Разоритель Планет (СИ) - Амплеев Александр

…

Вскоре они были уже у офиса, тогда Паук снова вышел из машины и открыл дверь перед Романо, после чего директор вышел наружу, а за ним как-то осторожно спрыгнула из машины и Кира. Она похудела и побледнела за эти дни еще сильнее. Романо как-то болезненно посмотрел на девочку, после чего положил руку на ее плечи, чтобы хоть как-то создать некое подобие защиты ее от отца, за ними вышли и Шпак с Джеком. Между Романо и Шпаком шел Паук, который, как бы, должен был разделить отчитываемого с отчитывающим. А вот Билли отгонял машину на подземную стоянку.

…

Вскоре они находились уже внутри офиса, но поехали на второй этаж, где, по слухам, находилась некая «допросная», в которой Романо и проводил более пристрастные разговоры, если, конечно, не считать разговоров в тюрьме. Они остановились рядом со «стеклянной» комнатой. Рядом стоял Чаки, чье плечо было забинтовано.

— Да-а-а… Господин Шпак оказался большей мразью, чем я? — ухмыльнулся человек, глядя на Шпака. — Кого первого допрашивать будем, господин Романо?

— Тут не допросы будут, а простые переговоры. Ментальное насилие, если хочешь, — проговорил Романо достаточно спокойно. — Паук, последи, чтобы с Кирой все хорошо было, а ты — идем. У нас с тобой будет длинный разговор, Шпак, — Романо вошел первый, а за ним внутрь втолкнули Генриха после этого вошел и Чаки. Затем стекла стали матовыми, Паук же встал прямо к двери спиной.

— Можете не беспокоиться за своего отца, Кира. Убивать, избивать и пытать — это не методы Романо. Более того, — кажется, впервые на губах Паука появилась улыбка. — Даже Ваша матушка живет в довольно хороших условиях. Видел сам, поэтому за нее не беспокойтесь.

Девушка немного прижалась к Джеку, а тот погладил ее по голове.

— Все будет хорошо, Романо умеет убеждать и словом, и делом, — сказал чернокожий, погружаясь в состояние задумчивости.

…

Романо сел на стул перед столом, а затем пригласил Шпака на стул напротив.

— Присаживайтесь, мил человек, — проговорил он, а Генриха подтолкнул Чаки, после чего Генрих все-таки сел на стул с подлокотниками.

Комната была обделана пластиковыми пластинами белого цвета, а сам Романо сейчас ставил перед собой планшет, Чаки же стоял у двери. Под одеждой у него явно виднелась кобура пистолета, правда, была перенесена на правую сторону, вероятно, из-за того, что теперь лучше было пользоваться левой рукой для стрельбы, ибо правое плечо было ранено.

— Итак, Генрих, — наконец начал свою речь Романо, глядя на человека каким-то мрачным взглядом. — Совсем недавно… Ты считал меня убийцей, ублюдком и прочим. Вчера ты убил десять кворонов, это точные данные со счетного устройства твоего пистолета-пулемета. Ты, видимо, решил немного уменьшить число убитых, либо просто не совсем понял, что еще двоих все-таки убил. Кроме того, ты занимался оснащением шок-пеха. Чувствуешь уже, сколько на тебе трупов? — спросил Романо, глядя на Генриха, который опустил взгляд. — Чувствуешь. Ну, так и чем ты лучше меня или, скажем, Чаки?

— Ничем… — довольно тихо произнес Шпак, а после поднял свой ненавидящий взгляд на Романо. — Это вы меня таким сделали!

— Заткнись, — одним словом и взглядом офицер в отставке осадил того, кто сидел напротив. — Нет. Ты хуже. Я никогда не поднимал руки на своих родных или на женщин, а вот ты, мало того, что вчера пытался, похоже, убить женщину, так еще и свою дочь при этом. Сечешь, какая у тебя проблема сейчас возникает? Ты ни на каплю не лучше меня. Я бы тебя убил, Шпак, но пока что не буду, надеюсь на то, что ты хоть каплю подумаешь над тем, что ты сделал вчера. Киру я у тебя на время заберу, посмотрим, как ты жить будешь без дочери, но не беспокойся… Жить она будет в моих апартаментах, сам я там бываю редко, так что можешь не беспокоиться о том, что я прикоснусь к твоей дочери, хотя… Как ты ее назвал? Змеей? Что ж ты за тварь такая, Генри? — во время этих вопросов Шпак сжимал подлокотники, но вдруг из подлокотников появилось нечто, что прикрепило руки человека к креслу. — Ага. Ты еще и напасть думал. Замечательно, Шпак. А кто ты без своей фабрики? Ты — пустое место, которое не нашло себе достойной женщины. Пустое место, которое не смогло удержать доверие дочери. Пустое место, которое за счет своей «ярости», а на деле лишь злобы обиженного ребенка, не имеет за собой ровным счетом нихрена. Генрих? Это не ты построил тот завод. Его построил еще твой дед, а ты просрал его, ибо больше бухал, чем занимался делами фирмы. Ты не смог выдержать кризиса, ибо сам кризис не заметил. Кто ты, Шпак? — Роберто в этот момент смотрел в глаза человека напротив, которые покраснели и были готовы выпустить из себя слезы. — Ты — ничтожество, Шпак, которое не способно к тому, чтобы по-настоящему любить. Ты ни к чему не способен, ибо ты мелкий буржуй, который любит только себя. Уже слышал, наверное, эту словесную формулу от Джека? Слышал, плакса, слышал. Так вот, ты — скот, который любит только себя, и чтобы его ублажали, как кот, который любит ласку. Но когда гладят чуть-чуть против шерсти — сразу вцепляется в руку того, кто гладил. Мелкая капризная тварь — вот кто ты. Я ознакомился этой ночью с твоей биографией. Ты не более чем мажор, который на деле ни черта ни в голове, ни в душе не имеет. Ты — симуляция человека, ибо ты не человек вовсе. Что в тебе человечного-то? Вот разнылся тогда из-за того, что кворона одного убил, а тут убил десятерых, занизил их число до восьмерых и захотел избить свою дочь, если ничего хуже не задумал, — Романо был беспощаден, когда зубы Шпака начали стучать, а сам он практически скатился в рыдания и пытался вырваться из комнаты вместе со стулом, но тот был привинчен к полу. — Что такое? Очередная истерика? А ты ведь еще в психиатрической лечебнице лежал в молодом возрасте. Ты всю жизнь психопатом был? Или тебе кто-то на яйца надавил так, что у тебя травмы пошли по всей психике? Да нет. Ты просто собачонок, который жизни не видел на деле, но зато с легкостью впадал в депрессии, различные психозы и прочее, когда сталкивался с какими-то проблемами, как девочка во время пубертата попытался порезать себе вены от неразделенной любви. Думал, и этого не откопаю? Да ты никогда мужчиной не был, Шпак. А если и был, то всего лишь по первичному биологическому признаку, — Романо ненадолго замолчал, а Чаки, судя по его лицу, стало даже как-то жалко Шпака, но директор продолжил. — Знаешь, что такое эксплуатация? Не знаешь. Ты даже не понимал того, что значит эта цифра в двести процентов, а ведь именно ты довел ее до такого числа. И куда ты вбухивал деньги? Купил классный аэромобиль, квартирув когда-то элитном доме, еще одну квартиру… Но ни процента прибыли ты не выделил на расширение производства. Судя по тому, что нарыл Паук, большую часть времени ты проводил в ресторанах, барах и стриптиз-клубах. Вот это эффективный менеджер. А потом ты ноешь на тему того, что кризис сожрал твой завод? А как ты в кредиты влез, желая хорошо жить, когда прибыли стали редеть? — в этот момент Шпак прямо-таки заорал, а Романо лишь на время прекратил свою речь, пока тот не охрип и не стих. — А ведь ты, Шпак, был единственным сыном в своей семье, единственным ребенком. Родители погибли в аварии, когда тебе было двадцать лет, благо, был жив твой дедушка, в честь которого тебя и назвали Генрихом, только вот странно… Однажды ты пришел к нему в гости. На следующий день он впал в кому. Ты ему ничего не подсыпал, Генри? А может, и родители были тобой убиты? Ты же психопат. Как ты только ВУЗ закончил? А… Точно… За счет взяток. И эти данные у меня есть, сразу через нескольких профессоров, которые подтверждают то, что взятки ты давал везде, где только мог. Даже по предметам, которые на зачет сдавались. Еще есть данные, что ты с одной преподавательницей переспал ради зачета, впрочем, ты был не первым, благо, ее уж давненько уволили. Что ты теперь можешь мне сказать, Шпак?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Ничего… — Генрих к этому моменту уже частично успокоился, а сказал это настолько измученным и охрипшим голосом, что даже для Романо он стал человеком, достойным жалости, но лишь на пару мгновений перед тем, как тот нанес новый удар.