с явным предвкушением удовольствия.

Мамаша Лав пустилась в описание краткой истории блюда, одновременно нарезая запеканку огромными кусками и большой ложкой раскладывая ее по тарелкам. От сковородки шел пар.

— В моей семье этот рецепт передавался из поколения в поколение, — говорила она, глядя на Марка, как будто того безумно интересовало происхождение запеканки. Ему бы поскорее получить ее на тарелке. — Мы привезли его с собой. Я умела ее печь в десять лет и часто это делала. Отец очень любил. — Реджи подняла глаза к потолку и подмигнула Марку. — В ней четыре слоя, и в каждом разный сорт сыра. — Она выложила идеальные квадраты запеканки на каждую тарелку. Четыре сорта сыра перемешались и вытекали из макарон.

Зазвонил телефон, и Реджи сняла трубку.

— Давай, Марк, ешь, — сказала мамаша Лав и торжественно поставила перед ним тарелку. Потом кивнула в сторону спины Реджи. — Она может проговорить сутки. — Реджи то слушала, то что-то тихо бросала в трубку. Яснее ясного, для их ушей это не предназначалось.

Марк отделил вилкой большой кусок, подул, чтобы немного остыло, и осторожно отправил в рот. Он жевал медленно, наслаждаясь вкусом мясного соуса, сыра и неизвестно еще чего. Даже шпинат казался божественным.

Мамаша Лав смотрела на него и ждала. Она налила себе вторую рюмку вина и застыла, не донеся ее до рта, в ожидании приговора рецепту ее прапрабабушки.

— Замечательно, — оценил он, потянувшись за вторым куском. — Просто замечательно. — Он ел запеканку один раз в жизни, когда мать вынула пластмассовый контейнер из микроволновой печи и подала ее на ужин. Замороженная «запеканка Свенсона», или что-то в этом роде. Он запомнил резиновый вкус. Ничего общего с тем, что он ел сейчас.

— Значит, тебе нравится, — с удовольствием произнесла мамаша Лав, отпивая глоток вина.

Он кивнул с полным ртом к ее удовольствию. Она сама начала есть.

Реджи повесила трубку и повернулась к столу.

— Надо съездить в город. Полицейские только что забрали Росса Скотта за кражу из магазина. Он в тюрьме, плачет и зовет мать, но они не могут ее разыскать.

— Вы надолго уходите? — Марк на мгновение прекратил работать вилкой.

— На пару часов. Ты кончай ужин и погости у мамаши Лав. Потом отвезу тебя в больницу. — Она похлопала его по плечу и быстро вышла.

Мамаша Лав молчала, пока не услышала, как завелся мотор машины. Потом спросила:

— Что же вы все-таки там видели?

Марк положил в рот еще кусок, пожевал, запил чаем. Она ждала.

— Ничего. Как вы это делаете? Просто замечательно.

— Ну, это старый рецепт.

Она пила вино и минут десять рассказывала ему, как делается соус, потом перешла к сырам. Марк не слышал ни слова.

* * *

Он покончил с персиковым компотом и мороженым, пока она убирала со стола и загружала посудомоечную машину. Он еще раз сказал «спасибо», в десятый раз повторил, что было очень вкусно, и встал. Даже живот заболел. Он сидел более часа. В трейлере они обычно управлялись с ужином за десять минут. Обычно они ели что-нибудь, разогретое в микроволновой печи, с подносов, сидя перед телевизором. Дайанна слишком уставала, чтобы готовить.

Мамаша Лав с удовлетворением посмотрела на его пустую тарелку и отправила его в гостиную: пусть посмотрит телевизор, пока она убирает со стола. Телевизор был цветной, но без дистанционного управления. Никакого кабельного телевидения. Над диваном висела большая семейная фотография в толстой деревянной рамке. Мистер и миссис Лав сидели на маленьком диванчике, в какой-то фотостудии, а около них стояли два мальчика в тугих воротничках. У миссис Лав были темные волосы и чудесная улыбка. Мистер Лав был на добрый фут выше, сидел он прямо, не улыбался. Мальчики стояли напряженно, явно чувствуя себя неуютно в накрахмаленных рубашках и галстуках. Реджи сидела в самом центре, между родителями, радостно улыбаясь. Она явно пользовалась всеобщим вниманием и получала от этого удовольствие. Ей было лет десять-одиннадцать, столько же, сколько и Марку, и она была такой хорошенькой, что у Марка перехватило дыхание. Он не мог отвести глаз от ее лица, а она, казалось, смеялась над ним. Маленькая озорница.

— Прелестные дети, да? — Мамаша Лав встала рядом с ним и тоже с удовольствием разглядывала свою семью.

— А когда снимались? — спросил Марк, все еще не отводя взгляда от фотографии.

— Сорок лет назад, — ответила она медленно и печально. — Мы тогда были такие молодые и счастливые.

— А где мальчики?

— Джой, он старший, был летчиком-испытателем, погиб в 1964 году в авиакатастрофе. Он — герой.

— Мне очень жаль, — прошептал Марк.

— Бенин, который слева, на год моложе. Он морской биолог, работает в Ванкувере. Очень редко приезжает навестить мать. Последний раз был здесь на Рождество два года назад. Он так и не женился. Соответственно, никаких внуков. Дети только у Реджи. — Она взяла в руки небольшую рамку с двумя фотографиями, стоящую на углу стола, и протянула ее Марку. Выпускные снимки, синие шапочки и мантии. Девушка хорошенькая. У парня — спутанные волосы, куцая бороденка подростка, а в глазах — лютая ненависть.

— Дети Реджи, — пояснила мамаша Лав, и в голосе ее не слышалось ни любви, ни гордости. — Парень сидел в тюрьме, когда мы в последний раз о нем слышали. За торговлю наркотиками. Он был славным мальчуганом в детстве, но, когда он остался у отца, тот испортил его. После развода. Девочка сейчас в Калифорнии, пытается стать актрисой или певицей, что-то в этом духе. Но у нее тоже проблемы с наркотиками, и она редко нам пишет. А ребенком тоже была очень милой. Я ее почти десять лет не видела. Невозможно поверить, верно? Моя единственная внучка. Все это так грустно.

Мамаша Лав пила уже третий бокал вина, и язык у нее развязался. Если она достаточно долго поговорит о своей семье, то потом, возможно, примется и за его родных. А уж за этим обсудит, что же они все-таки заметили в лесу.

— А почему вы ее десять лет не видели? — спросил Марк. Надо же было что-то сказать. Вопрос был глупым, так как он понимал, что на ответ могут понадобиться часы. Он переел, у него болел живот, ему хотелось просто лечь и чтобы его никто не трогал.

— У Регины, в смысле у Реджи, ее отняли, когда ей было тринадцать лет. Весь этот кошмар с разводом. Он бегал за женщинами, ни одной юбки в городе не пропускал, его даже застали с молоденькой медсестрой в больнице, и все равно развод был сущим кошмаром, и Реджи не могла со всем справиться. Джо, ее бывший муж, был вполне симпатичным, когда они поженились, но потом он получил диплом, заработал кучу денег, зазнался и стал совсем другим. Деньги ударили ему в голову. — Она помолчала и отпила еще вина. — Ужасно, просто ужасно. И я по ним скучаю, они мои единственные внучата.

Внучатами они не выглядели, особенно парень. Обыкновенный панк.

— Что с ним случилось? — спросил Марк после недолгого молчания.

— Что ж, — вздохнула она, как будто ей неприятно было говорить, но что же делать, раз приходится. — Когда он попал к отцу, ему было шестнадцать лет. Он уже тогда отбился от рук. Я хочу сказать, его отец много работал, не уделял ему времени, а мальчику нужен отец, верно ведь? И с Джеффом, так его зовут, уже невозможно было справиться. Потом его отец, у которого были все деньги, и он мог нанять каких хочешь адвокатов, упрятал Реджи в больницу и забрал детей, и с той поры Джефф в основном был предоставлен сам себе. Ну и деньги ему отец давал, разумеется. Он окончил школу чуть не под дулом пистолета, а через полгода его схватили с наркотиками. — Мамаша Лав внезапно замолчала, и Марк решил, что она сейчас заплачет. Она отпила глоток. — Последний раз я его видела, когда он окончил школу, потом наткнулась на его фотографию в газете, когда его арестовали. С тех пор прошло десять лет, Марк. Я знаю, я умру, так их и не повидав. — Она быстро вытерла глаза, а Марку захотелось куда-нибудь спрятаться.

— Пойдем, посидим на террасе. — Она взяла его за руку.

Они прошли через узкий холл и большую гостиную и уселись на качели на террасе дома. Было уже темно и прохладно. Они молча покачивались, а мамаша Лав время от времени прикладывалась к бокалу.

Потом она решила продолжить повествование.

— Понимаешь, Марк, как только Джо получил детей, он начал их портить. Давал им кучу денег. Водил в дом всяких грязных подружек. Дети все это видели. Купил им машины. Аманда забеременела, когда еще в школе училась, и он устроил ей аборт.

— Почему Реджи изменила имя? — спросил он вежливо. Может быть, этот вопрос заставит ее окончить печальный рассказ.