"ДПП" - Дневник Простого Попаданца (СИ) - Макара Дэйв

— В пи…! — Поправила подругу Леди Текк.

— Хорошо, пусть будет в попу, — миролюбиво согласилась ведьма в красно-оранжевом прикиде и с змеиными глазками. — Мы все понимаем, правда, Трисс?

— Почти… — Протолкнула сквозь зубы Леди Текк.

— Но… Вас что… На экзотику потянуло?!

— Хватит, Мэл, это все до неё… До них, не доходит. — Леди Триссана Олг Текк обмякла на стуле, принимая случившуюся волю небес, как есть. — Тем более, что свершившееся — свершилось, а значит, нам с тобой придется нянчится с сопливыми полукровками, хотим мы того или нет.

— И, скорее всего, с очень многими сопливыми полукровками, иначе ограничение "Связки" обойти не удастся. — Леди Мэл Альт-Согонн Лота грустно улыбнулась. — Представляешь, какой шиздец, а?! Мы — и сидеть с внуками!

— Ладно… — Леди Текк "намутила" из ниоткуда маленький столик на колесиках, уставленный аристократично блестящей посудой и тремя, простого вида, бутылками, за обладание которыми в магическом мире могли и убить. — Зови…те своего избранника, где он там у тебя прячется…

— На кухне, посуду драит… — Улыбнулась Николь с легким сердцем. — Сейчас…

Ратси увидела, как настороженно переглянулись их дорогие мамочки, но…

Одним словом больше, одним — меньше.

Теперь их "избранника" точно спасет только чудо…

Добро должно быть с кулаками, любовь с шипами, а мужчина — с мозгами…

С кухни меня прогнали.

Совсем.

Тетя Люба, скрежетнув зубами, указала мне пальцем на дверь, ну я и пошел, не оборачиваясь и прощаясь.

Нет, так-то оно все правильно — теперь мне на кухне делать точно нечего, теперь на кухне будут жалеть и обласкивать, и прятать от всех невзгод Мару и Синти, пока не станет ясно, что делать с двумя слишком умными девочками, у которых ума палата, жаль только, что ума "заднего".

Да уж, угораздило нашу феечку натворить делов, угораздило.

Я покачал головой и замер посреди дорожки, решая, чего я хочу больше — родимого подвала или круглого озера?

С одной стороны, у озера можно развести костерок, искупаться, не торопясь подумать о происходящем и, махнув на все рукой, в кои-то веки просто искупаться, ловя кайф от того состояния волшебной пустоты рядом с собой.

И от того, что вот именно сейчас, любая, даже самая предвзятая комиссия, не поставит мне в вину все происходящее!

В подвальчике свои прелести…

Там модно удобно устроить жопу в кресле, сделанному по образцу непрошибаемой советской классики — ремонтопригодной в любое время суток и в любом состоянии ремонтировщика.

Еще там есть бар.

Кофе.

И такой вагон тишины и непочатых дел, что не знаешь, что лучше.

И, самое важное, ни одна, даже рассамая магическая комиссия не вытащит меня оттуда, без моего желания.

А желание показываться кому-то на глаза, в свете всего сказанного, все меньше и меньше, и меньше.

Пробегавший мимо старшекурсник совсем беззлобно хлопнул меня по плечу, намекая, что стоять на посреди дорожки — дело архиопасное: в другой раз бежать по ней могут и "Балберговцы", а эти сносят со своего пути всех, без извинений и сомнений.

Со вздохом, выбрал озеро.

Дорожка, на которой я стоял, прямо у меня на глазах раздвоилась, по левой, отчетливой и полуприкрытой тенью от пролетающего в вышине облачка, только что пробежал старшак.

А по правой, чуть колышащейся и неверной, начинающейся в аккурат у моих ног, предстояло пойти мне…

Я и пошел.

По настоящему, тропинка к озеру сильно отличалась от дорожек моей любимой шараги, ну, да, имелся в наличии легкий, желтоватый оттенок, но это спектр местного светила, он тут все слегка желтит.

А в остальном — не квадратные плитки стандартных 50х50 см, а шестиугольная "черепаха", сантиметров 25-ти, не культурная, подстриженная магией газонная травка, а заросли, мне по пояс, в которых, очень бы хотелось верить, прячутся зайцы, а не некто с тесаком за спиной.

И последнее…

Длина дорожки.

Ровно 500 шагов до озера, с любого места, где ты встал на "черепашью плитку".

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Мы с Марой и Синти….

Кстати, пора отвыкать от этого "мы", а то…

В общем, к озеру мы ходили и от кухни — чаще всего — и от моей общаги, и от эльфийской, и от феячей — везде ровно 500 моих шагов.

И, как бы мы не обходили озеро, разыскивая новые тропинки, мы всегда упирались в желтоватую плитку шестиугольников, заканчивающуюся по заказу.

Не знаю как девчонки, но я искренне считал, что мы влезли на охраняемую территорию какого-нибудь Владетеля Измерения и, пока мы там не пакостим, нам в принципе ничего не угрожает.

Синти искала описание озера в библиотеке для старшекурсников, но там такая причуда ландшафта не встречалась.

А я, хотел было спросить у Николь, но той вечно было не до меня, так что в последний раз я на самом деле серьезно обиделся, едва ли не реально плюнул на порог ее кабинета, да и больше не искал встречи, скорее, даже наоборот, искренне тарился от нее на кухне.

А вот теперь, в случае чего, буду тарится у неизвестного озера, грея свои кости у костра и отмокая в ртутной плотности, водичке.

На трехсотом шаге дорожка всегда делает поворот, сужаясь до четырех плиток, вместо повсеместных семи, а через 50 шагов снова набирает потерянное и тянется до самого озера, лишь слегка извиваясь, словно мастера, укладывавшие камень когда-то "очень давно", делали ее специально для неторопливой и вдумчивой прогулки с полотенцем на шее, в богато вышитом синем или бардовом халате и с бокалом чего-нибудь крепкоалкогольного в правой руке.

Я аж сбавил шаг, вживаясь в это спокойное состояние, ощутил легкую прохладу полотенца на шее и тепло каменных плиток под босыми ногами, и приятную тяжесть удивительной формы бокала, в котором тяжело переливалась иссяня-фиолетовая, густая жидкость, омывающая теплое стекло…

Я поднес бокал ко рту и сделал ма-а-аленький глоток.

Да-а-а-а-а…

Эта жидкость стоит того, чтобы нести ее осторожно-осторожно, делать глотки бережно-бережно и наслаждаться вкусом, запахом и наступающим после сделанного глотка, состоянием тишины внутри черепа…

Еще глоток и….

А, знаете, пусть весь мир летит в тартарары!

Я поставил бокал на песок пляжа, скинул полотенце и халат и вошел в воду.

Набрал полную грудь воздуха и…

Нырнул!

Открыл глаза и растворился в воде волшебного пруда, оставив где-то за гладким зеркалом поверхности обычный мир, наполненный необычными существами, магией, эмоциями и шумами, от которых все чаще и чаще болели уши!

Чуть выдохнув, рискнул все же добраться до дна, хоть предатель мозг и твердил, наученный печальным опытом, что дыхалка у меня никакая, что терпение у меня никакое, и что я сам — чаще всего — никакой.

Коснувшись рукой дна, подхватил первый попавшийся камушек и помчался вверх, к воздуху, к горячему, родному и ласковому ветерку.

Вынырнул и, издав победный клич подбитого пеликана, погреб к берегу.

Выйдя из воды, на каком-то странном наитии, бросил камушек в бокал с неведомым напитком, погрел в руках и сделал очередной глоток.

… Мир рад тем, кто делает глупости. Рад всегда. Рад потому, что может выбрать, кому дать по жопе, чтобы не делал глупости, кого — ласково погладить по лысой головушке, а кому-то и начисто оторвать руки-ноги, чтобы подтвердить старое правило — ГЛУПОСТЬ НАКАЗУЕМА!

Я парил в?

Хотя, скорее, "между" и ловил отголоски.

Нет не отголоски Великих битв, Трагедий или Катастроф, не все триумфально.

Я ловил отголоски лишь того, что касалось непосредственно меня!

А это, оказывается, очень много.

Вот чуть хрипловатый голос, вырезанный из души, рассказывает свою историю МОЕЙ жизни и я вынужден признать, что она во многом права.

А в чем не права…

Ее право ошибаться.

Чуть горячится голос человека, которого тоже уже давно нет, но и он несет свою чушь обо мне.