Факел Геро (СИ) - Астрович Ната

Глава 20. Встреча на берегу

1.

Агафокл узнав о том, что муж тётушки вот-вот появится в его доме, размышлял, выпить ли вина сейчас или после визита Идоменея? Молодой человек пока ещё осознавал всю пагубность привычки пить с утра, но в тоже время ему было затруднительно отказаться от утренней чаши вина.

Племянник Федры ещё находился в постели, когда в спальню хозяйской поступью вошёл Кодр в сопровождении раба, несущего принадлежности для умывания. Управляющий распахнул окна и повернулся к молодому человеку.

— Что ты делаешь, Кодр? — пробурчал Агафокл, прикрываясь ладонью от солнца.

— Нужно вставать, господин Агафокл. Умываться, бриться, — бодро проговорил Кодр.

— Подай мне мой халат и уходи. Болвана этого тоже с собой забери, — кивнул он в сторону раба.

Подавая расшитый шёлковой нитью халат, Кодр не удержался и съязвил:

— Эксомида * вам тоже будет к лицу, господин.

— Что ты несёшь?! Какая эксомида?!

Кодр прикусил язык. Господин Идоменей строго-настрого приказал ничего не рассказывать юноше, не пугать раньше времени. Пока Агафокл вяло плескал себе водой в лицо и полоскал рот, Идоменей уже входил в его опочивальню. Агафокл вздрогнул от неожиданности и поспешно запахнул халат:

— Вы без доклада…, - недовольно пробормотал он.

— Приветствую тебя, Агафокл! Надеюсь, не рассердишься на меня, что я вот так по-родственному, без церемоний?

— Я тоже рад, что ты в добром здравии, дядюшка, — сообщил он безрадостным голосом.

Разглядывая племянника жены, Идоменей отметил и его растрёпанные волосы, и одутловатое небритое лицо, и трясущиеся пальцы, когда тот завязывал пояс халата. «А ему ведь всего восемнадцать», — с горечью подумал мужчина. Совсем недавно Федра звала его «мой прелестный мальчик». Опочивальня хозяина дома выглядела также не прибрано, как и он сам. По рассказам Кодра, господин Агафокл не впускал к себе никого, кроме раба с вином и едой.

— Ты, смотрю, только встал, — заметил Идоменей, — и не успел позавтракать. Поэтому не стесняйся, прикажи своему рабу подать тебе то, с чего ты начинаешь день.

— А как же ты, дядюшка? Не разделишь со мной трапезы?

— Благодарю, я сыт. Вот только…, - Идоменей прищурился, — не угостишь ли ты меня вином?

— Конечно! — встрепенулся Агафокл. — Кодр, принеси вина. Самого лучшего!

Когда они осушили по килику, Идоменей заметил, что глаза у Агафокла заблестели и порозовел кончик носа, и руки перестали трястись. Молодой человек расслабленно развалился в своём кресле. Кодр наклонился к Идоменею, спрашивая, не налить ли ещё вина, но мужчина отказался, к большому огорчению Агафокла.

— Давно ли ты вернулся, дядюшка?

— Позавчера.

— С тётушкой успели повидаться?

— Ещё нет, дела задержали меня в городе.

— Ещё бы! Всё лето вас не было! Как кузены? Довольны переменами в своей жизни?

— Сам можешь узнать, они написали тебе письмо.

— Вот как! — обрадовался Агафокл. — Значит, не забыли ещё! Я тоже вспоминаю их…

— Извини, Агафокл, — перебил молодого человека Идоменей, — как ты уже заметил, дел накопилось много, пока я отсутствовал, поэтому и к тебе я тоже пришёл не только с родственным визитом. Вчера у меня был трапезит Евномий.

— Что ему понадобилось от тебя, дядюшка? — Агафокл переменил позу и напрягся.

— Он приходил, чтобы получить деньги, которые я ссудил у него перед отъездом. При этом он обмолвился, что ты тоже занимал у него. Разве тебе не хватило того, что я оставил?

— Откуда же мне знать, дядюшка. Ведь не я свой дом веду. Для этого у меня есть управляющий. Вот он, наверное, знает!

— Так зови его сюда!

— Он здесь, дядюшка! — Агафокл указал на Кодра. — Отвечай, мошенник, ходил ли ты к ростовщикам? Брал ли у них денег от моего имени?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Подожди, Агафокл. Не кричи. Наверняка твой управляющий, как человек аккуратный, ведёт записи о всех расходах и доходах. Пусть он принесёт свои свитки, а мы посмотрим.

— Ты слышал, раб? Неси! — приказал молодой человек, и сделал ему знак, надеясь, что Кодр сообразит, как выкрутиться из этой ситуации.

Но управляющему деваться было некуда, и когда он принёс тот свиток, что изучал вчера Идоменей, молодой человек совсем сник.

Агафокл не стал даже брать список своих долгов из рук управляющего, и Кодр с поклоном передал его господину Идоменею.

— Почти тысяча мин, — озвучил Идоменей.

Агафокл подпрыгнул в кресле.

— Откуда взялась такая сумма?! — бросил он негодующий взгляд на управляющего.

— Господин, вы сами подписывали расписки, а я их только относил…

— На что же были потрачены такие деньги?

— На женские наряды и украшения, — вмешался Идоменей. — Ещё на празднества и дорогие вина.

Идоменей сделал знак Кодру удалиться. Когда управляющий ушёл, мужчина поднялся из кресла и подошёл к открытому окну. Агафокл тоже встал и принялся метаться по комнате, то и дело спотыкаясь о разбросанные на полу вещи.

— Дядюшка! Я не знаю, как… это всё она… эта рыжая ведьма, она околдовала меня! — чуть не плача, выпалил он.

— Полно, Агафокл! Отчего других мужчин никто не околдовывает? Разве они не пьют вина и не любят женщин?

Молодой человек не смог ничего возразить.

— Сделанного не вернёшь. Теперь нужно думать, как ты будешь отдавать долг Евномию.

— Надеюсь, ты мне поможешь дядюшка?

— Боюсь, что нет, племянничек. Сумма слишком велика, а у меня сейчас нет свободных средств.

— Что же делать? — растерялся Агафокл.

— Ты можешь что-нибудь продать. Например, часть своих земель.

— Землю?! — с ужасом вскрикнул молодой человек. — Нет! Нет! Вы что-то не то говорите, дядюшка. Землю продавать нельзя! Мне кто-то это объяснял, но я не помню, кто…

А вот Идоменей отлично помнил, кому принадлежали слова «продать свою землю, то же самое, что продать свою мать». Так говорил дед Агафокла, отец Федры и, видимо, молодой человек слышал это изречение из уст своей тётушки.

Мужчина вздохнул, вспоминая покойного тестя — умного, рачительного, трудолюбивого хозяина, пользовавшегося огромным авторитетом в городе. Когда-то Идоменей начинал у него управляющим… Сейчас мужчина представлял, как седовласый Макарий с укором и печалью смотрит из загробного царства на своего бестолкового внука.

— Дядюшка! — взмолился Агафокл. — Неужели никак нельзя обойтись без продажи земель? Может быть…, - он обвёл рукой комнату, — отдать Евномию всё это? Мне не нужны все эти безделушки.

Идоменей вернулся в своё кресло и сказал:

— Сядь, Агафокл, и выслушай меня. Боюсь, что тебе не поможет ни продажа земель, ни каких-либо вещей. Знаешь ли ты, что тебя считают охульником, попирающим наших богов? Что есть свидетели, которые видели, как ты приносил жертвы скифским богам и обращался к ним с молитвой, как энарей в лоскутном одеянии, прыгал и плясал среди твоих гостей?

Послезавтра в Совете будут голосовать на черепках, и тебя, скорее всего, приговорят к изгнанию. На время изгнания ты будешь лишён прав на всё своё имущество.

Агафокл молчал, потрясённый словами Идоменея. Он открывал и закрывал рот, пытаясь набрать в лёгкие воздух. Глаза молодого человека от страха сделались по-рыбьи круглыми.

— Дядюшка, клянусь, всё это наговор! Не было никакого энарея. Это всё актёры, они разыграли перед нами свой спектакль.

— Отлично! — с сарказмом произнёс Идоменей. — Вот об этом ты и расскажешь на Совете.

— И они мне поверят? — с надеждой спросил юноша.

— Не знаю.

— Но куда же я пойду, если меня прогонят из города и не позволят пользоваться домом в поместье? Мне остаётся броситься к ногам моей тётушки и просить, чтобы она приютила меня в Тритейлионе. Надеюсь ты, дядюшка, будешь не против?