Позывной «Пантера» - Михаил Нестеров

Кроме «командос» ГРУ, грозненцы соответственно реагировали на их «ассистентов», росновцев. РОСНО – это Региональный отдел специальных назначений, существующий, как утверждают средства массовой информации, и при ФСБ, и при главных управлениях, и при районных, прозванный местными жителями «эскадроном смерти».

Что-то не соответствовало действительности в этих слухах, рожденных боязнью жителей Грозного и подогретых пришлыми журналистами. Но то, что именно на такой машине в полуразрушенный район столицы Чечни прибыли именно специалисты, – факт неоспоримый.

Включив центральное освещение, капитан Горбунов, прозванный Реаниматором за то, что мог оживить любой безнадежно «усопший» компьютер, с минуту бездействовал, словно привыкал к тусклому свету. Прежде чем включить «Ящик Пандоры» и загрузить программу, он разложил на соседнем сиденье карту района базирования грозненского ОМОНа и еще раз внимательно вгляделся в каждый объект. Он словно сканировал плоские изображения, которые в его голове приобретали объем, вырастали в размерах, но все же не выходили за рамки виртуальных – вроде как в компьютерной игре от первого лица. Что найдет свое подтверждение, когда на плоском жидкокристаллическом дисплее появятся картинки с трех миниатюрных видеокамер, укрепленных на оптике снайперского оружия.

Включив «ящик», Реаниматор наблюдал за привычными сообщениями о загрузке драйверов на черном экране: грузилась операционная система «Windows-98», под которой надежно работала система управления работой снайперов. Приведя в рабочее положение три складывающиеся антенны радиопередатчика, Горбунов надел наушник с микрофоном и запустил программу СУРС.

Капитан общался с единомышленниками на особом жаргоне, и в который раз отметил скромное «междумордие» (интерфейс) программы: стандартные цвета оперативной системы.

На экране появились шесть окон, поверх которых проходила серая полоска меню. Одно за другим капитан убрал три окна, давая подтверждения на свои действия: «Закрыть окно номер 1?» – «Да». – «Закрыть?..» – «Да».

Пока оставшиеся три окна, расположенные два вверху экрана, один внизу, который Горбунов не стал растягивать, а оставил как есть, матово отсвечивали серовато-зеленым фоном, не утомляющим глаза. Бросил взгляд на часы – до связи с Марковцевым оставалось меньше десяти минут. Закурил, зная, что с первым словом в эфире снова потянется к сигарете.

Связь с командным пунктом осуществлялась на частоте 806 мегагерц в закрытом режиме, прослушивание другой радиостанцией исключалось. Застройка здесь не очень плотная, и Евгений надеялся, что переезжать на другое место не придется. Но все станет ясно ровно через шесть минут.

СУРС не требовал дополнительных настроек и считался неприхотливой системой. Главное и единственное, что требовалось в ее работе, – это сигнал по радио или проводам телевизионного изображения поля зрения оптических прицелов и стабильная работа интеркома.

* * *

Ближе к базе ОМОНа, но с противоположной стороны, примерно в ста метрах, полутора часами раньше остановилась темно-зеленая пятидверная «Нива» без номеров. Место для временной стоянки удобное: полуразрушенные дома, ухабистая дорога, буйная «зеленка». В этом районе в конце января 2000 года шли ожесточенные бои. Российским солдатам противостояли хорошо обученные, опытные наемники с их мобилизационными возможностями, четкой системой управления, строгой дисциплиной плюс религиозный фанатизм и тейповые принципы.

Наметанный взгляд Сергея Марковцева отмечал, что вон тот нижний этаж темного здания, на котором до сих пор остались следы артиллерии, был оборудован под долговременную огневую точку, верхний этаж – под огневые позиции снайперов, крыша, от которой почти ничего не осталось, в свое время представляла собой место для зенитчиков.

Этот район – один из трех оборонительных рубежей чеченских бандформирований, проходивший по улице Сайханова (юго-западнее железнодорожного вокзала) – Сергей изучил настолько, насколько позволяло время. Именно по нему он проложил путь отхода своей небольшой группы.

Ехать придется почти что вслепую, не включая даже габаритных огней, и место за рулем отвели Скумбатову: «Ему проще», – прокомментировал решение командира Подкидыш.

По левому борту машины четко просматривалось освещенное пространство базы ОМОНа. Странное сравнение пришло в голову Марка. Все еще не убранные кое-где бетонные панели и фундаментные блоки, некогда служившие боевикам дотами, которые соединялись не только между собой, но и с прилегающими дворами (путем подземных сообщений), а также искореженные, потерявшие былую форму металлические противотанковые заграждения, сдвинутые бульдозером в одну кучу, – все это родило сравнение с рухнувшей Эйфелевой башней. От нее остались лишь железобетонные руины и... подсветка, бьющая в черное небо.

Спецназовцы экипированы легко, ничего лишнего, что могло бы помешать при передвижениях. Черная униформа – майка с короткими рукавами и брюки, укороченная «разгрузка», точнее, «боевая выкладка», состоящая из пистолетного ремня с отделениями для гранат, подсумков для магазинов, плечевых ремней с компасным подсумком, в котором как раз уместилась рация, чехлом для складной лопаты, уступившей место паре оборонительных «лимонок»; плюс ножевой ремень, крепившийся на бедре.

Мин нет. Зато есть пара «одноразовых шприцов» – гранатометов «муха», с неплохой дозой успокоительного. «Надоедливые «мухи» припасены на случай погони и останутся в машине. Марк мог взять любые мины в Ханкале – типа МОН или специальные, основой которых служит пластит, с замедлителями взрывов и прочими наворотами. Но все они достаточно громоздкие, некоторые тяжелые, а от группы Марковцева требовали в первую очередь маневренность, мобильность. Минимум вооружения компенсировался навыками его бойцов, настоящих силовых разведчиков ГРУ.

Один-Ноль вдруг рассмеялся – не только Марку в голову лезли сравнения, – вспомнив эпизод из кинофильма «Место встречи изменить нельзя», где бандиты из «Черной кошки» шли на выручку Фокса.

– Сергей, ты у нас Горбатый, – сказал одноглазый диверсант. – Его, кажется, Карпом звали.

– Есть такая рыба – камбала называется, – вставил Найденов.

– Началось, – проворчал Скумбатов. – Лучше бы я молчал. Не говори «как кто», Подкидыш.

Из бойцов выходило напряжение, чтобы новым приступом захлестнуть их, потом снова отпустить. Глотать и выплевывать кипящий адреналин до изнеможения, до боли в руках и спине, боли, которая проявит себя только после завершения операции.

Умело прикуривая, не обнаруживая себя, Один-Ноль пустил сигарету по кругу. Пряча ее в ладони, бойцы словно исполнили одним им ведомый ритуал.

Найденов шел первым, за ним Марк, долговязая фигура старшего лейтенанта Скумбатова замыкала бесшумное шествие. У северо-восточного угла базы диверсанты разделились. Один-Ноль, прежде чем проникнуть на освещенную территорию, штык-ножом, работающим в паре с ножнами как ножницы по резке металла, проделал в металлической сетке ограждения окно, оставляя нетронутыми всего два места на нем – собственно, навесы, одинаково хорошо работающие в обе стороны. Эту работу он проделал привычно и умело, даже при патрулировании, о котором вспоминал Марк, брешь в ограждении заметить было невозможно.

2

Сергей отметил время на светящемся циферблате: 01.25. Секундные стрелки на часах бойцов диверсионной группы и координатора – капитана Горбунова – работали синхронно. Двадцать минут назад спецназовцы заняли свои места, и скоро командование группой временно перейдет к Горбунову. Даже после удачного снятия часовых помощь Реаниматора может понадобиться. В свои двадцать семь он достаточно опытный командир, а в сфере координации и контроля группы снайперов ему вообще не было равных.

Чуть нервничал Один-Ноль, подогретый сравнением себя с киборгом, которое выдал Подкидыш. Вроде как сам самому себе не принадлежал. Действительно, странное ощущение: смотришь одним-единственным глазом, а картинку в командном пункте принимают двумя. И зря он поделился своими соображениями с Подкидышем: Гриша тотчас «влепил» Скумбатову новую кличку: Один-Полтора. Еще ущербнее, чем Один-Ноль. И когда проверяли связь, по интеркому отчетливо прошел голос Найденова: «Один-Полтора, как слышишь?»

Скумбатов давно привык к шуткам товарища, они никогда не отвлекали, не злили, не веселили, стали частью взаимоотношений. И если бы в наушниках прозвучало имя Скумбатова: «Саня, как слышишь?», то Саня от неожиданности нажал бы на спусковой крючок.

Один-Ноль раскатал шапку-маску до самых бровей, скатка чуть оттопыривала его уши, но не мешала плотно держаться наушнику с микрофоном – система «hands free», «свободные руки», тонкий проводок уходил в подсумок с рацией. Связь – интерком. Пока друг друга могли слушать только три человека, ровно через три минуты к ним присоединится Горбунов, а спустя десять секунд – вклинится въедливый голос Подкидыша и напомнит всем участникам операции, что Реаниматор вернул одноглазому двадцать пять процентов зрения.