Трагедии - Еврипид

В основу сюжета трагедии положено сказание о бедственных скитаниях детей Геракла после его смерти, известное в Древней Греции в нескольких вариантах. По наиболее древнему из них, толпу Гераклидов, преследуемых извечным врагом их отца Еврисфеем, возглавлял старинный соратник Геракла, фиванский герой Иолай, который в день боя обрел от богов свою юношескую силу (ср. ст. 796, 851-858) и недалеко от Фив сразил Еврисфея в решающей схватке. По другому варианту, Гераклиды безуспешно искали спасения от Еврисфея в различных греческих государствах, в том числе у трахинского царя Кеика (ст. 193), пока не пришли в так называемое аттическое Четырехградье — местность, расположенную на северо-востоке от Афин и объединяющую поселения Марафон, Эною, Трикориф и Пробалинф.

Здесь Гераклиды нашли защиту у афинян, которые еще в V в. гордились тем, что они единственные из всех греков приютили детей Геракла и дали отпор Еврисфею. Соответственно, и место сражения переносилось в Аттику, а бежавший Еврисфей находил свою смерть от руки Иолая уже у Скироновых скал, на границе Мегариды и Коринфа, где Иолай настигал его (ст. 859-863). Еврипид выбрал именно этот, аттическо-марафонский вариант, изменив только его конец (см. ст. 961 и сл.). Хотя аттическая версия мифа являлась достаточно старинной, неизвестно, имел ли Еврипид предшественников в ее обработке для афинского театра: сюжет не дошедшей трагедии «Гераклиды» Эсхила составляла, по мнению ряда исследователей, смерть Геракла, т. е. тема, обработанная в «Трахинянках» Софокла.

В течение последних десятилетий «Гераклидам» Еврипида давалась самая противоречивая оценка; в частности, усиленно дебатировался вопрос, дошло ли до нас его подлинное произведение или позднейшая переделка. Одним из основных аргументов ученых, считающих сохранившийся текст искаженным, служит отсутствие рассказа о жертвоприношении Макарии, который должен был бы напоминать монолог Талфибия в «Гекубе» (ст. 518-582). Единственный намек на это событие в ст. 821 сл. (в переводе Анненского — Зелинского этот намек сознательно опущен) считают недостаточным для завершения сюжетной линии, имеющей столь существенное значение в ходе действия всей трагедии. К тому же у поздних античных авторов встречается несколько цитат из «Гераклидов», не находящих соответствия в нашем тексте трагедии, — создается впечатление, что они заимствованы из оригинала, в то время как до нас дошла более поздняя переработка для нужд эллинистической сцены. Наконец, необычная для Еврипида краткость трагедии (1055 стихов в «Гераклидах» против 1419 в написанной за год до этого «Медее» и 1466 — в «Ипполите») тоже как будто бы наводит на мысль о сокращенном варианте. В последнее время, однако, против приведенных выше аргументов выдвигаются контрдоводы, и хотя вопрос нельзя считать окончательно решенным, следует, во всяком случае, воздержаться от гипотетического восстановления утерянных, возможно, частей прежнего текста.

Перевод пьесы сохранился только в переработке Ф. Ф. Зелинского; ст. 494-497, 970-1002 и 1049-1055 переведены им самим, ремарки тоже принадлежат ему (поэтому мы позволили себе их местами немного сократить). Зелинский цитирует в своих примечаниях некоторые отвергнутые им строки Анненского; мы по возможности вставляем их в основной текст.

«ИППОЛИТ»

Трагедия поставлена в 428 г. до н. э. и принесла поэту первую премию. Античные источники часто пользуются для обозначения этой трагедии названием «Ипполит, несущий венок» (ср. ст. 73 сл.), чтобы отличить ее от более ранней, не сохранившейся трагедии Еврипида «Ипполит, закрывающийся плащом». Там действие происходило в Афинах в то время, когда Тесей отправился в подземное царство, и Федра сама признавалась Ипполиту, ища сближения с ним. Такое откровенное изображение женской страсти, очевидно, шокировало афинских зрителей, и трагедия провалилась, но именно этот характер разработки сюжета привлек внимание римских поэтов — Сенеки (трагедия «Федра») и Овидия («Послания героинь», 4). Среди аттических драматургов трагедию о Федре написал Софокл; из нее сохранились, однако, незначительные отрывки, и ни время ее создания, ни тематическое соотношение с трагедиями Еврипида неизвестно.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Разработка мифа о Федре и Ипполите до V в. не засвидетельствована, и поздняя античность знает его лишь в той форме, какую придала ему аттическая трагедия. Несомненно, однако, что афинские драматурги в своей трактовке мифа могли опереться на некоторые родственные сказания и данные культа. Федра, согласно мифу, была дочерью критского царя Миноса и Пасифаи, известной своим преступным союзом с быком, от которого она родила чудовище Минотавра — получеловека-полубыка (см. ст. 337 сл.). В основе своей этот миф уводит в отдаленнейшие времена зооморфизма, когда боги представлялись в облике животных, покровительствующих данному племени, и с точки зрения историка религии соединение Пасифаи с быком является ничуть не более «безнравственным», чем похищение Европы Зевсом в образе быка или его явление Леде под видом лебедя. В классическую эпоху, когда перестали понимать первоначальный смысл мифа, за Пасифаей и ее дочерьми укрепилась репутация порочных женщин, склонных к нарушению естественных связей (ср. ст. 337-343). Что касается Ипполита, то по своему происхождению он являлся местным божеством или обожествленным героем, о судьбе которого сообщалось в ритуальных девичьих хорах в Трезене; перед замужеством трезенские девушки приносили ему в жертву пряди волос (ст. 1423-1429). Таким образом, связь Ипполита с культами Артемиды, покровительницы девственниц, и Афродиты, под чью власть переходят девушки, вступая в брак, является достаточно древней, переосмысление же этого образа скорее всего принадлежит целиком Еврипиду.

Перевод Анненского в «Театре Еврипида» сопровождался посвящением Ф. Ф. Зелинскому.

«АНДРОМАХА»

Документальных данных о времени постановки этой трагедии не сохранилось, но сопоставление отдельных высказываний ее участников с фактами Пелопоннесской войны и наблюдения над художественной формой заставляют датировать «Андромаху» серединой 20-х годов (примерно от 425 до 423 г.). Что касается использованного в ней мифа, то уже «Одиссея» (IV, 3-9) сообщала о выдаче Гермионы замуж за Неоптолема, а послегомеровский эпос знал Андромаху как его пленницу и наложницу. По другой же версии, Гермиона еще до начала Троянской войны была обручена с Орестом (см. ст. 966-970) или даже выдана за него замуж во время пребывания Менелая под Троей. Когда последний, чтобы заручиться поддержкой Неоптолема в войне, отдал ему в жены Гермиону, Оресту пришлось отказаться от своих прав; вернуть себе Гермиону он сумел только после гибели Неоптолема в Дельфах (см. вступительную статью, стр. 580 сл.). Эта сюжетная линия, судя по позднейшим свидетельствам, нашла отражение в несохранившейся трагедии Софокла «Гермиона». Однако участие Ореста в заговоре против Неоптолема в Дельфах, равно как конфликт между Гермионой и Андромахой, а также вмешательство Менелая и Пелея являются, по всем признакам, нововведением Еврипида.

«УМОЛЯЮЩИЕ»

Так как сюжетная ситуация трагедии — спор афинян с фиванцами о выдаче трупов — очень близко напоминает исторический факт, связанный с поражением афинского войска у беотийского города Делия поздней осенью 424 г. (см. Фукидид, IV, 76-77, 89 — 101), то не вызывает сомнения, что «Умоляющие» созданы под свежим впечатлением этого события вскоре после 424 г. В более точной датировке исследователи несколько расходятся: одни относят постановку трагедии к весне 422 г., другие — к весне 420 г.; так или иначе, трагедия создана на исходе первого десятилетия Пелопоннесской войны, когда Афины активно искали союза с Аргосом, чье влияние на Пелопоннесе они могли бы противопоставить гегемонии Спарты, в то время как сам Аргос вел политику выжидания, чтобы решить, к какой из двух сторон ему выгоднее присоединиться.

По содержанию «Умоляющие» как бы примыкают к написанным много позднее «Финикиянкам»: поход семерых вождей против Фив закончился поражением нападавших, и теперь фиванцы запрещают хоронить не только тело Полиника, но и всех павших вместе с ним аргосцев. Конфликт получал разрешение только с помощью афинян, то ли сумевших добиться разумного компромисса между беотийцами и аргосцами, то ли вынудивших Фивы силой оружия выдать трупы погибших. Этот чисто аттический вариант сказания был разработан до Еврипида на афинской сцене Эсхилом в его трагедии «Элевсинцы» (не сохранилась).