За троном. Царская милость - Юрий Корчевский

– Заткнись, силы побереги. Они тебе под пытками нужны будут.

– Грешны вы все, против веры истинной дедовой идете, гореть вам в аду!

– Ты лучше скажи – на острове Кузьма Косой?

– И! Вот его вам не взять! Обмишурились!

Неужели правду пленник сказал? Монастырь, считай, сожгли. Но если здесь нет пастыря староверов – Кузьмы, все зря. Он на новом месте скит или монастырь организует. И Алексею о выполнении приказа доложить воеводе, а через него в Стрелецкий приказ совестно. Получается – не до конца приказ исполнили. Впрочем, схватка на острове продолжается, еще не все убиты или пленены. Может быть, пленник врет? Только утром известно станет, когда убитых осмотрят и пленных. Косой не зря такое прозвище имеет, примета у него – косит левым глазом. С острова грянул залп. О! Бой в разгаре. Хоть бы догадались отправить баркас за помощью, если туго приходится.

Алексей не был кровожадным человеком, приказ был – уничтожить монастырь и взять пленных. Задачи уничтожить людей в бумаге не было. Но подразумевалось, ибо к староверам относились жестко. Со стороны острова крики, звон железа. У стрельцов не было времени перезарядить пищали после залпа, дрались холодным оружием. Если не считать женщин, детей и стариков, то все равно силы староверов на острове превосходили численность стрельцов в четыре-пять раз. На стороне стрельцов выучка, умение владеть оружием, на стороне староверов – знание местности и упорство, основанное на фанатичной вере.

Из-за острова показался баркас, сильно нагруженный, поскольку просел в воду почти до краев бортов. Ткнулся носом в берег, из него стали вытаскивать связанных староверов. Несколько раненых мужиков, бабы и детишки. Да сколько же их? Алексей насчитал двадцать пять человек. Для баркаса – перегруз. Черпани он бортом воды – и все бы пошли на дно, руки-то связаны. Захваченных уложили на берег, под охрану стрельцов. Алексей решил ехать сам. Приказал еще одной группе стрельцов садиться в баркас, сам последним на нос уселся.

Подплыли к причалу, а здесь уже никого нет, бой в глубине острова. Оттуда крики, стоны, лязг железа слышен.

– Всем высаживаться, строиться шеренгой, пищали наизготовку.

Стрельцы моментально исполнили команду. Алексей саблю обнажил, взмахнул ею.

– Вперед!

Стрельцы двинулись шеренгой. Бой впереди не имел единой линии, противник кидался на противника, в темноте трудно понять, кто свой, кто чужой. Слева, со стороны крепости, несколько человек бегут, смутно видны фигуры в отсветах пламени горящего монастыря.

– Правое плечо вперед! – приказал Алексей. – Целься, пли!

Нестройный залп. Видимо, он переломил ход сражения. Староверы, как по команде, бросились вправо, к протоке. На ходу швыряли оружие, с ним не выплыть. Сами кидались в воду и плыли к противоположному берегу. Да много уходило, не меньше семи десятков. И сосчитать в темноте невозможно. Преследовать на баркасе? Но он тяжел и неуклюж. Да Бог им судья! Алексей крикнул:

– Стрельцам собраться у причала.

К монастырю идти смысла нет, там уже рушатся крыши и стены, живых нет и спрятаться негде. Стрельцы собрались, Алексей приказал:

– Десятникам счесть людей.

Оказалось, из тех, кто на остров высадился, четверых не хватает. Наверняка убиты или тяжело ранены. А на востоке небо уже сереет, предвещая близкий рассвет.

– Можете немного отдохнуть, зарядить пищали, – приказал Алексей.

Некоторые стрельцы были легко ранены. Их же товарищи перевязали раны. Плохо, что своего лекаря в боевом походе нет. Но тряпицы чистые для перевязки у каждого стрельца при себе есть. Сам о себе не позаботишься, не выживешь.

Через полчаса, когда развиднелось немного, Алексей приказал:

– Стройся шеренгой с промежутком между собой в пять аршин, проходим остров вдоль и поперек. Своих убитых сносить к причалу, похороним по-человечески. Чужих мертвых считать и искать Кузьму Косого.

– Да как его узнать? – спросил десятник Ефим.

– Придется оба глаза открывать, левый глаз косит, отсюда у старовера прозвище такое.

Момент неприятный, но нужный, хотя бы для доклада стрелецкому голове. Своих убитых нашли сразу, снесли к причалу. Оружие – и стрелецкое, и трофейное – сразу в баркас грузили. Стрелецкое – оно казенное, за утрату отвечать надо. А если трофейное бросить, им воспользоваться могут другие. Часа через два, когда уже солнце высоко поднялось, закончили обследование острова. Тридцать семь убитых староверов, при всех оружие было. Еще пленные есть, но эти уже у лагеря под караулом. Но и сбежали многие. Кузьмы Косого на острове не оказалось.

Сначала своих убитых товарищей к лагерю перевезли, потом всех стрельцов. Когда Алексей у лагеря высадился, распорядился братскую могилу рыть. А сам к пленным. Каждому мужчине в глаза посмотрел, потом допрашивать начал. Для этого в сторону отводил, чтобы другие ответов не слышали. И здесь постигло разочарование. Все дружно показали, что Кузьмы Косого в монастыре месяц уже не было. Кузьма ушел с несколькими сподвижниками в Черкасск.

Уже позднее Алексей узнал, что судьба Кузьмы сложилась незавидно. Старовер, склонивший на свою сторону многих казаков войска Донского, собирался двинуться походом на Москву, казаков подбивал. В этом ему помогали атаман Лаврентьев, поп Самойла, Кузьма Сидоров и многие другие. Но убоялись казаки. До Москвы далеко, войска в каждом городе по пути стоят, потери изрядные будут. Кузьма Косой всем, кто отказывался идти в поход, грозил смертью. Казаки вызвали его на войсковой круг в 1687 году, где потребовали прекратить мутить и подбивать казаков на бунт. Кузьма отказался, его схватили, связали и отвезли в Москву. Здесь, в Посольском приказе, Кузьма был допрошен с пристрастием и скончался при пытках.

Разрушенный и сожженный сотней стрельцов с Алексеем во главе монастырь был постепенно восстановлен, сюда вернулись староверы. И только 30 мая 1689 года обитатели монастыря были разогнаны и монастырь прекратил свое существование. Но еще продолжала действовать пустынь монаха Иова, старообрядца, на реке Чир, куда перебрались сторонники старой веры.

Похоронили павших стрельцов. Алексей, как старший по чину, счел молитву. Время уже далеко за полдень. Трогаться в путь поздно, лучше завтра с утра. Приготовили немудреный обед, поели сами, накормили пленных. Стрельцы приводили в порядок одежду – штопали кафтаны, у кого порваны, порезаны были. Чистили и заряжали пищали, а еще драили речным песком лезвия бердышей. Оставить их окровавленными нельзя, быстро ржаветь будут. Сталь хорошая, уральская, однако шведской или испанской уступает. Заточку хуже держит, влаги боится, даже дождя, покрываясь сыпью ржавчины. Потому бердыши и сабли постоянно приходилось смазывать либо маслами, либо салом свиным, только не соленым.

Задержка на день сыграла для сотни стрельцов и староверов роковую роль.

Глава 9. Крымчаки

Еще с вечера Алексей предупредил кашевара и его помощника – встать пораньше и к всеобщей побудке кулеш приготовить. Позавтракали, собрались. В одну из свободных телег уложили оружие убитых стрельцов и трофейное. Почти все телеги, кроме двух, освободились, провизию-то съели, как и лошади овес. На телеги усадили женщин и немногочисленных детей. Тронулись в путь. Впереди конные стрельцы, за ними староверы – мужчины, которым руки связали, за ними обоз, и уже замыкают колонну десяток стрельцов взвода арьергарда и конвоя в одном лице. Пешие староверы сдерживали темп. До вечера пару коротких остановок делали – лошадям отдых дать, попастись – пощипать траву, воды попить. Люди жевали жесткие сухари вместо обеда. Чтобы готовить, надо много времени, да и дым от костра далеко виден, ни к чему демаскировать себя. В пеших переходах готовили пищу только утром и вечером, когда останавливались на ночевку.

Переночевали у небольшой рощи с десяток деревьев в низине, ручей рядом. И кашеварам воду в котлы не таскать, и лошадей напоить. Утром кулеш сварили, тронулись. Проводник их другим путем повел, баял – короче немного. Около полудня один из стрельцов на стременах поднялся, рукой влево показал:

– Всадники!

И в самом деле довольно далеко замелькала конница. Казаки, стрельцы или крымские татары? Алексей гадать не стал.

– Всем занять оборону вокруг обоза, пищали к стрельбе изготовить!

Место для обороны не очень удобное. Ровная, как стол, степь. Укрыться негде. Выход один – ждать. Если свои, считай, повезло. Всадники приближались быстро, на рысях. Еще с версту до них оставалось, как группа их разделилась надвое. Манера чисто татарская, еще с приходом орды заведено было.

– Татары! – сразу раздалось несколько возгласов.

И много, две сотни точно, против неполной стрелецкой сотни. И, кроме того, у татар луки. Оружие крымчаков обладало дальностью полета стрелы на сто простых саженей, по-современному – сто пятьдесят метров. Причем опытный крымчак поражал движущуюся цель метров на сто – сто двадцать. Из пищали стрельца пуля летела метров на двести, но прицельно попасть можно метров на пятьдесят-шестьдесят, да и то в неподвижную мишень. Пока получалось, что превосходство в численности и дальнобойности оружия у крымчаков.