Выпускной. В плену боли (СИ) - Любовь Попова

class="p1">Сглатываю слезы, прикасаюсь к голове….

— Что вы знаете? Про ад? Вы что— то видели?

— Отец что — то смотрел, знает про изнасилование, — рыдает мама…. А у меня самой слезы текут… — Что голодом вас морили…

— И все?

— А этого недостаточно?! — вскрикивает мама и снова рыдает. А я не могу… Только смотрю на дверь и жду, что зайдет Демьян, улыбнется, скажет глупую шутку вроде…

«Ась, наше хоум видео никто не видел, хочешь запишем снова…»

Я рассмеюсь, кивну, кинусь в его надежные объятия… А может я ему не нужна… Может своим поступком я перекрыла кислород нашей любви? А была ли любовь? Или просто голая иллюзия о том, что мы единое целое. Просто, ради потехи извращенца, который в итоге нас спас…

— Ась, хочешь я тебе почитаю? Помнишь, как в детстве? Толя забрал книги, которые мы, когда — то отдали в семью Гриши… Знаешь, он хочет пристройку к дому сделать… Он… Он решил, что мы заново родились, Ась… Отчистились…

— Не чувствую себя чистой, мам… Но ты не плачь… Лучше почитай.

— Кстати, Гриша просился зайти, можно его пустить…

Стыд топит… Я не хочу оправдываться и что — то объяснять, я хочу просто закрыть глаза и уйти обратно туда, где Демьян смотрел на меня, а не сквозь меня…

— Не сегодня…

Мама начинает читать. Узнаю текст. Джейн Остин… открываю глаза, смотрю на книжку. По венам ледяная кровь бурлит, пальцы покалывает, потому что вижу у матери тот же самый томик, который читала Демьяну в подвале…

— Мам… Откуда он у тебя?

Глава 43

Минута. Час. День. Кажется, я в каком — то безумной водовороте снующих вокруг меня людей, которые ласково смотрят, что — то нежно говорят, словно я при смерти нахожусь. От этой заботы, хоть и искренней хочется куда — то спрятаться, скрыться. Но вот прихода Гриши жду с нетерпением, потому что объяснять маме, что вот та книга Джейн Остин, это та самая книга, которую я читала Демьяну в подвале вслух, а про себя зачитала до дыр… Та же обложка. Те же страницы… Тот же шрифт. Как она оказалась в семье Гриши? Возможно его дядя…. Или отец… Мне нужно просто чем — то занять свой мозг. Может быть тогда я не буду думать о том, что Демьян лежит через несколько палат от меня, но даже не заходит. Говорят, он подхватил воспаление легких и заразный… Но я была бы готова заразиться даже смертельно, лишь бы увидеть его, лишь бы иметь возможность быть с ним…

— Ася, привет, — Гриша с улыбкой заходит в палату, поднимает повыше кулек с мандаринами. — Ты сегодня выглядишь лучше, не то, что в те дни, когда лежала без сознания. Смотреть было жутко. Я так рад видеть тебя, рад…

Он еще что — то говорит, а меня качает. Хотя и лежу. Ком в горле заставляет сглатывать собственные слезы.

— Эй, я не хотел… Ну, то есть, ты все равно красивая… Просто сейчас еще лучше.

— Нет, нет… Ты ко мне заходил?

— Конечно, каждый день. А как иначе…

— Ну… — пытаюсь подняться, но живот дико болит, ровно в том месте, куда я нанесла себе рану… — Просто я думала, теперь тебе противно будет со мной… Общаться. Думаю о браке и речи быть не может…

Пытаюсь сделать все шуткой, даже рассмеяться, но не получается. Рвется только утробное рыдание. Он ни разу не пришел… Только в тот день, с отцом… И даже не смотрел на меня… Он на меня не смотрел…

Гриша взгляд прячет, садится на стул рядом с кроватью и начинает чистить мандарины. Передает мне дольку…

— Тебе много нельзя, так что остальные я принес для себя.

— Ну понятно, — сглатываю приятный горлу кусочек. Так приятно, так свежо.

— В общем, в полиции вспыло видео, на нем… — Гриша сжимает в кулаке мандарин, так, что он рвется и вытекает из кулака некрасивой мякотью.

— Что на нем? — смело заглядываю в глаза друга, бывшего ли?

— Одинцов тебя, ну… Сама понимаешь…

— Не понимаю. Мы там были очень долго…

— Насилует, — шепотом говорит Гриша, а я головой качаю.

— Тебе проще принимать меня как жертву? Думаешь, что если так представлять, то появится ко мне уважение?

— Ты и есть жертва, Ася… Он брал тебя силой!

— Гриш, я люблю его… — признаюсь тихо и он роняет мандарины…

— Ты сама сказала, что вы были там очень долго, тебе могло показаться, что ты любишь. Я читал, такое бывает с жертвами изнасилования…

— Думаешь все всегда по долбанному учебнику!? Покажи хоть один, в котором двух подростков заперли и заставляли сношаться, как животных, а потом грызть друг другу глотки»! Покажи! А мы смогли! Мы выжили! Мы полюбили!

— Ася, перестань, ты не в себе…

— Я люблю его, он любит меня…

— Ну и где он тогда!? Почему не приходит! Ему стыдно!

— Ты ничего не знаешь про стыд! И никогда не узнаешь! — кричу я и ахаю, когда на пороге появляется Демьян…

— Ты какого хера тут забыл! Ты что наговорил ей!

— Это из-за тебя она такая! Ты не должен был приглашать ее на вальс! Она со мной пришла!

— Наверное, поздно тебе уже говорить, что мы не только танцевали?

Гриша, Гриша безобидный вдруг замахивается и пытается напасть на Демьяна. Я почти уверена, что тот отойдет, но он принимает удар в челюсть и смеется, а потом еще один. Только третий раз не дает себя ударить и врезает кулаком в живот Гриши. Я кричу, пока они катаются по полу, а санитары пытаются их разнять… Я дрожать начинаю, все тело ватное, а под веками свет все ярче… Я просто выключаюсь из этой реальность, лишь мельком слушая голоса и крики… А перед глазами пара… Они так далеко, красиво танцуют вальс, двигаются слажено, смотрят друг на друга… Я подхожу к ним все ближе, я хочу посмотреть на их лица… И торможу в метре, замечая, как быстро их красивая одежда рвется в кровавые ошметки, а сами они начинают рвать друг друга на части…. Я кричу, меня тянет в дыру, в темноту, все глубже, пока не чувствую Демьяна… Его руки. Его запах… Его голос…

— Ася, Ася, маленькая моя, держись…

— Останься со мной…

— Я всегда с тобой…

Открываю глаза, смотря как за окном падают тяжелые капли дождя… Поворачиваю голову и нахожу маму, что спит на диванчике рядом с кроватью…

Демьян… Почему он не здесь… Я точно помню, как он был тут…