Черно-белое знамя Земли - Вячеслав Шалыгин

– Десять часов от начала модификации, контрольная точка «один», – монотонно пробубнил другой голос. – Показатели ССС в норме, рефлексы плюс десять процентов, модификация сетчатки – плюс десять процентов, КМА плюс двенадцать процентов. Плохо идет «разогрев» нейронных связей, всего пять процентов.

– Странно... А-а... понятно, «ЦП» загружен. Он о чем-то думает. Вырубите его, Клаус.

– Надолго?

– До утра. Людвиг, продолжайте. Как у него дела с желудком, готов?

– Еще три-четыре часа, и будет готов.

Чжену снова приподняли веко. Свет стал нестерпимо ярким.

– Другое дело, – удовлетворенно пробурчал доктор. – Спи спокойно, Чжен Линфань, проснешься уже не ты...

...Проснулся Чжен самим собой. Назло всем докторам. Во всяком случае, самоидентификация пока не изменилась. Отражение в зеркале, кстати, тоже. А вот что касается тела в целом, тут Чжен чувствовал себя почти ребенком. Ему, похоже, предстояло заново учиться ходить, говорить, не спотыкаясь бегать и не ломать игрушки. Ощущений и эмоций тоже прибыло. Пока Чжен к ним не привык, а потому не мог использовать, но отделить от тех, что были раньше, сумел запросто. В первую очередь он выделил для пристального изучения такое новое психоэмоциональное состояние, как «зверский голод». Хотелось не есть, а именно жрать; чавкая, давясь, набивая желудок под завязку и даже чуть больше. Вообще-то Чжена до сих пор слегка мутило, но голод был сильнее тошноты. Он был сильнее всего на свете. Линфань сполз с койки в своем «гостиничном номере» и осторожно подошел к двери. Ноги были будто чужие, но равновесие Чжен держал нормально. Он поднял руку и толкнул дверь. Рука тоже была какой-то «чужой», но точность движений не страдала, Чжен толкнул дверь именно в том месте, в котором хотел. Результат оказался нулевым, но это уже другой вопрос. Линфань поковырял сенсор замка, хлопнул пару раз по двери и вернулся к койке. Выпускать без сопровождения его не хотели. Почему? Непонятно. Боялись, что набедокурит?

«И то верно. Только начал осваиваться в новом качестве, а тут кругом дорогие приборы. Опрокину столик со склянками, а среди них пузырек с ядом тарантула окажется – почему с ядом? Да потому что иначе как отравлением мое состояние не назвать – всей премии не хватит рассчитаться. Так что лучше не дергаться, сами придут... но как же хочется есть!»

– Обед? – Дверь распахнулась и на пороге возникла Анжела с буфетной тележкой, полной всевозможной снеди.

– И завтрак, и ужин. – Чжен обрадовано закивал. – И с собой заверните. Вас как зовут?

– Что? – Анжела слегка замешкалась. – Ты серьезно?

– Шучу, шучу, я пока в своем уме. Только голодный, как волчья стая. Что там у тебя? Мясо есть?

– Бифштекс, бутерброды с ветчиной, сосиски, свиной рулет. – Анжела поискала взглядом. – Где же... а, да, вот он. Кухня не китайская, извини, здесь в основном немцы работают. Что будешь?

– Все! – Чжен пересел поближе к импровизированному столу. – А ты пока рассказывай, как все прошло. Рулет, говоришь? Сейчас мы его...

Чжен схватил рулет руками и принялся уплетать со скоростью пираньи. Анжела открыла рот, чтобы о чем-то его предупредить, но передумала. На просьбу Чжена она тоже не спешила реагировать. Она словно бы чего-то ждала. Линфань проглотил половину блюда и только тогда понял, что Анжела подозрительно долго молчит.

– Что-то не так? – промычал он сквозь набитый рот, подняв взгляд на Анжелу. – Тебя шокируют мои манеры?

– Станешь миллионером, обучишься. – Анжела улыбнулась. Получилось это у нее как-то немного нервно.

– Не-а. – Чжен покачал головой и снова впился в рулет. – Это... должно быть... в крови.

Чжен хотел добавить, что собирается стать миллионером «из грязи» вроде поп-звезды, а не полноправным членом светского общества, и манеры ему не пригодятся, но острый приступ боли в желудке помешал ему пуститься в приятные рассуждения. Боль скрутила внутренности, как средневековая прачка белье. У Чжена даже потемнело в глазах. В следующую секунду, опрокинув сервировочную тележку, он рухнул на четвереньки и «выложил» весь съеденный рулет прямо на пол. Как только желудок очистился, боль отступила, словно ее и не было. Чжен, кряхтя, поднялся с колен, утер рот и снова сел на кровать.

– Ты... этого ждала? – Он взглянул на Анжелу исподлобья. – Спасибо, что предупредила.

– А ты бы поверил?

– Какая разница?! – Чжен помотал головой. – Предупредить-то могла? Не пойму я тебя, Анжела. То целуешь, то издеваешься. Метод кнута и пряника? Зачем тебе это?

– Теперь я вижу, что все в порядке. – Анжела заметно расслабилась и села рядом. – Модификация тела идет по плану, память на месте, характер тоже не изменился. Ты прости, что я так себя веду, но... есть работа, а есть личные отношения. Иногда они противоречат друг другу.

– И ты выбираешь работу, – закончил вместо нее Чжен. – Логично.

– Чжен, пойми...

– Нет, действительно логично, без иронии! Я бы поступил так же. Наверное. Не знаю. У меня никогда не было любимой работы. Но даже нелюбимой работой ради женщины я бы не пожертвовал.

– Даже ради меня? – Анжела взяла его за руку.

– Это очередная провокация? – Чжен хмыкнул и кивком указал на маленького робота-уборщика, почти собравшего остатки рулета и теперь собирающего прочие разбросанные по комнате блюда.

– Все не так просто, Чжен... – Анжела вздохнула. – Ты ведь пока не знаешь множества нюансов. Проекты, которыми занимается Штейнбок, грандиозны, и чтобы пройти до конца, нужно быть очень гибким человеком, с быстрой реакцией на ситуацию.

– Туманно и загадочно. – Чжен вздохнул. – Но меня сейчас больше волнуют не тайны Штейнбока, а еда, уж прости за приземленность. Если меня выворачивает от лучших немецких рулетов, чем я должен питаться?

– Изомерами.

– Чем?

– Это долго объяснять, но если сказать просто – твоя пища должна быть приготовлена из особых продуктов, с последовательностью соединения молекул, зеркальной обычной.

– Ничего себе – просто! – Чжен усмехнулся. – Я не понял ни слова, кроме слова «молекул». А ведь я, заметь, менеджер по продажам бытовой химии.

– Твоя еда варится на особой кухне. Прости, что я так... проверила, но это было проще и достовернее всего. Если бы модификация не удалась, ты лежал бы сейчас сытый и довольный поперек койки, но завтра тебе грозил бы расчет.

– Идем на особую кухню! – Чжен решительно поднялся. – Иначе я сдохну от голода, и будет по барабану, удалась модификация или нет. По пути объяснишь, что это такое и почему я до сих пор Чжен Линфань.

Они вышли из комнаты, и Анжела повела Чжена к заветным лифтам. На этот раз кабина пошла не вверх, а еще глубже вниз, на уровень «минус восемь».

– Чтобы что-то коренным образом изменить, это нужно разобрать на детали, – сказала Анжела, пропуская Чжена в двери, когда лифт прибыл на восьмой уровень. – В случае с людьми это достигается путем особого процесса, коротко именуемого «модификация». Ты прошел первый этап, подготовительный. Вторым будет коррекция генетической информации, а заодно и биометрии: отпечатков пальцев, рисунка сетчатки, формы лица и так далее.

– Грубо говоря, сейчас я как пластилин, лепи, что хочешь.

– Примерно так. Причем заново «лепить» тебя будут начиная с генов. Никакая экспертиза, даже в научном центре Московского университета безопасности, не сумеет опознать в тебе Чжена Линфаня. И даже если ты сам в этом признаешься, тебе не поверят. Но это будет после второго этапа.

– А после третьего я и сам забуду о Чжене, – сказал Линфань. – Теперь все сошлось. В договоре об этом почти ничего не сказано.

– Это технические детали. В договоре рассматривается конечный результат – положительный или отрицательный. А технологии... это лишнее.

– Второй этап такой же неприятный, как первый?

– Тебя предупреждали, что будет трудно. – Анжела развела руками. – Пришли. Вот кухня. Здесь есть все продукты, но нет поваров. И в машинах никаких рецептов не заложено. Тебе придется готовить еду, полагаясь только на свой вкус.

– Снова проверка? – раздраженно спросил Чжен. – Сколько можно?

– Ты забыл о пункте четыре-десять? Ты должен помочь нам понять, чего же мы добились на самом деле. Теория теорией...

– Я что-то не пойму. – Чжен прошелся по кухне погремел крышками кастрюль и заглянул в холодильник. – Я здесь единственный волонтер?

– В своем роде. – Анжела наморщила носик. – Как тебе эти запахи?

– Нормально. – Чжен пожал плечами. – Пахнет необычно, но не воняет. Продукты свежие, это точно. А что?

– Меня вот-вот стошнит.

– Будем в расчете. – Чжен вынул из холодильника приличный кусок чего-то, отдаленно напоминающего кусок вырезки. – Отличный стейк. Сейчас поджарю на машинном масле, посыплю железной стружкой, приправлю битым стеклом и съем, запивая соляной кислотой.

– Снова шутишь? Не смешно.