Чёрные цветы - Николь Лесперанс

только что боялась за Шона? И тут водоворот мыслей резко прекратился. Медленно, безжалостно ко мне пришло осознание.

Это и есть Шон.

Теперь я видела это ясно: определённо, передо мной стоял брат Билли. Те же густые белёсые брови, и щёки у Шона такие же круглые, как у Билли. Но если это и есть Шон, это значит, что другой парень – мой Шон – не он.

Тот, с кем я всё это время встречалась, не был Шоном.

Тот, с кем я целовалась ночью, не был Шоном.

Тот, о ком я мечтала наяву, ради кого удирала из дома каждую ночь, кому доверяла свою жизнь, не был Шоном. Я вспомнила его руки у себя на талии, его гладкую и тёплую кожу под моими ладонями, его сердце, бьющееся в унисон с моим. Его шёпот щекочет мне ухо, его губы касаются моих…

Это

не был

Шон.

Я с трудом подавила крик.

В голове вертелись куплеты Вайолет, пока я тащилась по причалу: «Джек и Джилл в пещеру полезли, нырять в глубокую воду…» Мои ладони уже были покрыты кровью, и в какой-то момент я перестала бороться с кашлем. Если тот парень не был Шоном, то кто – или что – он такое? Мне захотелось ущипнуть себя, чтобы убедиться, что это не сон, но, судя по боли в лёгких, я не спала. Хотя лучше бы я спала. Это было слишком ужасно.

Настоящий Шон посмотрел на меня поверх плеча рыдающей матери и нахмурился с таким видом, словно я лезу не в своё дело.

– Ты почему не отзывался? – не унималась Мелинда. – На плите загорелось масло, а огнетушитель куда-то пропал, а потом занялись занавески, а я не знала, где ты!

– Я нашёл другой огнетушитель. – Шон высвободился из материнских объятий и потёр налитые кровью глаза. – Мама, я всё потушил. Только занавески сгорели, остальное уцелело. Ты напрасно так паникуешь.

Мелинда лишь обняла его с новой силой.

– Ох, слава богу!

– Да уж, явно не тебе, – фыркнул Шон, и мне захотелось дать ему по роже. – Как вообще такое случилось?

– Понятия не имею. – Мелинда утёрла нос, и я пожалела, что у меня нет платка, чтобы ей предложить. – Я разогрела на сковороде масло, чтобы пожарить баклажаны во фритюре, и отвернулась за базиликом. Ты ведь не включал духовку?

– Ну вот ещё! – хмыкнул Шон. – С какой стати?

– Вайолет, – прошептала я. Она так разозлилась, что вполне могла устроить пожар, и никто, кроме меня или Билли, не смог бы её на этом застукать.

Шон заморгал, как будто только вспомнил о моём присутствии. А потом оценивающе смерил взглядом мою фигуру в купальнике. Я злобно посмотрела в ответ.

– Это, что ли, новая подружка Билли? – спросил он.

– Шон! – возмутилась Мелинда. – Это Адди, дочка Кэролайн и Дэвида. Веди себя прилично.

Дочка Кэролайн. Но не Дэвида.

– Привет, – буркнул он, изобразив универсальный панибратский кивок.

– Рада познакомиться… – Я не смогла выдавить из себя его имя, после того как столько раз обращалась с ним к другому человеку. Как будто это не могло быть его именем. Я так стиснула кулаки, что ногти больно врезались в ладони. Как я могла быть такой тупой? Как я не догадалась, что тот, другой, не мог быть братом Билли? Но если он не брат Билли, то кто же он такой?

«Джек и Джилл в пещеру полезли, нырять в глубокую воду…»

Шон всё ещё пялился на меня, и мне захотелось швырнуть что-то тяжёлое в это неправильное, неправильное лицо. Он обернулся к своей маме.

– Я пошёл спать. Ты уж постарайся больше ничего не поджигать, ладно?

– Хотите, я помогу вам навести порядок? – предложила я, когда он скрылся внутри.

– Ах, детка, это очень мило, но нет. – Она виновато улыбнулась. – Я просто не могу поверить, что не смогла найти этот огнетушитель. Как только Кен вернётся, отправлю его к вам в дом, пусть там всё проверит.

Тут меня накрыла мысль, что Вайолет в эту самую минуту может приближаться к нашему дому, чтобы сделать его следующим в списке. Из груди вырвался новый приступ кашля, и я отвернулась, сложившись вдвое. Пока я не успокоилась, Мелинда гладила меня по спине, что было вдвойне унизительно.

– Может, тебе чаю заварить? Обещаю, что не подойду к плите, разогрею его в микроволновке.

– Нет, спасибо, – я спрятала за спиной измазанные кровью руки. – Лучше вернусь домой и прилягу.

И удостоверюсь, что Вайолет не спалила там всё дотла.

Возвращаясь через пляж, я задержалась, чтобы смыть с рук кровь. Набежавшая волна отступила, оставив после себя ряд золотистых раковин – словно зубы торчали из песка. Следующая волна принесла ещё один ряд раковин, на этот раз крупнее и острее прежних. Они сверкали под солнцем, как на выставке, – очередной жуткий подарочек, которого я не просила. Я отвернулась и продолжила путь по пляжу.

Дом, стоявший на вершине утёса, не дымился, и я понадеялась, что дикая выходка Вайолет больше была нацелена на демонстрацию реального положения дел, чем на уничтожение дома Карпентеров. Что не отменяло возможность чьей-нибудь гибели в устроенном ею пожаре. Трёхлетнему ребенку нельзя предоставлять полную свободу действий, даже если это призрак. Особенно если это призрак.

«Джек и Джилл в пещеру полезли, нырять в глубокую воду…»

– Почему ты не сказала, что это не Шон? – крикнула я в лес.

«Аа-дии-дии-дии», – отвечали птицы. От тропической жары у меня плавились мозги, не позволяя толком осмыслить новые открытия. Или я просто не желала их осмысливать, потому что теперь знала: это непростая история. Что парень, с которым я целовалась, не был Шоном, и что обе девочки: и Леонора, и Вайолет, – предупреждали меня о парне по имени Иона.

«…нырять в глубокую воду…»

Не обращая внимания на горевшие лёгкие, я побежала по пляжу, шлёпая ногами по кромке прибоя, пока океан тащил новые и новые раковины, похожие на зубы. Я поспешила по лестнице, кашляя вовсю и уже не заботясь о том, куда попадает моя кровь. Пусть эти коварные лианы сперва меня догонят. Кашляя, спотыкаясь и обливаясь потом, я толкнула заднюю дверь и схватила с прикроватного столика книгу про остров Евлалии. Она упала и открылась на странице с закладкой, где была нарисована Евлалия, сидевшая на дереве.

Портрет Евлалии, выполнен И. Бурком, лето 1762

Этот рисунок был сделан в ином стиле, чем остальные, – здесь благодаря тщательно проработанным деталям он получился более реалистичным, как фотография, – но и линия подбородка, и разлёт бровей выдавали знакомую руку.

– Иона Бурк! – прошептала