Кто за главного? Свобода воли с точки зрения нейробиологии - Майкл Газзанига

Джошуа Грин и его коллеги взялись выяснить, задействуются ли одни и те же части мозга при решении обеих задач. Они сканировали мозг испытуемых, пока те решали, что ответить. В случае первой дилеммы, безличной (переключить стрелку), усиливалась активность зон мозга, относящихся к абстрактному мышлению и решению задач, а в случае второй, личностной (незнакомца надо физически коснуться и столкнуть), — активность областей, связанных с эмоциями и социальным познанием66. Существуют две интерпретации этих результатов. Я уже намекнул, в чем, по мнению Грина, разница — безличное против личностного. Однако Марку Хаузеру это не кажется убедительным, он считает, что в двух дилеммах слишком много переменных, чтобы сводить все к противопоставлению личностного и безличного. Реакции людей можно также объяснить с той точки зрения, что средства не оправдывают цель, — философским принципом, согласно которому допустимо причинить вред, если это побочный результат достижения большего блага, но нельзя вредить просто так67. Тогда дело сводится к оцениванию поступка, основанного на намерении. С какой бы интерпретацией мы ни соглашались, главное, что в человеке существуют универсальные сдерживающие начала, которые срабатывают в определенных ситуациях и останавливают его от совершения каких-то действий.

Моральные суждения и эмоции

Антонио Дамасио вместе со своей группой помог ответить на вопрос, играют ли эмоциональные реакции причинную роль в вынесении моральных суждений68. Он работал с группой пациентов, у которых была повреждена часть мозга, необходимая для нормального возникновения эмоций, — вентромедиальная префронтальная кора. Они испытывали проблемы как с проявлением эмоций, так и с управлением ими, однако имели совершенно нормальные общий интеллект, логическое мышление и декларативные знания о социальных и моральных нормах. Команда Дамасио предположила, что если эмоциональные реакции (опосредованные вентромедиальной префронтальной корой) влияют на моральные суждения, то у таких пациентов решения личностных моральных дилемм (вроде проблемы вагонетки во втором варианте) будут прагматическими, а решения безличных задач — обычными. Во время сканирования мозга пациенты сначала отвечали на вопросы, связанные с разрешением низкоконфликтных ситуаций, например “Правильно ли будет убить вашего начальника?”. Как здоровые испытуемые из контрольной группы, так и пациенты с поврежденным мозгом отвечали: “Нет, неправильно, это безумие”. Однако все изменилось, когда речь пошла о высококонфликтных, личностных нравственных дилеммах (допустимо ли причинить вред одним людям ради блага других), которые обычно вызывают у людей сильные эмоции. Помимо второго варианта проблемы вагонетки, испытуемым предлагалась такая ситуация: “Идет жестокая война, вы прячетесь от вражеских солдат в комнате с десятью другими людьми, включая маленького ребенка. Тот начинает плакать, а это выдаст ваше тайное место. Правильно ли будет задушить ребенка, чтобы остальных девятерых человек не обнаружили и не убили?” При такой постановке вопроса суждения и реакции пациентов с поражениями вентромедиальной префронтальной коры существенно отличались от обычных (в контрольной группе). Не испытывая эмоциональных реакций на эти сюжеты, они давали быстрые и прагматические ответы: конечно, толстяка надо столкнуть на рельсы; естественно, ребенка следует задушить.

Моральные эмоции, моральная рационализация и интерпретатор

Джонатан Хайдт полагает, что человек сначала реагирует на дилемму из-за неосознанных моральных эмоций, а уж затем ищет обоснование своей реакции. В этот момент вмешивается интерпретатор и осуществляет моральную рационализацию, используя информацию о культуре, семье, знаниях человека и так далее. Как правило, мы не участвуем в моральном мышлении, хотя это возможно. Это происходит, лишь когда мы меняем точку зрения, ставим себя на место другого, пытаемся найти основу своих суждений. По мнению Марка Хаузера, мы рождаемся с абстрактными моральными правилами и готовностью обзаводиться новыми (как рождаемся с готовностью усвоить язык), а затем наше окружение, семья и культура сдерживают нас и направляют к определенной нравственной системе (как приводят нас к конкретному языку).

Рассмотрим вариант проблемы вагонетки, созданный Стивеном Пинкером:

Неуправляемая вагонетка вот-вот убьет школьного учителя. Вы можете направить ее на обходной путь, но тогда она активирует переключатель, который пошлет классу шестилетних детей сигнал, разрешающий назвать плюшевого медвежонка Мухаммедом. Допустимо ли перевести стрелку?

Это не шутка. В прошлом месяце британская учительница частной школы в Судане позволила своему классу назвать игрушечного мишку в честь самого популярного мальчика класса, который носил имя основоположника ислама. Ее посадили в тюрьму за богохульство и угрожали публичной поркой, тогда как толпа снаружи тюрьмы требовала ее смерти. Для участников этого протеста жизнь женщины имела меньшую ценность, чем возвеличивание достоинства своей религии, и их решение, правильно ли перенаправить воображаемую вагонетку на другой путь, отличалось бы от нашего. Какие бы начала ни управляли моральными суждениями людей, эти суждения не могут быть так уж универсальны. Любой человек, который не засыпает за сериалом “Антропология 101”, может привести много других примеров69.

Хотя рассуждения Пинкера вызывают некоторые затруднения, их вполне можно уладить с помощью нашей теории универсального, врожденного морального поведения, просто придется учитывать влияние культуры. А поможет нам Джонатан Хайдт с коллегами.

Универсальные составляющие нравственности

Хайдт и Крейг Джозеф создали список универсальных составляющих нравственности, сравнив работы об универсалиях человека, культурных различиях в сфере морали и о зачатках нравственности у шимпанзе. Выделенные ими пять пунктов связаны со страданием (надо помогать другим и не причинять им вреда), взаимностью (из нее рождается чувство справедливости), иерархией (уважением к старшим и к тем, кто имеет отношение к законной власти), сплоченностью (верностью своей группе) и чистотой (восхвалением чистоты и избеганием оскверняющего и развратного поведения)70. Интуитивные моральные суждения основываются на этих составляющих, которые возникли, чтобы улаживать особые жизненные ситуации наших предков охотников-собирателей. Они жили в социальном мире, складывавшемся из групп, каждую из которых составляли преимущественно родственники, объединившиеся ради выживания. Время от времени они наталкивались на другие группы людей, иногда враждебные, иногда с более тесными внутренними связями, но все решали одинаковые проблемы выживания: ограниченные ресурсы, как поесть и не оказаться самому съеденным, поиск укрытий, размножение и забота о потомстве. В процессе взаимодействия друг с другом наши предки нередко оказывались перед выбором, и в некоторых ситуациях им приходилось решать проблемы, которые мы сегодня называем моральными и этическими. Выживание человека зависело и от выживания группы, которая обеспечивала ему защиту своей численностью, и от его личных навыков в составе социальной группы и в физическом мире. Отдельные люди и группы, которые выживали и оставляли потомство, были теми, кто успешно справлялся с моральными задачами. Дарвин писал:

Очевидно, что племя, заключающее в себе большое число членов, которые наделены высоко развитым чувством патриотизма [сплоченность], верности [сплоченность], послушания [иерархия], храбрости и участия к другим [страдание], — членов, которые всегда готовы помогать друг другу [взаимность] и жертвовать собой для общей пользы [сплоченность], — должно одержать верх над большинством других племен, а это и будет естественный отбор. Во все времена и на всей земле одни племена вытесняли другие, а так как нравственность составляет один из элементов их успеха, то ясно, что общий уровень нравственности и число одаренных людей должны постоянно стремиться к увеличению и нарастанию71.

Добродетели не универсальны!

Список составляющих нравственности, созданный Хайдтом и Джозефом, а стало быть, то, что они считают нравственными устоями разных обществ, обширнее, чем аналогичные перечни других западных психологов. Они приписывают это влиянию не только западной культуры, но и культуры политически либеральных университетов, откуда выпустились исследователи. По их мнению, два первых пункта, которые сосредоточены на отдельном человеке, составляют основу западной культуры и идеологию либерализма, тогда как остальные три, ориентированные на выживание группы, включены в мораль других мировых культур и консерваторов.