Наука и магия: Попаданец в мир фэнтези - Александр Шуравин

накажет…

— Ты забыл, я не верю ни в какую Богиню.

— Что ты говоришь, Ййор! — возмутилась Айриэль.

— Да ладно… можно подумать, ты веришь.

— Уийрат существует, независимо от того, веришь ты в нее или нет, — тихим голосом проговорила девушка.

— Значит так, — Ййор обращался к Сергею, — шкуры я вам дарю, они вам пригодятся — скоро зима. Но о том, что я менялся — вождю ни слова! Скажите, что шкуры послала вам сама Богиня. Иначе я объявлю вас исчадиями Авуийрррона!

Абориген ушел. Айриэль молча созерцала валявшийся на полу подарок.

— А шкуры-то добротные, теплые, — вдруг сказала она, поглаживая мягкий мех.

— Кто такой Авуийрррон? — спросил Сергей.

— Это бывший муж Уийррат, — ответила девушка. — Сначала он был могущественным богом, а его жена Уийррат просто рядовой богиней, и он обращался с ней довольно плохо: постоянно бил и унижал. Тогда Уийррат сварила зелье, чтобы отравить Авуийрррона. Тот испил это зелье, но так как он был бессмертным, то не умер, а просто провалился в преисподнюю. С тех пор Уийррат обрела силу и стала одной из верховных Богинь, но Авуийрррона продолжал иногда пакостить ей, протягивая свои гадкие ручонки прямо из ада. Так что лучше действительно ничего не говорить вождю. Он, скорее, поверит Ййору, чем тебе, чужаку.

Айриэль закуталась в одну из шкур.

— Хорошо, — промолвила она.

А Сергей грустно задумался.

— Ты, я вижу, не рад подарку, — заметила девушка.

— Эх… вздохнул Сергей, — у вас каменный век, а уже появился первый капиталист.

— Кто такой капиталист?

— Это довольно долго объяснять… Помнится, я рассказывал тебе про наш мир. Давай так, я продолжу рассказывать и, рано или поздно, доберемся и до капиталистов.

Сергей долго говорил ей о том, как древние люди сначала занимались охотой и собирательством, потом освоили сельское хозяйство, научились выплавлять железо…

— Это то, что вы там на холме делали? — спросила девушка.

— Да. Сначала они научились делать металлы, из них стали изготавливать более совершенные орудия труда. Сначала, правда, они научились медь и бронзу выплавлять. Но эти металлы хуже, чем железо — они не такие твердые и прочные. Зато их легче добывать. В общем, когда люди смогли производить больше, чем смогут потребить, сразу же появилась эксплуатация человека человеком. Это когда один работает, а другой ничего не делает, а пользуется результатами его труда. Самый первый и самый жестокий вид эксплуатации — это рабство. Это когда есть господа, и есть рабы. Господа заставляют рабов работать и забирают у них продукт их труда. А если те отказываются работать — их бьют, пытают и подвергают бесчеловечным пыткам.

— И рабы не сопротивляются?

— Сопротивляются, конечно. В истории известно очень много разных восстаний рабов. Но они никогда не побеждали. Все кончалось тем, что господа с особой звериной жестокостью казнили восставших рабов.

— Кажется, в нашем мире тоже есть нечто подобное. Мне Тео как-то рассказывал. Правда, эта страна, где есть это твое… рабство, находится далеко за морями. Но в Клезоне такого нет.

— В Клезоне, скорее всего, феодализм. Это следующая ступень развития общества. У нас на Земле это уже пройденный этап. Ну, или почти пройденный. Кое-где, в диких странах, все еще остались феодальные отношения. Но в целом в мире третья ступень — капитализм. В одной стране, правда, пытались перейти на четвертую стадию, но, к сожалению, человечество оказалось к этому не готово. Пришлось вернуться к капитализму.

— Как все сложно… — вздохнула Айриэль, — но ты рассказывай, рассказывай, попытаюсь понять.

И Сергей поведал ей про Древний Египет. При этом он забыл несколько фактов и решил заглянуть в компьютер. На экране появилась надпись: «Низкий заряд батареи», поэтому Звягинцев довольно быстро выключил его, надеясь зарядить завтра, если будет солнечная погода. И тут он заметил, что Айриэль задремала.

Глава 42

Солнечная погода радовала все реже и реже. Чаще шли дожди. И было очень холодно, особенно по утрам. Сергей заметил, что ему очень непривычно жить в отсутствии отопления. Подаренные Ййором шкуры действительно пришлись очень кстати. Звягинцев, вместе с женой, кутались в них по ночам, а днем грелись у костра. А еще Сергей все реже и реже пользовался компьютером, потому что заряжать аккумулятор при дневном свете было не так-то просто. Тем не менее, без дела Звягинцев не сидел. Он учил дикарей математике. А еще продолжал ходить по деревне, изучая быт аборигенов. Надо сказать, что и они не сидели без дела: все, в основном, заняты изготовлением шкур и мяса.

Однажды, наблюдая за группой дикарей, которые делали из шкур какой-то полушубок, Сергей внезапно почувствовал, как будто кто-то буквально буравит его взглядом в спину. Он оглянулся и увидел сидящую на ветке ворону. Та, громко каркнув, улетела прочь.

«Что-то нервный я стал последнее время», — подумал Звягинцев и продолжил наблюдение.

Тем временем два дикаря свернули шкуру трубочкой, а третий, который, как оказалось, был маг, начал стрелять по ней из ладони молниями, отчего края шкуры срослись. Так они изготовили рукав, после чего, таким же образом, стали приделывать его к заготовке полушубка.

— Вы соединяете шкуры магией, а режете острыми камнями. Почему? — спросил Сергей.

— Потому что маги не могут нормально резать шкуры. А уж освежевать тушку и подавно. Да и у нас только два мага, которые более-менее со шкурами умеют работать, остальные, в основном, только с деревом.

— Понятно.

Звягинцев направился в свою хижину, чтобы пополнить записи новым наблюдением. По дороге он снова почувствовал чей-то взгляд, теперь он исходил сверху. Попаданец поднял голову и увидел кружащуюся над деревней стаю птиц.

«Я точно схожу с ума, — подумал он. — Хотя… в этом мире есть магия, почему бы там не быть разумным птицам, которые следят за людьми. Следят? С чего я взял, что они за мной следят? У меня есть только странное ощущение, но, может быть, это просто галлюцинации».

Дома Сергей поделился своими мыслями с Айриэль.

— Не знаю, лично я посторонней магии не чувствую, — сказала она, — но я поспрашиваю у знахарок, может быть, они что-нибудь заметили.

Чуть позже Звягинцев моделировал в уме экономическую систему племени. В его голове примерно складывалась целостная картина. Он представлял, как охотники ходят на охоту, приносят тушки убитых зверей. Разделывают их при помощи острых камней.