Украинское движение в Австро-Венгрии в годы Первой мировой войны. Между Веной, Берлином и Киевом. 1914—1918 - Дмитрий Станиславович Парфирьев

к власти «элементов, более умеренных с социальной точки зрения, зато более радикальных с национальной точки зрения»[945]. Но главным адвокатом гетмана среди украинцев Австро-Венгрии был Л. Цегельский. При Скоропадском он не раз приезжал в Киев. Впечатления от первой поездки летом 1918 года политик изложил в передовицах нескольких номеров газеты «Українське слово». Цегельский уверял читателей, что Скоропадский – искренний сторонник независимости, просто ему не хватает компетентных советников[946]. Защищали Скоропадского и консервативные круги, близкие кА. Барвинскому, рупором которых весной 1918 года стала газета «Видродження». И. Свенцицкий писал, что для украинцев не важно, какой на Украине режим, – «важна должна быть сама суть: независимость»[947]. Б. Барвинский сравнивал Скоропадского с Мазепой, к которому в свое время опрометчиво не прислушались многие казаки[948].

Министр иностранных дел И. Буриан, убежденный сторонник аннулирования тайного протокола о разделе Галиции, в конце концов решил действовать в этом направлении, хотя в Берлине намерение аннулировать протокол не одобрили. В начале июля австро-венгерский посол в Киеве И. Форгач дал гетману понять, что любая критика аннулирования соглашения с его стороны будет расцениваться как вмешательство во внутренние дела Австро-Венгрии и в дискуссиях о Галиции можно поставить точку. Скоропадскому пришлось согласиться. 16 июля, после непродолжительных австро-германских переговоров, украинский экземпляр протокола был уничтожен в Берлине[949].

После 20 июля, почувствовав неладное, украинская пресса стала открыто писать о тайном соглашении о разделе Галиции и создании коронного края[950]. Известие об аннулировании протокола вызвало шквал возмущения. «Діло» писало, что Скоропадский распорядился тайным соглашением как своим личным имуществом[951], а «Буковина» называла гетмана самозванцем и предателем, обещая ему всенародное проклятие[952]. Н. Василько сказал украинскому посланнику в Вене, что не остановит кампании против Скоропадского, пока не удостоверится, что тот не отказывался от тайного соглашения[953]. «Буковина» подчеркивала, что Василько с самого начала не доверял Скоропадскому и полностью доверял Чернину, в отличие от «тех украинских кругов, которые теперь открыто встали на стороне гетмана, а в свое время боролись с гр. Черниным и всеми теми, кто ему доверял»[954].

В июле 1918 года правительство Цислейтании возглавил М. Гуссарек, бывший министр просвещения, с которым у украинцев, как и с Бурианом, в свое время не сложились отношения. УПП загодя выразило недоверие этому «опытному украинофобу», отметив, что только на условии реальных гарантий раздела Галиции оно присоединится к парламентскому большинству[955]. Но на первой же встрече с представителями УПП Гуссарек твердо сказал, что не даст никаких гарантий ни полякам, ни украинцам. УПП и буковинский клуб перешли в оппозицию новому кабинету[956]. «Діло» возмущалось, что украинец И. Горбачевский не уходит в отставку с поста министра здравоохранения и поддерживает иллюзию причастности украинцев к внутриполитическому курсу правительства[957]. Вена пыталась успокоить украинцев с помощью эрцгерцога Вильгельма, который увещевал их, что Карл I поддерживает раздел Галиции, но пока хотел бы повременить с этим. Вильгельм советовал украинцам воздерживаться при голосованиях в парламенте, но не голосовать против, чтобы Гуссарек получил поддержку большинства по вопросам бюджета и военных кредитов[958].

Сам эрцгерцог Вильгельм, enfant terrible династии Габсбургов и горячий покровитель украинского движения, своими политическими амбициями на Украине не устраивал ни Берлин, ни Вену, которая действовала с оглядкой на союзника. Кроме того, под его командованием УСС становились менее благонадежными. В мае 1918 года в Александровск, где дисцлоцировались стрельцы, пришла Запорожская дивизия УНР, и почти месяца два подразделения дислоцировались в одном городе. Некоторые стрельцы дезертировали и перешли на службу в эту дивизию. 10 июня легион УСС перебазировался в окрестности Елизаветграда[959]. 30 июня военные власти приказали легиону УСС принять участие в обеспечении сбора урожая, но стрельцы не захотели участвовать в карательных мероприятиях против сопротивляющихся крестьян и саботировали предписание[960]. Глава МИД И. Буриан и посол в Киеве И. Форгач считали, что своевольного императорского родственника следует удалить с Украины, и его постоянно вызывали «на ковер» то в Австро-Венгрию, то в Германию[961]. Приняв Вильгельма у себя в ставке в августе 1918 года, германский тезка намекнул на нежелательность его присутствия на Украине, но тот проигнорировал посыл кайзера[962]. Более того, поездка эрцгерцога на встречу с императором Германии даже была ему на руку – поползли слухи, что скоро он станет гетманом вместо Скоропадского. В конце концов, в октябре АОК вывело группу Вильгельма с Украины и перебазировало его на Буковину. Там подразделение насчитывало около 1,3–1,5 тысячи человек и рассчитывало на пополнение[963].

Разочарование в Вене, надежды на благосклонность Берлина и тревога по поводу активности поляков побуждала украинские круги к энергичным действиям. С августа 1918 года политики во Львове стали обсуждать овладение в перспективе Восточной Галицией. На каждое заседание приглашались организаторы из разных поветов. О выходе из состава империи Габсбургов речи пока не шло, но НК уже не доверял правительству и готовился взять власть в украинской части Галиции своими силами, а президиум УПП, наоборот, верил, что Вена сама передаст эту территорию под контроль украинцев[964]. В. Панейко объяснял наивную веру парламентариев в «предсмертные венские сказки», что Антанта «сохранит Австрию», их оторванностью от галицийских реалий: «В столице государства, в Вене, не ощущалось тогда еще таких очевидных примет близкой смерти государства, которые мы на каждом шагу ощущали на месте, в крае, во Львове, где разложение просто бросалось в глаза»[965].

4 сентября 1918 года Министерство краевой обороны в специальном уведомлении для МВД предсказывало, что аннулирование тайного протокола повлечет украинскую обструкцию в парламенте и рост украинско-польской конфронтации в Восточной Галиции[966]. 15–22 сентября во всех городах и поветах Восточной Галиции прошла «вечевая неделя» – серия акций протеста против присоединения восточной части региона к Польше и за создание украинского коронного края[967]. Поскольку власти запретили собрания в публичных местах, веча собрались в зданиях украинских учреждений и на прилегающих территориях. На некоторых из них выступали украинские политики[968]. Перед украинцами Львова 22 сентября 1918 года ораторствовали К. Левицкий, С. Баран и Л. Цегельский. Собрание приняло резолюцию с требованием полного исполнения Веной принятых ей обязательств, включая раздел Галиции и создание украинской автономии[969]. В резолюции, принятой 21 сентября на вече в Снятине, выражалось «горячее пожелание, чтобы на случай, если Австрия будет нас от себя отталкивать, несмотря на наши человеческие и материальные жертвы, Восточная Галиция и Буковина были присоединены к Матери