Гнев троллей - Кристоф Хардебуш

Воевода посмотрел на них по очереди. Потом он глянул на Ионниса. И наконец произнес слова, которые означали спасение для священника:

— Я доверяю вам.

Ни в его голосе, ни во взгляде Корнель не уловил скепсиса. Но воевода — это только один человек, которому в совете будет противостоять целая толпа, которая не разделяет этого мнения. Если снова возникнет угроза войны между влахаками и масридами, то орден Альбус Сунас подвергнется прямым нападкам. И это будет справедливо, так как Корнель знал: многие священники чувствовали себя частью Ардолии. С содроганием он подумал о бесчинствах после битвы троллей и помолился про себя, чтобы эта история не повторилась.

20

Хотя каждый шаг причинял ему боль, Натиоле был благодарен за то, что вообще мог двигаться. Он все еще не знал точно, что произошло после того, как выбрался из окна. У него сохранились неясные воспоминания о страхе, огне, криках и кружащем голову ощущении огромной высоты. Но память отказывалась открывать истинные картины происшедшего, оставляя Нати лишь дикую смесь впечатлений, которые почти не имели смысла. Само собой разумеется, ему доложили о том, как он с Керром спускался по стене, как длинная страховочная веревка оборвалась и как Корнель вылечил его. Из этого сформировалась картина, но она не соответствовала тем впечатлениям, которые у него остались.

Его грудь пульсировала при каждом вдохе и выдохе, но целители заверили, что это скоро пройдет. Корнель срастил поломанные кости его левой ноги. Останутся лишь шрамы. Сейчас тело принца покрывали многочисленные ссадины и ушибы. Все это сильно болело, включая синяки на плечах и пояснице.

— Наверное, в будущем вы сможете предсказывать снег в Соркатах, — сказал священник этим утром, осматривая его ногу.

«Это, наверное, такой юмор в ордене», — мрачно подумал Натиоле. Мысли о ранах напомнили ему об Ионнисе, и его настроение еще больше омрачилось. Младший брат был ранен тяжелее, и никто не отваживался прогнозировать что-либо.

Преодолевая внезапно навалившуюся усталость, Натиоле поковылял из своих комнат в коридор. Спуск по лестнице давался с трудом, юноша не раз слишком сильно опирался на ногу, и приходилось закусывать губу, чтобы не стонать от боли. «Тем не менее я должен быть благодарен Корнелю, — пронеслось у него в голове. — По крайней мере, я могу ходить».

Ионниса поместили этажом ниже. Стен, вероятно, рядом с ним. Он почти все время проводил возле младшего сына.

Натиоле хромал по коридору, принимая каждый следующий шаг как болезненный подарок. Он услышал, что из комнаты отца доносятся тихие голоса. Юный влахак немного помедлил и затем осторожно постучал.

Дверь открыл отец. Увидев Натиоле, он улыбнулся. Потом перевел взгляд на костыли и распахнул ее полностью.

— Получается?

— Да. Болит уже меньше, чем вчера. К костылям привыкают, — ответил Натиоле и зашел в помещение.

В рабочем кабинете доминировал Керр. Тролль присел на корточки у стены. Помещение было переполнено всевозможной мебелью из других комнат: несколько сундуков и комодов… Рядом с гигантом двум людям оставалось совсем мало места. Керр пробормотал приветствие, когда вошел Натиоле, и немного отодвинулся. Тем не менее им все равно пришлось стоять вплотную друг к другу, и Нати в нос бил сильный запах тролля.

— Боль проходит, — сказал Стен с сочувственной улыбкой. — Иногда в это сложно поверить, но ее срок ограничен. Воспоминания о твоей… о вашей смелости останутся. Как только Ионнис очнется…

«Если Ионнис очнется», — с горечью подумал Натиоле, но не произнес вслух. У отца было и так довольно забот.

— Раны свидетельствуют о твоих деяниях, — сказал Керр и почесал когтем бок. — Шрамы — это хорошо. Они напоминают нам о наших ошибках.

— Не беспокойся, я не собираюсь еще раз спускаться по стене горящей башни, — ответил Натиоле и осторожно прислонился к низкому комоду из темного дерева, украшенному резьбой.

В последние годы резчики по дереву с острова Ксалас изготовляли все больше таких комодов с ящиками, и те, кто мог себе позволить, меняли на них свои старые сундуки. Самые красивые комоды были богато украшены, на них были изображены целые картины из истории страны. «Даже дирийцам нравится эта мебель», — вспомнил Натиоле.

Стен со вздохом сел на сундук и указал взглядом на мощного тролля.

— Мы тут как раз обсуждали план дальнейших действий. Керр и я едины во мнении, что троллям нужно как можно скорее отправляться в путь. Враку плохо в подвале, он чувствует себя несчастным.

В этом месте Керр согласно буркнул. Это был грохочущий звук, который вырвался из его глотки.

— Но Ионнис, естественно, не может повести их. Наверное, мы должны предложить им в качестве провожатого кого-то другого.

— Я тоже думаю, что троллям было бы хорошо отправиться в дорогу поскорее. Не то, чтобы они были нежеланными, — поспешно добавил Натиоле, — просто положение напряженное, а их цель далека.

— Чем быстрее мы пойдем, тем быстрее вернемся домой, — объяснил тролль с неоспоримой логикой. — Возможно, все это путешествие — не очень хорошая идея, но я не могу повернуть назад. С каждым дреегом наш союз с ветвью Анды все больше рушится, и иногда мне кажется, что я — единственный, кто еще может преодолеть пропасть между нами.

Тролль медленно покачал головой. Обычно Натиоле было сложно прочитать эмоции на лицах мощных созданий, но сейчас принц видел усталость и неуверенность в глазах и всей фигуре Керра. Плечи тролля поникли, он снова почесал бок.

— Поступки Анды повлекли за собой столько изменений. Я пытался сохранить единство моего народа. Если вообще это еще мой народ. Иногда я смотрю на потомство Анды как на троллей древних племен. А через миг они снова становятся чужими, и мое племя боится их. Я могу понять потомство Анды, но что случится, когда меня не станет? — Он посмотрел на Стена. — У тебя есть сыновья, но за мной никто не следует. Я один зашел в тень сердца. И я боюсь, что потомство Анды начнет старую войну, как только я исчезну.

Тролль посмотрел в пол, словно стыдился своего беспокойства.

— Я понимаю тебя, — ответил Стен. — Конечно, ты думаешь о будущем. На твоих плечах лежит большая ответственность. Я знаю, какие страхи тебя тревожат. У меня не иначе обстоит дело, и у Натиоле тоже. Будущее — это дикая страна, и от наших решений многое зависит. Иногда мне хочется повернуть время вспять. Оказаться там и тогда, где и когда я отвечал только за свою жизнь и на моих руках не было крови стольких людей.

Натиоле удивленно глянул на отца. Он был горд, что тот говорил о его непосредственном отношении к управлению как о само собой разумеющемся. Но мрачные слова совсем не годились воеводе, который провел свой народ через все опасности. «Это, наверное, из-за ранения Ионниса. Они и его тоже глубоко ранили».

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});