Панк-вирус в России - Ольга Аксютина

Потом начались проблемы с барабанщиком, и решили сменить его на Шумахера (который барабанил в "МашинБэнде").

ДИСКОГРАФИЯ (неполная)

1987 "Рейган провокатор"

1988 "600"

1995 "Претензии не принимаем" теп. 19791995

1995 "Нейтральная полоса"

1995 "Пейте с нами"

Интервью с группой "Бегемот"

Санк-Петербург 30.10.98

Ольга: Когда и при каких обстоятельствах образована ваша группа?

Федя Лавров: 24 апреля 1996 года мы сыгради первый концерт у нас в клубе. На 40-ом канале у нас была передача "Rock Out". Там были съемки и день рождения директора этой программы. Мы туда случайно вылезли, отрепетировав всего две недели. Мы считаем этот день днем рождения нашей группы. А обстоятельства предшествующие этому, были таковы. Я в начале февраля 1996 года вернулся из Франции, где проживал некоторое время, но совсем недолго — около полугода. Я там был с Мариинским театром, где работал машинистом сцены. Вернувшись оттуда, я решил окончательно и бесповоротно сделать группу. Взяв басиста, с которым мы знакомы с 1989 года (он играл в разных проектах до этого у меня), стал искать барабанщика. Нашли Володьку, который с нами проиграл 2 года, но с которым мы сейчас расстались, потому что он не хотел к нам слишком адаптироваться. Он играл то, что надо в начале, но потом более-менее проявились его корни. Он все-таки любил трэш, любил арт-рок…

Мы-то, в принципе, тоже любили арт-рок, и у нас даже песни были сложные всякие разные, но чтобы с ним сыграться, мы наделали всяких сложных песен, но нигде их не записывали, они так и остались забыты. Мы с ним расстались из-за того, что он не хотел упрощаться. А мы хотели сделать новую программу (записывать ее будем в конце этого года) по игре проще, по музыке проще, более доходчивую и более понятную, без Панк-рока, правда, и без всяких наворотов.

О: Это уже не "Воины для воинов"…

Ф: Да. А ты слышала все наши штучки?

О: Нет, только одну песню на сборнике.

Ф: Видишь ли, она у нас, на самом деле, очень непоказательная. Дело в том, что песня на сборнике — "Воины для воинов" — очень старая, она выходила на первой кассете "Бригадного подряда". Это был сборник их песен, продюсером которого, и панковского сборника "Панк — хиты для самых маленьких", по-моему, тоже был Тося (Антон Соя). Он менеджер "Бригадного подряда" и мой старый знакомый. Он учился в одном классе с моей сестрой, я его знаю ещё со школы. Он написал давно когда-то два текста и попросил меня какую-то музыку сочинить. Я ему сочинил, и одна из песен — "Каждый человек". Это было в 1985 году. А сейчас, поскольку он разбогател и решил реанимировать этот «Подряд», он меня тоже просил записать эту песню. Как тогда я ее один записывал дома, так же один пришёл и записал всё.

О: То есть с музыкой ты давно связан?

Ф: С музыкой я очень давно связан. Со школы и с "Народного ополчения". В школе мы учились вместе с Рикошетом, который "Объект насмешек" потом сделал, в одном классе. После восьмого класса, из хорошей итальянской школы меня попросили перейти в другую школу. Но, в конце концов, меня перевели в класс, который был специально образован для тех ребят, которых не выгнали в ПТУ, которые роде бы ещё подавали надежды, но никому не нужны были. Там почему-то полкласса евреев было, половина просто неудачников, троечников всяких. А в результате получился достаточно нормальный класс, все нормально учились, я там вообще отличником стал. Я после восьмого поступал в музыкальное училище и провалился (я на ударных учился), и мне было так стыдно… Я решил, что я дебил, и что мне надо заниматься, и начал учиться хорошенько. А Рикошета (Сашу Аксёнова) перевели почему-то второй раз в девятый класс. Он был второгодником. Мы с ним вместе образовали группу в школе. Она называлась "Резиновый Рикошет". Там были его песни, в основном.

О: Что-то вроде школьной группы?

Ф: Она не совсем школьная. Мы в школе не могли выступать. Там не было на аппарата, ни желания дирекции, чтобы мы играли. Мы записывали дома у меня всё на магнитофон. Я там играл на барабанах и параллельно свои песни сочинял. Мы вписались с Алексом вместе сделать два проекта. Там играли одни и те же люди — играл Ослик, который сейчас в «Препинанках» играет на клавишах, который играл со Свиньёй на гитаре довольно долго, но уже после нас. Один из проектов назывался "Народное ополчение", другой — "Отдел самоискоренення", это мой. В одном были полностью песни Алекса, в другом — мои. Потом мы пытались вступить в Рок-клуб, нас не приняли из-за текстов…

О: Какого рода у вас тексты были?

Ф: У Алекса — просто дурацкие, шизовые совсем, а у меня — маяковщина такая. Я не знаю, почему нас не взяли в Рок-клуб, потому что я там редактировал всё: я выкинул все его выражения и свои какие-то тексты… Сгладил всё, но нас всё равно не приняли, решили, что Панк-рок. Ну, их на фиг, этих ребят. Потом Брежнев умер, Алекс начал писать тексты про Брежнева. Я тоже тогда, резко образумившись, решил, что Панк-рок — обязательно политическая песня должна быть. У меня много песен было всяких таких — про инцидент с корейским самолётом, который тогда жахнули. Всякие такие мрачные песни… Потом меня загребли в армию. Я там отслужил две недели, закосил через психушку — просто отказался от присяги, объяснив, что не хочу воевать и всё такое, что я пацифист… Они посмотрели и решили, что таких у нас надо сажать. Слава Богу, в тюрьму не посадили. Как только я оттуда вернулся, началась какая-то чистка, вызывали всех в Большой дом (не помню, как называется). И все сдавали какие-то плёнки, подписывали бумаги, что песен писать не будут. Оказалось, что у них огромные талмуды про нас. Кто-то сдавал и фотографии, наши, из наших же друзей. Это был 1984 год, при Андропове. Мы тогда с Алексом проиграли года два всего, понаписали всего несколько плёнок, раздавали их друзьям. И, конечно, это очень мрачно было, что нас из-за этого таскали. Хотя там тексты были…

О: А угрожали?

Ф: Алексу угрожали. Потому что кроме всего прочего он был ещё и наркоман. Там попадались все и попадались по разным причинам. Вот барабанщика, который со мной играл, совершенно жестоко запугали, потому что у него действительно наркота была с собой и везде. Это было известно. На него постоянно стучали, что у него в квартире торчат. А у меня были только тексты, и я был после дурки, меня никто ничем не пугал. Всё было нормально.

Возвращаясь к «Бегемоту». У нас вышло три альбома. Первый альбом был записан сразу после нашего дня рождения, он назывался «Examplery» (1996) и был полностью на английском языке. Это скорее брит — поп, достаточно типичный. Потому что мне хотелось сделать что-то очень убедительное, европейское

Когда я из Франции приехал, то обнаружил, что у нас группы играют часотку какую-то жуткую, народ майки на себе рвёт. И я хотел сделать что-то очень сильное и красивое, причём базирующееся на нормальном английском панке, который я люблю, семидесятых годов. Я, честно говоря, не люблю американские группы.

О: Раз уж речь о группах зашла, какие тебе нравятся группы?

Ф: Когда мы в школе учились, я слушал «Clash», «Stranglers», «Pistols», естественно, "Public Image" мне нравился, но это уже позже, во времена "Народного Ополчения". Там все у нас как раз на "Public Image" были помешаны. Вообще мне нравятся группы этой волны — 1977 года — «Buzzcocks» и. т. п. Из всего творчества «Exploited» по музыке мне нравится только один альбом — "Troops of Tomorrow" 1983 года. Потому что то, что они играли до этого альбома, было хреново, они плохо играли, после этого же они навернули что-то, усложнили. То, что они сейчас играют, мне тоже не нравится. Ватта стал уже какой-то злой и агрессивный без причины на сцене.

Возвращаясь к альбомам… Второй альбом, который мы выпустили, был записан вживую на студии, за одну ночь. Это было в 1997 году. В начале 1998-го мы его выпустили. Он назывался как раз "Отдел самоискоренения", как моя первая группа. Мы просто решили записать мои старые вещи. Я кой-какие тексты отредактировал, чтобы не очень скучно было слушать. И новых песен панковских мы туда записали.

А потом вышел третий альбом — "Герои снов" (1998). Мы его долго студийно писали. Сейчас мы его играем. Сейчас мы мало играем Панк-рока, особенно после того, как сменили барабанщика. Барабанщик у нас сейчас попсовый довольно. Из старых сейчас играем только одну песню — «Битник» (1982 года) Текст там совсем не изменён. У нас же не было панков, у нас они назывались битниками. Тогда мы с Рикошетом как раз в школе учились, все называли друг друга "битнички, битнички". Это пошло, наверное, от «Madness». Они одевались как наши стиляги, и в то время «Madness» ассоциировались с Панк-роком сильно. Все так и одевались — галстучки, во всякую фигню такую, но не только — с булавами со всякими… Все панки называли себя битниками. Люди начали конкрето называть панками, когда наступило время, когда можно было выстричь гребень, и никто тебя за это на улице сильно не тормозил. Это было уже во второй половине 80-ых, когда рок-клуб легализовали, когда появилась «Алиса» и всякая прочая фигня, когда перестройка наступила. А в 1985 году нас крушили вообще за всё — за виски сбритые, за одёжки, за булавки. У меня штаны были с молниями, классные, самодельные. А в начале 80-ых панки и битники были одно и то же. Другое дело, меня возмущало то, что наши панки были аполитичными совершенно, бухали водку, устраивали бардаки орали, блевали, а точки зрения своей почти никакой не имели. А мне казалось, что в то время панк должен антисоветским, как должное. Вот этого почему-то не было. Не то, чтобы они были за, но они не были