Злая принцесса (ЛП) - Лоррейн Трейси

Делая шаг к Галену, я пристально смотрю ему прямо в глаза, провоцируя его, черт возьми, попробовать что-нибудь.

Он выдерживает мой пристальный взгляд, но не говорит ни слова.

Он не может. Он знает, что я прав.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

Стелла

Я смотрю в смирившиеся глаза моего отца, и мой собственный гнев из-за всего этого снова поднимается на ступеньку.

— Почему ты позволяешь ему это делать? Разве ты не должен бороться за меня сильнее? — Спрашиваю я, желая знать, как он может просто стоять там и позволить мне уйти.

— Потому что он прав, — говорит он, его голос переполнен эмоциями. Звук того, как он разваливается, вызывает у меня комок в горле.

Мой папа никогда не бывает эмоциональным. Он никогда не показывает своих чувств. Когда-либо.

— Я облажался. Я так старался защитить тебя от всего этого, но, очевидно, этого было недостаточно.

— Все, что тебе нужно было сделать, это сказать мне правду. Сказать мне, кем я была, кто мы. То, что ты натворил.

Его брови хмурятся, когда я произношу эти последние слова.

— Я знаю, что ты убил отца Себа.

Он отшатывается, как будто я только что дала ему пощечину.

— Н-нет. Я этого не делал.

— Но он… — Я смотрю на дверь, за которой Себ исчез несколько секунд назад, прежде чем посмотреть на Тоби, который выглядит просто смущенным.

Очевидно, тогда это не было общеизвестно.

— Я взяла вину на себя, Стелла. Но я не был тем, кто нажал на курок, клянусь тебе.

— Но он думает…

— Мы никогда не собирались сюда возвращаться. Я согласился, что мы переедем и начнем нашу жизнь сначала. Я слишком сильно облажался здесь, и новый старт был нашим единственным шансом.

— Почему? — Я спрашиваю, надеясь и молясь о некоторой честности.

— П-потому что… — Он колеблется, его глаза на мгновение стреляют в Тоби.

— Из-за моей мамы. Нашей мамы.

Папа кивает один раз. — Мне так жаль, Стелла. — Его голос срывается, и он вылетает из коридора, хлопая дверью так сильно, что дом вокруг нас сотрясается.

— Что случилось с твоей мамой? — Я спрашиваю Тоби, не в силах даже подумать о том, чтобы назвать ее своей мамой.

— Давай вернемся и поговорим, хорошо?

Я прищуриваюсь, глядя на него, желая, чтобы все эти чертовы секреты исчезли.

— Я обещаю. Всю правду.

— Хорошо, — выдыхаю я, беря его за руку, потому что разбитое выражение его лица, когда он даже раздумывает рассказать мне, что бы это ни было, причиняет мне физическую боль.

Бросив взгляд на Кэлвина, я направляюсь к двери, более чем готовая убраться отсюда.

— Я работаю с охраной Дэмиена, малышка Ди. Мы поймаем этого ублюдка.

— Да, — бормочу я, не чувствуя себя настолько уверенно.

— Если тебе что-нибудь понадобится, ты знаешь…

— Со мной все будет в порядке. Спасибо, Кэлвин.

Он тяжело вздыхает от моего холодного тона, но я так устала от всего этого. Я больше не жалею его или чувства моего отца. Возможно, на самом деле это не их вина. Я должна была рассказать кому-нибудь о записках, фотографиях. Но я думала, что это Себ. Никогда за миллион лет я не думала, что кто-то хочет моей смерти. Так почему папа и Кэлвин должны что-то подозревать?

Папа держал меня взаперти здесь неделями — я думаю, чтобы обеспечить мою безопасность, когда я наконец появилась — и я могу только предположить, что он действительно думал, что все в порядке.

Насколько он был чертовски неправ?

Когда мы выходим из дома, мы обнаруживаем, что машина Тео работает на холостом ходу, готовая к отъезду, но Себ даже не сел в свою. Он стоит там, его глаза сосредоточены на нас, когда мы спускаемся на пару ступенек, все еще держась за руки.

Он выглядит свирепым. Смертоносным. Но, к счастью, с тех пор, как я обнаружила настоящую связь между Тоби и мной, я не вижу в этом ревности.

Я думаю, из всего этого могла бы получиться одна хорошая вещь. Эти двое, возможно, не убьют друг друга, сражаясь за меня. Неандертальцы.

— Ты в порядке? — Себ спрашивает, как только я подхожу к нему.

— Отвези меня домой, пожалуйста.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Черт, детка, — стонет он, кладет руку мне на шею и опускает свой лоб к моему. — Скажи это снова.

— Забери меня домой.

Злая улыбка подергивается на его губах, прежде чем они прижимаются к моим для целомудренного поцелуя. Хотя это может быть быстро, я чувствую это до самых пальцев ног.

Как только он садится в машину, он заводит двигатель, и мы вылетаем с подъездной дорожки позади Тео. Только он недостаточно быстр, чтобы я не увидела своего отца, стоящего у окна гостиной и смотрящего на меня так, как будто он никогда меня больше не увидит.

Себ замечает это и тянется, чтобы схватить меня за руку, когда Калли наклоняется над креслом и сжимает мое плечо.

— Все будет хорошо. Я, черт возьми, клянусь тебе.

Я киваю, снова задыхаясь. — Я знаю, — пищу я, не в силах больше сдерживать комок в горле.

Возвращение к Тео проходит спокойно. Никто не говорит ни слова, и я благодарна, поскольку это позволяет мне попытаться переварить все это.

Себ и Тео хватают мои сумки из багажника, и я следую за Калли вверх по лестнице, где остальные уже исчезли.

Она ускользает к дивану с парнями, в то время как Себ и Тоби следуют за мной вниз, как я полагаю, в комнату Себа.

Когда я захожу внутрь, мне приходит в голову, сколько вопросов у меня все еще есть о нем. О его жизни, семье.

Они ставят чемоданы на край кровати и оба колеблются.

— Нам с Тоби нужно поговорить, — говорю я Себу. — Ты мож—

— Он может остаться, — говорит Тоби, прерывая меня. — У меня такое чувство, что все, о чем я молчал, все равно скоро выйдет наружу. Кроме того, я вряд ли могу ожидать, что ты будешь скрывать это от него после всего.

— Ты уверен? Если это личное, тогда…

— Больше никаких секретов, Стелла. Больше никакой лжи.

Я киваю, уже опасаясь того, что он собирается мне сказать. По выражению его лица я могу сказать, что это будет чертовски больно.

— Принести нам выпить? — Себ предлагает, явно чувствуя, что мне нужно.

— Да. Покрепче, — говорит Тоби с невеселым смехом.

Он падает на стул в углу комнаты, заваленный одеждой Себа, пока я снова стаскиваю свои чемоданы с кровати и сажусь посередине, скрестив ноги, ожидая услышать ту ужасающую правду, которую он скрывал.

Тоби молчит, его пальцы нервно барабанят по подлокотнику кресла, пока он ждет возвращения Себа.

Мой желудок скручивается в узел, когда я смотрю на него. Я понятия не имею, в чем он собирается, признаться. Что бы это ни было, это разрывает его изнутри на части, это совершенно ясно.

Снова открывающаяся дверь пугает нас обоих, прежде чем Себ проскальзывает в комнату и передает Тоби банку пива и бутылку водки.

Он игнорирует пиво и вместо этого выпивает добрых несколько глотков водки, прежде чем передать ее обратно.

— Спасибо, — шепчу я, когда он передает мне то же самое.

— Ты будешь пиво? — спрашивает он, озабоченно приподнимая бровь.

— Я возьму все, что смогу достать прямо сейчас.

Он скользит ко мне на кровать и обнимает меня за талию, прижимаясь губами к моему плечу.

Алкоголь обжигает, но попадает именно туда, куда мне нужно.

— Тогда продолжай, — подбадриваю я Тоби, который выглядит готовым убежать, его лицо обескровлено, глаза затравленные.

Он переводит взгляд с нас двоих на мгновение, прежде чем сфокусироваться на мне.

— Н-наша мама, она… больна.

Я киваю, нуждаясь в чем-то большем, чем это.

— Она восстанавливается после операции по удалению опухоли головного мозга.

— Что? — Себ выдыхает, в его голосе слышится недоверие. — Как мы могли этого не знать?

— Потому что мой отец — гребаный мудак, вот почему.

Я оборачиваюсь как раз вовремя, чтобы увидеть, как рот Себа открывается и закрывается, когда он пытается подобрать какие-то слова.

— Продолжай. — Хватка Себа на моем бедре усиливается, рассказывая мне все, что мне действительно нужно знать о его отношениях с Тоби.