Красная сирена - Морис Дантек

– Не засирайте мне мозги, мужики! – сказал он им тогда холодно-уязвленным, тоном. – Я вам не паршивый турист…

В конце концов Бешир сдался, удрученно покачав головой:

– Ну, раз ты так настаиваешь… Разведчики дернулись было, но смолчали. Полчаса Хьюго смотрел записанные на кассете сцены кровавого насилия, больше всего напоминавшие плод фантазии дикого безумца. Двухчасовая кассета – так сказал ему Бешир. Деревни до штурма и после. Что-то вроде маленького репортажа о последнем отпуске. С перерывами на насилие, пытки и резню. Трупы, выставленные напоказ, как охотничьи трофеи.

«Самое страшное, – подумал Хьюго, – звук». Он никогда не сможет забыть эти крики, мольбы и стоны. Но главное, что он запомнит навсегда, – смех.

Через тридцать минут, выключив плейер, холодно бросил сквозь зубы:

– Сделайте так, чтобы мы с этим типом никогда не встретились!

Тронувшись с места, Хьюго принял еще один пакетик взбадривающей отравы. Они проехали несколько километров, потом он взглянул на карту, разложенную на пассажирском сиденье. Бадахос, Элвас, Эстремос, Эвора. Около ста тридцати километров. Полтора-два часа – чуть больше или чуть меньше, в зависимости от состояния местных дорог. Почти половина одиннадцатого.

– Ладно, а какую роль играет во всем этом твой отец? – бросил он через плечо.

Труба Майлза Дэвиса пела, выводя причудливые мелодии, изящные, как арабески…

– Никакую. Я просто хочу его найти. Он сумеет мне помочь… хоть я и не знаю как…

Вздох заглушил конец фразы.

– Я хотел спросить, как он познакомился с твоей мамой, как они расстались… Расскажи в нескольких словах.

Нужно включить в игру ее природные склонности. В зеркало заднего вида он послал ей понимающий взгляд.

Алиса задумалась, потом наклонилась вперед, облокотилась на спинку пассажирского сиденья.

– Ладно, познакомились они в Барселоне, потом жили на юге Португалии в большом доме… Я была совсем маленькой… Потом мы переехали в Барселону, потом мама отослала меня в пансион, в Швейцарию, потом я вернулась, но папа и мама уже собирались разводиться. Мама отправила меня в Амстердам, потом сама туда приехала. В последний раз папа виделся со мной…

– Так, вчера ты не захотела мне рассказать, почему не носишь его фамилию, говорила про какой-то суд…

– Да… Когда я вернулась из Швейцарии, папа очень изменился. Как будто заболел… Когда они разводились, мама сказала мне, что он занимался чем-то «плохим» и ей пришлось расстаться с ним… Он делал что-то настолько «плохое», что его могли посадить в тюрьму, и мама объяснила, что решила подвести черту под прошлым, что мы забудем этого человека и что я не буду носить его фамилию.

Потом, после развода, был еще один суд, и я стала не Тревис Кристенсен…

Хьюго лихорадочно соображал.

– Ладно… А откуда у тебя последний адрес и фотография дома, если вы с тех пор не виделись?

Долгая пауза, только шум мотора и виртуозные пассажи Майлза.

Он обернулся и взглянул на нее. Алиса не сразу отвела взгляд, но все-таки отвела.

– Итак?

Черт, он напугал ее.

– Я… я… я не имею права говорить вам…

– Кто тебе запретил?

– Папа.

– Почему?

– Он… Он объяснил, что я не должна никогда говорить об этом.

– О чем – об этом?

– О том, о чем я не имею права вам рассказывать. Ее лицо приняло недовольное выражение, и она вжалась в сиденье.

Черт бы ее побрал!

Тишину нарушали шум работающего мотора и труба.

Прежде чем подняться наверх, Анита минут десять бродила по первому этажу, заглядывая во все комнаты подряд.

Ребята из лаборатории уже заканчивали работу, один из них вышел на площадку, чтобы поговорить о чем-то с Оливейрой.

Аните нужно было что-нибудь конкретное. Письменный стол. Блокнот с адресами. Записки. Любая информация, за которую можно было бы зацепиться.

На втором этаже она увидела закрытую дверь. Комната, в которую Оливейра не входил.

Она натянула перчатки и взялась за ручку.

Кабинет. Абсолютно пустой и чистый, как все прочие комнаты в доме.

Через окно, выходившее на дорогу, проникал лунный свет, и она могла рассмотреть обстановку. Напротив шведского книжного шкафа – черный секретер с выключенным компьютером. Хорошая машина «Компак», на базе «Пентиум-486», с винчестером-башенкой. Дела у Грека явно шли неплохо. С другой стороны, зачем торговцу наркотиками такой навороченный персональный компьютер?

Стакан с карандашами. Стопочка чистой бумаги… И…

Чем ближе Анита подходила к секретеру (современная штучка в стиле восьмидесятых, наверняка фирмы «Старк» или хорошая имитация), тем явственнее различала незаметную деталь: один из ящиков был немного выдвинут. На пару сантиметров, не больше, но этого хватало, чтобы разрушить впечатление строгой гармонии.

«Вот, – подумала она, завороженно глядя на ящик. – Вот оно…»

Кто-то заходил сюда, кто-то рылся в бумагах и почте, в электронной почте – то же сделала она сама. Кто-то очень опасный и хладнокровный приказал своим людям «сделать» дилера, если он ничего не найдет наверху. Может, они сначала обработали его, а потом, поскольку Грек упорствовал и не отдавал им информацию, главарь решил провести настоящий обыск? Скорее всего, он приказал головорезам любыми средствами выколотить из торговца его долю товара. Да, так все и было. Дополнительный заработок и чистая прибыль. Кроме того, такой поворот дела позволял лучше замести следы.

Да. Аните показалось, что в мозгу зазвучал сигнал радиомаяка. Все правильно.

Она выдвинула ящик. Пачка бумаги. Два блокнота. Записная книжка. Футляр от ручки «Монблан». Пустой.

Первый блокнот был толстым и тяжелым. Она быстро открыла его. Рисунки. Заметки. Наброски. Надо же – эскизы кораблей. Несколько вычислений…

Оливейра говорил, что Грек и Тревис познакомились на «морской» почве благодаря кораблям. Капитан Тревис и греческий механик.

Все складывалось в единую картинку. Может, Грек решил заняться кораблестроением? Наркоденьги позволяли ему вложить деньги в прибыльное дело…

Хорошо, пусть так.

Во втором блокноте были адреса. Анита сразу же открыла страничку на «Т».

Никакого Тревиса. Какой-то Техеро. Толейда. Американский «Тропико-бар»…

Она посмотрела на «С», но не нашла ни Стивена, ни другого похожего имени.

Решила просмотреть все страницы, одну за другой, прочла их, но не встретила ничего, что поз­воляло бы ей найти англичанина. Куча портовых баров. И названия кораблей, судя по всему.

Она положила блокнот на место и взяла запис­ную книжку.

Встречи, встречи, потом вдруг большой пере­рыв. На несколько дней, иногда на неделю. Нигде нет ни Тревиса, ни Стивена, ни совпадающих инициа­лов. Грек явно не вчера родился. Адреса и телефоны его клиентов – даже если они где-то и записаны – уж никак не в блокноте, который легко может найти первый встречный. Анита уже собралась бросить книжку в ящик, как вдруг наткнулась на очередную пустую неделю. Снова та же небольшая деталь, на которую она дважды или трижды обращала внима­ние: отдельно назначенная встреча. Слово «Манта» и стилизованная рыбка. Странно, хоть и банально. Вполне в духе этих то ли моряков, то ли дилеров. Та­инственно и одновременно обыденно.

Что такое «Манта»? Скат? Рыба? Рыбалка? Нет, здесь водится не так уж много скатов… Скат… Она отложила слово в ячейку памяти.

Анита начала открывать ящики секретера один за другим, но не нашла ничего интересного. Никакой переписки, только толстая пачка счетов в среднем ящике. Она встала, решив обойти комнату, и начала с книжного шкафа. Иногда письма прячут в книгах.

Ее удивил подбор книг. О море. О подводном плавании. О картографии. О кораблестроении. Записки путешественников. Великие географические открытия пятнадцатого века, португальские пер­вооткрыватели, Васко да Гама… Несколько узко­специальных работ по гидродинамической механи­ке. Книги о парусниках восемнадцатого века, о полинезийских пирогах и современных тримара­нах. О поликарбонатах и о композитной резине…

Так, понятно… Грек не был ни рядовым торгов­цем кокаином, ни обычным механиком, чинившим моторы. Библиотека явно меняла его образ, свиде­тельствовала о природных способностях и профес­сионализме.

В шкафу Анита обнаружила толстые альбомы с фотографиями подводного мира. Некоторые из них были на английском языке. Один из альбомов был посвящен исключительно электрическим ска­там: «Морской дьявол. Удивительная жизнь ска­тов».

Она открыла альбом на титульной странице. В глаза ей бросилось посвящение. На английском языке.

«Эль Греко от Нэпа. Это книга о нашей мечте. Соблюдать умеренность при использовании. Твой друг Стивен».

Ее палец невольно потянулся к давно высох­шим чернилам.

Ей захотелось сказать невесть когда написан­ным словам: «Здравствуйте, господин Тревис!»