Быть собой: новая теория сознания - Анил Сет

ей. Я воспринимаю эти состояния психики с такой же легкостью, хотя и не обязательно так же правильно и точно, как сам винный бокал.

Как это происходит? Ответ, на мой взгляд, снова нужно искать в концепции мозга как прогностической машины и в восприятии как процессе вывода источников сенсорных сигналов.

И несоциальное, и социальное восприятие подразумевает построение мозгом наиболее вероятных предположений относительно источников входящей сенсорной информации. Но если ошибок в восприятии того, что происходит в уме другого человека, у нас, как известно, хватает, то ошибиться в восприятии винного бокала и перепутать его, допустим, с машиной мы вряд ли сможем (если у нас не галлюцинации). Одна из причин заведомой неоднозначности социального восприятия состоит в том, что источники входящих данных спрятаны гораздо глубже. Световые волны, вызывающие восприятие винного бокала, проистекают более или менее непосредственно от самого бокала, тогда как сенсорные сигналы, связанные с состоянием психики другого человека, неизбежно проходят ряд промежуточных этапов — мимику, жесты, речевые акты, — и на каждом из них повышается вероятность перцептивной промашки.

Социальное восприятие точно так же, как зрительное, зависит от контекста и ожиданий, и мы пытаемся минимизировать «ошибки социального прогнозирования», меняя сенсорные данные — это межличностная разновидность активного вывода, — а также обновляя прогнозы. Активный вывод в социальном восприятии выражается в поведении, которое изменит состояние психики другого человека, приведя его в соответствие с нашим прогнозом или желанием[216]. Так, например, мы улыбаемся не только для того, чтобы выразить собственную радость, но и чтобы изменить чувства нашего собеседника, а говоря что-то, пытаемся внедрить те или иные мысли в его сознание.

Теперь посмотрим, как эти представления о социальном восприятии можно увязать с социальным «я». Для способности делать выводы о психическом состоянии окружающих, как и для перцептивного умозаключения, требуется порождающая модель. Порождающие модели, как мы знаем, могут порождать сенсорные сигналы, соответствующие той или иной перцептивной гипотезе. Применительно к социальному восприятию это означает предположение о психическом состоянии другого человека, что подразумевает высокую степень взаимности. Моя наиболее вероятная модель вашего психического состояния будет включать модель того, как вы моделируете мое психическое состояние. Иначе говоря, я пойму, что у вас на уме, только если попытаюсь понять, как вы воспринимаете содержание моего сознания. Именно в этом смысле мы воспринимаем себя через призму сознания других. В этом и заключается социальное «я», и эта социальная «матрешка» прогностического восприятия составляет важную часть общего ощущения бытия человеком[217].

Такая трактовка социального «я» подразумевает, кроме прочего, интригующее предположение, что самосознание — высший уровень личности, включающий в себя и нарративное и социальное «я», — непременно требует социального контекста. Если вы существуете в мире, в котором других сознаний нет (точнее, нет других подходящих сознаний), вашему мозгу не нужно будет предсказывать психическое состояние окружающих, а значит, не нужно будет делать вывод о том, что его собственные ощущения и действия принадлежат какой-то личности. Так что рассуждение поэта XVII в. Джона Донна о том, что «человек не остров», можно воспринимать буквально[218].

* * *

Вы сегодня тот же, кем были вчера? Переформулирую получше: вы ощущаете себя сегодня таким же, каким ощущали вчера? Скорее всего — если, конечно, с вами за ночь не произошло чего-то катастрофического, — ваш ответ будет утвердительным. А по сравнению с прошлой неделей, прошлым месяцем, прошлым годом, с собой десятилетней давности, с собой четырехлетним? А когда вам будет 94, как думаете, вы будете все тем же? Вы будете казаться себе таким же?

Поразительное, но часто упускаемое из виду свойство сознательного «я» состоит в том, что обычно мы воспринимаем себя как существующих во времени непрерывно, как единое целое. Это свойство можно назвать субъективной стабильностью личности. Оно относится не только к непрерывности автобиографической памяти, но и к более глубокому ощущению себя как сохраняющегося из мига в миг, будь то на уровне биологического тела или личностной идентичности[219].

По сравнению с перцептивным восприятием внешнего мира восприятие, связанное с нами самими, невероятно стабильно. Наше восприятие мира постоянно меняется, объекты и сцены появляются и исчезают в непрерывном потоке событий. Восприятие, связанное с собой, судя по всему, не так изменчиво. И хотя мы знаем, что меняемся со временем — фотодоказательств этого у большинства имеется в избытке, — нам эти перемены кажутся не особенно существенными. Если мы не страдаем никаким психическим или неврологическим заболеванием, бытие собой ощущается как незыблемый остров посреди постоянно меняющегося мира. Об этом говорил еще в XIX в. один из основоположников психологии Уильям Джеймс: «В отличие от восприятия объекта, который может восприниматься с разных точек зрения или даже перестать восприниматься, ощущение, что мы по-прежнему находимся в привычном старом теле, пребудет с нами всегда»[220].

Конечно, вы можете решить, что здесь и рассматривать-то нечего. В конце концов, тело — и прочие объекты восприятия, связанного с нами самими, — действительно меняется меньше, чем все воспринимаемое нами во внешнем мире. Сколько бы я ни переходил из одной комнаты в другую, мое тело, мои действия и мой взгляд от первого лица будут неизменно меня сопровождать. При таком раскладе неудивительно, что наше «я» воспринимается как меняющееся меньше, чем мир вокруг. Но я думаю, дело не только в этом.

Как мы видели в главе 6, восприятие изменений — это тоже перцептивное умозаключение. Даже когда наше восприятие меняется, мы совсем не обязательно воспринимаем его как меняющееся. Эту разницу иллюстрирует феномен «слепоты к изменениям», при котором медленные перемены (в окружающем мире) не вызывают соответствующего ощущения. Тот же принцип применим и к восприятию себя. Мы постоянно становимся другими. Наше восприятие себя постоянно меняется: сейчас вы уже не тот человек, каким начинали читать эту главу, но это не значит, что мы эти перемены воспринимаем.

Субъективная слепота к изменениям нашего «я» не обходится без последствий. Прежде всего, она подпитывает ложное интуитивное представление о том, что «я» — это незыблемая монументальная сущность, а не «пучок перцепций». Но эволюция выработала у нас именно такое ощущение самих себя не поэтому. Я думаю, что субъективная стабильность «я» — это нечто большее, чем просто слепота к изменениям, продиктованная медленным темпом перемен в нашем теле и мозге. Мы живем с преувеличенной, крайней формой слепоты к изменениям в себе, и, чтобы понять почему, нам нужно разобраться, почему мы в принципе воспринимаем себя.

Мы делаем это не для того, чтоб познать, а для того, чтобы себя контролировать.