Плавучие театры Большой Планеты - Джек Вэнс

Гассун решительно отмел возражения взмахом большой белой ладони: «Издержки превосходят наши скромные возможности — такова нелицеприятная истина. Более того, у меня возникли серьезные сомнения по поводу всей сумасбродной авантюры. Что, если мы прибудем в Морнун и не победим на конкурсе? Мы потратим огромные деньги и останемся с носом».

«Но мы победим!»

Гассун упрямо качал головой: «Это слишком рискованный проект — тем более, что попутный ветер слабеет».

«Если мы отчалим сейчас, у нас будет достаточно времени, несмотря на отсутствие попутного ветра».

И снова Гассун покачал головой: «Честно говоря, я разочаровался во всей затее. Мои надежды на исполнение классической трагедии не сбываются: с каждым представлением вы прибавляете что-нибудь новое, и ваши ухищрения меня больше не удивляют — только огорчают. Какой смысл продолжать?» Гассун расхаживал из угла в угол, заложив руки за спину: «Увы, я расстался с иллюзиями. По существу, вы можете покинуть мое судно сегодня же».

«Понятно. А что думает по этому поводу мадемуазель Бланш- Астер?»

«Вам нет никакого дела до ее побуждений. Надо полагать, ей, так же как и мне, наскучили безрассудные приключения и невозможные путешествия. Мы останемся на пару недель здесь, в Лантане, после чего не спеша вернемся в Кобль. А теперь будьте так любезны, сойдите на набережную — или мне придется приказать Турлиману выдворить вас в шею».

«Одну минуту! — покинув кабинет владельца музея, Замп прошел по коридору к каюте мадемуазели Бланш-Астер и постучал в дверь. Она выглянула наружу.

«Вам следует безотлагательно явиться в кабинет маэстро Гассуна, — сообщил Замп. — Он желает выступить с любопытным заявлением».

Мадемуазель Бланш-Астер, вновь холодная и чопорная, сопроводила Зампа к кабинету Гассуна. Приветствуя Гассуна беспечным взмахом руки, Замп сказал: «Давайте снова обсудим наши планы — теперь присутствуют все заинтересованные стороны».

«Нам нечего обсуждать! — заявил Гассун голосом, напоминающим средний регистр гобоя. — Я решил, что плавание в Морнун не только непрактично и непредусмотрительно — оно опасно. Вы, Аполлон Замп — явно нежелательный партнер; вам надлежит немедленно покинуть мое судно. Мадемуазель Бланш-Астер, мы неоднократно отмечали и праздновали нашу духовную близость; пожалуй, настало время формально скрепить наши узы и воплотить в жизнь союз, ниспосланный судьбой».

Мадемуазель Бланш-Астер немного поразмыслила, после чего произнесла не характерным для нее неуверенным тоном: «Возможно, ваше заключение вполне обосновано, Теодорус. Путь на север труден, особенно для такого судна, как ваше».

Гассун мрачно кивнул и бросил желчный взгляд в сторону Зампа.

Мадемуазель Бланш-Астер задумчиво продолжала: «Как вам известно, в Морнуне меня ждут дела, которые должны быть завершены прежде, чем я смогу уделить внимание упомянутым вами возможностям. Наши цели не совпадают — тем не менее, я считаю, что их можно совместить. Будьте добры, верните мне килограмм железа, который я передала вам в Кобле. Маэстро Замп воспользуется этими деньгами, чтобы приобрести фелуку. Под управлением маэстро Зампа парусная фелука быстро доставит нас в Морнун. Там я закончу свои дела, а маэстро Замп сможет принять участие в конкурсе с моей посильной помощью — возможно, нам удастся исполнить сцены из «Макбета» или представить программу комических пантомим. Затем, по окончании фестиваля, мы вернемся и присоединимся к вам здесь, в Лантине».

На шее Гассуна выступили жилы; он открыл рот, но только прохрипел нечто нечленораздельное.

«Такой план представляется мне целесообразным, — глубокомысленно заметил Замп. — По сути дела, у нас нет другого выхода, если маэстро Гассун не желает подвергать свое судно риску дальнейшего плавания на север». Повернувшись непосредственно к мадемуазели Бланш-Астер, Замп слегка поклонился: «Я пойду, поищу подходящую лодку. А вы помогите маэстро Гассуну взвесить килограмм железа».

Гассун сделал два шага вперед: «Один момент, маэстро Замп! Будьте любезны, не спешите. Возникла абсурдная ситуация. Неужели вы думаете, что я ношу килограмм железа в кармане?»

«Не знаю, как вы носите свое железо, маэстро Гассун. Знаю только то, что у нас не осталось времени на споры и рассуждения. Муссон скоро исчезнет, а нам придется плыть в Морнун под парусом».

Гассун гневно крякнул, признавая поражение: «Прикажите привести на борт ваших четырех волов и погрузить их корм. Мы отправимся на север без задержек».

За час до отплытия в Лантин доставили тревожную весть, не обрадовавшую даже Аполлона Зампа — Гассун же отозвался на нее стоном отчаяния. На Суаноле, в окрестностях Синешкуры, банда димнатиков-чернострелов устроила засаду «Золотому фантазму». Разбойники захватили в плен Гарта Пеплошторма и всю его труппу, а судно потопили.

Глава 12

Стеклодувный мыс превратился в синевато-серый треугольник над горизонтом и постепенно растворился в дымке, как давнее воспоминание в слабеющем уме. Впереди между низкими берегами простирался Виссель — порой не больше полукилометра в ширину, а иногда разливавшийся настолько, что вся Вселенная казалась состоящей из воды и неба. Консультируясь с «Речным справочником», Замп обнаружил, что в нем упоминались только три существенных населенных пункта на всем оставшемся пути до Бездонного озера: городок Скивари в месте слияния Висселя и Пелоруса, Гаркен — рыночный город работорговцев и конечная станция караванов — а также Погромная Излучина. Айдентус, Степной Простор и Порт-Венобль были отмечены на карте колечками, а не кружками, что указывало на отсутствие надежной информации. За Порт- Веноблем на триста километров тянулись дикие, необжитые места — болота, степи и рукав Тартаркского леса; наконец, за базальтовыми столбами Мандаманскими Палисадов начиналось Бездонное озеро.

На протяжении всего первого дня после отплытия из Лантина дул свежий ветер, обрывки перистых облаков спешили по небу, и «Миральдра» бодро продвигалась вверх по течению, вспенивая белые «усы» поперек мутной коричневатой реки.

На следующий день ветер подул еще сильнее. По небу тянулись длинные гребенчатые вереницы слоистых облаков, а к полудню с юга надвинулась угрожающая масса дождевых туч. Гассун нервно приказал поднять фок и бизань и взять рифы на гроте — подрагивая, судно боролось с вечерним штормом, пока Замп репетировал версию «Макбета», предназначенную для исполнения в Морнуне. Гассун наблюдал за репетицией, выпятив губы, после чего, с отвращением покачав головой, удалился к себе в кабинет. В дополнение к танцу ведьм и развлечениям на пиру Замп вставил танец с саблями, коронационное шествие и целый ряд эпизодов, разъяснявших побуждения ведьм, заморочивших голову Макбету. В начале новой сцены три ведьмы завывали заклинания вокруг огромного котла, скакали, дурачились и кувыркались, ломая руки и жонглируя шарами голубого пламени, и в конце концов произвели на свет обнаженную длинноволосую ламию (в исполнении Денеис, младшей из девушек-мимов); ламия должна была высасывать кровь леди Макбет в качестве предварительной расплаты за предзнаменованную судьбу Макбета. Проснувшись, леди Макбет обнаруживала стоящую на коленях и склонившуюся над ней ламию; ламия убегала, но ее преследовали и убивали в лесу — этот эпизод Замп находил самым впечатляющим. Пылая жаждой мести, ведьмы предупреждали Макдуфа о том, что во время осады Дунсинана его армия должна была нести с собой ветви из Бирнамского леса. После смерти Макбета и его супруги по настоянию Зампа была предусмотрена сцена, полная мрачного величия: коронация нового короля Малькольма в Сконе. Здесь Малькольм клянется искоренить колдовство, и в финале снова изображается каменистая пустошь в грозовых сумерках. Три ведьмы ворожат вокруг костра, кудахчут и давятся от смеха, издеваясь над тщетными потугами Малькольма, после чего сосредоточивают внимание на изобретении новых интриг и кровопролитий.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});