Бегемот - Вестерфельд Скотт

— Ты потерял обоих родителей? — совсем другим, участливым тоном спросила Нене. — Так кто же ты, мальчик?

Алек долгим взглядом посмотрел старухе в глаза и понял, что выбор у него единственный: либо полностью ей довериться, либо вернуться в свое одиночество. Без союзников ему и его спутникам остается лишь продолжить бежать куда подальше и там трусливо затаиться.

Однако Стамбул, как видно, уготовил ему иную судьбу.

— А вы думаете, кто я? — спросил он почти шепотом.

— Ты? Понятно, что австрийский дворянин. Быть может… Уж не сын ли ты эрцгерцога? — Под ее пронизывающим взглядом Алек молча кивнул. — Ну, тогда ты, безусловно, знаешь полное девичье имя своей матери. Назови его не мешкая, и если спутаешь хоть букву, моя внучка скинет тебя с крыши.

Алек, понурившись, медленно выговорил:

— София Мария Йозефина Альбина, графиня Хотек фон Хотков унд Вогнин.

Наконец в глазах у старухи забрезжило что-то похожее на доверие.

— Наша встреча судьбоносна, — сказал Алек. — Я клянусь, Нене, что могу вам пригодиться.

Лилит вдруг заливисто рассмеялась. Фыркнул и Завен, а за ним, в унисон, существо.

— Ай какой очаровашка! — покатывалась растерявшая свою грозность Лилит. — Он теперь взял тебя в родственницы, нене, бабушка!

До Алека только сейчас дошло. «Нене» — это вовсе не имя, а просто слово «бабушка», все равно что «ома» в немецком.

— Прошу прощения, мадам, — смутился он, — с армянским у меня сложности.

— Да ты не беспокойся, — улыбнулась в ответ старуха. — В моем возрасте счет внукам уже не ведут, даже если кто из них умом не вышел. — (Алек, вскинувшись было, вовремя смолчал.) — Может, я и впрямь, старая, из ума выжила, — продолжала Нене, — но я начинаю тебе верить. Если ты тот, за кого себя выдаешь, то шагоход ты водить, само собой, можешь.

— Вы мне только покажите который, а уж я вам продемонстрирую.

Нене, кивнув, махнула рукой.

— Завен? Ну вот. Теперь, пожалуй, настало время показать его высочество комитету.

•ГЛАВА 27•

Лилит с Завеном отвели его к дальнему углу балкона, откуда открывался вид на просторный внутренний двор в окружении нескольких складов. Выходящие на него окна были заколочены, а с воздуха двор прикрывала маскировочная сетка. Там в зыбких пятнах света и тени затаились пять шагоходов.

Алек разглядывал их, перегнувшись через перила. В минувшие дни он не раз видел на улицах подобные боевые машины — стражи стамбульских трущоб. Обшивка этих пяти была испещрена многочисленными шрамами от прошлых побоищ, лобовую броню украшали разные знаки: кресты, полумесяцы, звезды Давида, а то и вовсе неизвестные символы.

— Комитет железных големов, — сострил Алек.

Завен назидательно поднял палец:

— «Голем» — название еврейское. Валахи их именуют вурдалаками, а наши греческие братья — минотаврами. — Он указал на ту машину, что не так давно спасла Алеку жизнь. — Это вот «Рухи», моя собственная машина. Есть такая богиня у курдов.

— А здесь они все вместе, — сказал Алек.

— Еще одно крайне умное наблюдение, — опять съязвила Лилит.

— Тихо, девочка, — одернула внучку Нене, подбираясь к ним на своей кровати-черепахе. — До недавних пор нас вполне устраивало, что свои кварталы мы оберегаем сами, а султан правит всей империей. Но германцы и их mekanzimat оказали нам услугу: мы в кои-то веки объединились.

Завен свесился с перил рядом с Алеком.

— Машины внизу — лишь малая часть тех, что под нами. Эти пятеро у нас учебные — чтобы курд знал, как управляться с вурдалаком, а араб — с железным големом.

— С тем, чтобы вы могли достойно сражаться сообща, — понял Алек.

— Точно так. Дочка у меня мастерски управляется со всеми!

— Чтобы девчонка водила шагоход? Да как… — забывшись, начал Алек, но под взглядом Лилит опомнился: — Как необычно.

— Хм! Не так уж необычно, как ты думаешь, — заметил Завен и вскинул кулак. — С победой революции женщины будут уравнены с мужчинами решительно во всем!

Алек едва удержался от смеха. Опять эти семейные закидоны. Может, железная Нене так влияет на своего сына?

— А как работает пушка Теслы? — спросила Лилит.

— Мой механик говорит, что это генератор молний, — ответил Алек, припоминая, что рассказывал ему Клопп через пару дней после памятной стычки с «Гебеном». — Сам господин Тесла американец, но его эксперименты финансируют немцы. Над своей пушкой они работают уже не первый год. А ты откуда о ней знаешь?

— Да ты не обращай на нее внимания, — бдительно встряла Нене. — Лучше скажи, может ли она остановить наши шагоходы?

— Сомневаюсь. Вообще, пушка Теслы создана против водородных летунов. Но на «Гебене» есть и обычные крупнокалиберные орудия, для которых шагоходы — превосходная мишень. — Алек поглядел на юго-восток, туда, где над водой, неподалеку от дворца султана, поднимались струи дыма. Пока там стоят германские боевые корабли, никакие шагоходы дворцу не страшны. — Как я понимаю, германские броненосцы здесь именно для того, чтобы защищать власть султана?

— И еще чтобы заморить голодом русских, — подсказала Нене. — Одним камнем — двух зайцев. Я вижу, военной науке тебя обучали.

— А уж тем более обращению с шагоходами, — похвастался Алек. — Дайте мне самый заковыристый, и все вам станет ясно.

Нене кивнула, на лице ее появилась улыбка.

— Ты слышала мальчика, внучка? Отведи-ка его к Рухи.

Алек, разминая пальцы, оглядывал приборный щиток. Функции здесь обозначались не словами, а по большей части символами, но назначения были в целом ясны: температура двигателя, манометры, топливо — ничего такого, чего бы не было в его штурмовом шагоходе.

Вот только с манипуляторами дело обстояло совсем иначе. Здесь они представляли собой громоздкие рычаги с рукоятками, напоминающими боевые перчатки средневековых воинов.

— И как мне ими, интересно, ходить? — спросил он.

— Да никак, — удивилась Лилит. — Манипуляторы отвечают за руки. А для ходьбы, — она указала на пол, — для ходьбы используй педали, дурачок.

— Дурачок, — насмешливо повторило существо.

— Видишь, твоя питомица молодец, называет тебя по имени, — улыбнулась, поглаживая зверушку, Лилит. — А ее, кстати, как зовут?

— Зовут? Вообще-то у фабрикатов не бывает имен. За исключением крупных воздушных судов, разумеется.

— Ну, этого-то надо назвать, — рассудила Лилит. — Это мальчик или девочка?

— Вообще у экипажа «Левиафана» вся живность была среднего рода, — растерянно ответил принц. — Так что и не «он», и не «она».

— И откуда они тогда берутся?

— Из яиц.

— А кто те яйца откладывает?

Алек пожал плечами.

— Насколько мне известно, их вынимают из своих цилиндров ученые головы.

Лилит сейчас больше приглядывалась к зверушке, а Алек — к манипуляторам. Шагоходом с руками ему еще управлять не доводилось. Эта Рухи, оказывается, сложнее, чем он себе представлял, но если уж подобную махину запросто водит девчонка, то он тем более должен справиться.

— А откуда мне знать, что делают руки? Я отсюда их даже не вижу.

— Ну, ты просто знаешь, что они здесь, как если б это была часть твоего тела. Но раз уж ты здесь впервые… — Лилит завертела рукоятку, зашипела пневматика, и верхняя половина водительской кабины медленно пошла вверх. — Можешь попробовать в парадном режиме.

— Каком еще «парадном»?

— Ну таком, когда Рухи шествует на курдских религиозных празднествах.

— А-а, ты вон о каком параде, — сообразил Алек. — Странное у вас все же государство. Все шагоходы здесь не просто машины, а еще и какие-то символы.

— Рухи не символ. Она богиня.

— Ах да, конечно богиня, — пробормотал Алек. — В вашей революции сплошные женщины.

Лилит на это лишь закатила глаза с видом крайнего утомления и нажала на стартер. Машина ожила. Рокот двигателя не замедлила повторить зверушка, перебравшаяся с плеча Алека на передний край приборной панели.