Факел Геро (СИ) - Астрович Ната

— Приветствую, тебя моя любимая жёнушка. Рад видеть тебя в добром здравии.

По дрогнувшему голосу мужа Федра догадалась — она взволновала его. Щёки женщины вспыхнули, и она, задыхаясь от радости, проговорила:

— Добро пожаловать домой, мой супруг, мой господин!

Чтобы немного разрядить накалившуюся обстановку (ибо он готов был прямо сейчас, не дожидаясь ночи, исполнить свой супружеский долг) Идоменей протянул Федре свиток:

— Вот. Письмо от сыновей. Прости, что задержал это драгоценное послание у себя. Не хотел, чтобы чужие равнодушные руки касались его.

— Благодарю…

Федра выхватила письмо из рук мужа и направилась к окну, на ходу разворачивая свиток. Читала долго, то и дело целуя строчки и роняя слезу. Идоменей терпеливо ждал, когда она закончит.

— Они счастливы там, — сказала она. — И совсем не скучают по мне.

— Это не так, — мягко возразил Идоменей.

— Устала одна, даже поговорить порой не с кем. Надолго ли ты домой, Идоменей?

— Хочу остаться зимовать в поместье.

— Разве ты не едешь вместе с Агафоклом в Ольвию?

— Нет. Планы изменились, твой племянник уехал в Ольвию один.

— Почему же он мне ничего не сказал?

— Как давно ты видела его?

— Давно…, - задумчиво произнесла Федра. — Но он регулярно мне писал. Вот, — женщина извлекла из шкатулки для писем свиток и протянула его Идоменею.

Едва взглянув на послание, Идоменей узнал почерк Кодра и выругался про себя. Неблагодарный мальчишка! Не удосужился собственноручно написать той, что всегда любила и защищала его.

— Не беспокойся ни о чём, Федра. Агафокл будет жить у моего друга и тот присмотрит за ним.

— И всё же я не понимаю, отчего ваши планы переменились.

— Федра, мы так решили!

Этой короткой ёмкой фразой Идоменей подвёл черту. Он очередной раз дал жене понять, что на мужскую территорию ей доступ закрыт. Она сколько угодно может сетовать и плакаться, но решать все важные вопросы он будет без её согласия и участия.

Федра посмотрела на мужа, не рассердился ли? Идоменей через её голову глядел в окно. Женщина проследила за его взглядом и сердце её упало. Хиона с Тавриском весело бегали друг за дружкой вокруг бассейна.

— Может быть, объяснишь мне, что эти дети делают на верхних террасах?

— Мальчика зовут Тавриск, он из посёлка рабов, а девочка… она тоже рабыня.

— Я догадался, что дети рабы. Не понял только, почему они разгуливают около наших домов.

— Идоменей, хотела тебе написать, но подумала, что лучше всё объяснить при встрече. Эту девочку-рабыню мне подарил Агафокл. Он решил, что мне будет не так одиноко без моих мальчиков…

— Агафокл решил? — в голосе Идоменея была насмешка. — Неужели он способен что-то решить?

— Идоменей! Прошу! Не говори плохо о моём племяннике, ты меня обижаешь! Он просто хотел утешить меня и предложил взять к себе воспитанницу, а я согласилась.

— Федра! — Идоменей нахмурился. — Ты знаешь о моих правилах, в Тритейлионе никто не может поселиться без моего разрешения! Это не просто прихоть, это необходимая предосторожность! Всех рабов я выбираю лично, мне нужна уверенность, что в мой дом не проникнет подстрекатель или бунтовщик. Неужели ты не понимаешь, что я не смогу чувствовать себя спокойно, зная, что в поместье в моё отсутствие может вспыхнуть мятеж, что можешь пострадать ты!

— Идоменей, я не хочу спорить с тобой, потому что ты прав! Но какую угрозу может представлять для нас эта маленькая девочка?

— Федра, ты не поняла. Дело не в ребёнке, а в нарушении правил. Если мы, хозяева поместья, не будем соблюдать установленные нами законы, то вскорости их не будет соблюдать никто.

— Я не оспариваю твоих прав решать, кто может жить в поместье, а кто — нет. Но ты забыл, что и у меня есть права. И этими правами наделил меня ты! Разве не ты говорил, что в гинекее я хозяйка, и могу приближать к себе кого захочу.

— Это так, — кивнул мужчина.

— Тогда…я могу её оставить…

— Нет! Ты можешь взять в гинекей любую рабыню, но эта рабыня должна быть из нашего поместья. Когда ты захотела эту рыжую девушку, как её…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Клитию.

— Да, Клитию. Разве я был против?

Федра замолчала, ей нечего было возразить Идоменею, она по опыту знала — всё, что касается жизни в поместье для мужа свято. Потому и симпосии, и дружеские пирушки он устраивал только в городском доме.

— Идоменей, неужели ты не позволишь…

Мужчина вздохнул.

— Мне так жаль её… я уже успела привязаться к ней…

— Федра, прошу тебя вспомнить о том, что хорошая жена не должна ставить своего мужа в неудобное положение. Мне нелегко отказывать тебе, особенно сейчас, после долгой разлуки…

Федра с грустью смотрела вниз на маленькую светловолосую девочку, с которой ей по всей видимости предстояло расстаться.

— Как я должна поступить?

— Отправь её к хозяину.

— К Агафоклу? Но он в Ольвии!

— В его городском доме остались слуги, они позаботятся о ней. А по возвращению Агафокл пусть сам решает, что с ней делать.

Глава 22. Когда ночь властвует над днём

1.

Рабы внесли в покои Федры тяжёлые сундуки и удалились. Идоменей открывал их один за другим и доставал оттуда подарки для жены.

Здесь были и тончайшие восточные ткани ярких расцветок, и прозрачный воздушный виссон, который ценился наравне с золотом. И расшитые шёлковыми блестящими нитями шали, и витые пояса с кисточками. Длинная шерстяная накидка, отороченная по краям серебристым лисьим мехом. Широкий кожаный красный ремень с золотыми вставками и подвесным кошелём для монет. Сапожки тончайшей выделки с золотой и серебряной вышивкой, веер из тонких костяных пластин с инкрустацией, а также множество различных предметов — заколок, булавок, баночек с притираниями, флакончиков с редкими ароматами… гребни, щёточки для ногтей и крохотные платочки для утирания губ.

Федра разглядывала подарки, вертела в руках веер, смотрела ткани на свет, прикладывала к себе, восхищалась мастерством неизвестных ей рукодельниц и неустанно благодарила мужа за щедрые подарки.

Идоменей смотрел на Федру, и его не покидало чувство, что радость жены наигранна, что думает она о чём-то другом. Неужели обиделась, что не позволил оставить подле себя эту девчонку? Значит, рабыня, что подарил ей Агафокл, милее, чем его дары?

Это открытие несколько обескуражило Идоменея. Агафокл, жалкий глупец, отправленный в ссылку, здесь, в его доме, взял верх над ним, над Идоменеем! Поистине, женское сердце — бездна! Он решил откланяться, сославшись на накопившиеся дела.

Только Идоменей вышел, Федра тотчас отбросила от себя накидку.

Скрипнула дверь, в комнату вошла Галена и замерла в восхищении:

— Госпожа! Сколько добра привёз вам господин Идоменей! До ночи придётся разбирать. Может позвать Клитию и эту… новенькую рабыню, пусть помогут.

— Не надо никого звать. Сами справимся, — резко ответила Федра.

Галена догадывалась о причинах недовольства своей госпожи. Служанка ждала, что Федра, как обычно, начнёт плакать и жаловаться на чёрствость мужа, но женщина молчала. «Она что-то задумала», — решила служанка. — Но что? Всем известно — господин Идоменей никогда не отменяет своих решений».

К вечеру погода испортилась, небо заволокло тучами. Резко стемнело, словно после дня сразу наступила ночь. Сильный восточный ветер по-хозяйски проверял крепость закрытых ставней и дверей.

Идоменей накинул тёплый халат на тонкую рубашку персидского кроя, сунул ноги в меховые тапочки. Хоженым путём направился к гинекею, дошёл до покоев жены, никого не встретив на своём пути.

В покоях Федры было темно, лишь в глубине опочивальни неровным светом горел ночник и в жаровне поблёскивали чёрно-красные угли. Тонкий запах благовоний витал в воздухе. Хозяйка покоев сидела перед зеркалом и расчёсывала волосы, которые тёмным плащом укрывали спину до самой поясницы. Широкий вырез полупрозрачной рубашки открывал шею и плечи. Увидев мужа, Федра хотела подняться ему навстречу, но он остановил её.