Среди волков - Эрика Блэк

мне на ухо, плотно прижавшись щекой. Он так сдавил мне грудь, что дыхание стало почти невыполнимой задачей.

Происходящее никак не укладывается в голове. Я что-то упускаю. У меня полный рот крови, окружающее пространство размывается и движется в замедленном темпе. Сквозь глухую тишину начинают прорываться голоса…

Роб и следователь Круз о чем-то спорят.

– Роберт, послушай меня! Не надо!

– Я ничего не делал. Это не я. Это она! – Роб вновь дергает меня назад: что-то вонзается мне в горло, кожа горит, по шее стекает влажное тепло.

– Роберт! Положи нож. Не глупи!

– Вы не поняли! Это она! Она подставила меня! Это все она!

– Ладно, опусти нож, и мы поговорим.

– Вы же не верите мне?! – Роб до хруста сдавливает мне грудную клетку, вытесняя остатки воздуха из легких.

– Роберт, опусти нож, и мы поговорим. Я склонна тебе поверить.

Куски запутанной головоломкой встают на места. Роб отступает назад, глубже вонзая лезвие мне в шею. Я хнычу от боли и поворачиваю голову в сторону. Наши лица соприкасаются, и я шепчу тихо, так что слышно только ему, пока следователь Круз продолжает переговоры. Услышав свое имя, муж наклоняет лицо ближе к моему.

– Роб, – вновь шепчу я, превозмогая боль в горле. – Роб, это не я. Я не виновата, – озвучиваю слова, которые произнесла во сне перед тем, как столкнуть его с крыши высотки.

Роб спокойно отвечает Круз, объясняя, что не винит полицейских за их подозрения. Он понимает, что ему не отмыться, понимает, как он выглядит в глазах окружающих.

– Мне остается только одно, не правда ли, госпожа следователь?

Собрав остатки сил, Роб давит на лезвие и медленно режет мне горло, глубоко погружая нож.

В стенах гостиной раздается еще один громкий хлопок. Роб сотрясается всем телом и падает на пол. Мне на щеку брызгает густая, красная жидкость. Удерживаемая Робом, я падаю на колени. Повернув голову, смотрю на его бесстрастное лицо. Идеальные волосы цвета кофе промокли от крови. Безжизненные глаза смотрят на меня, пока я встаю.

Следователь Круз бросается к Робу, вышибает у него из руки нож и, удостоверившись, что он мертв, звонит куда-то по телефону.

Я оглядываю сцену учиненной в доме разрухи. Семейные часы династии Клэр бьют час ночи. В нашем доме, который я неустанно переделывала и украшала, уже два трупа. Интересно, с чего начинать уборку… Бессилие и ненависть, поглощавшие меня мгновение назад, уплывают прочь, как пар изо рта на морозе.

– София! – кричит Аделла, стоя над телом Роба. Затем делает шаг ко мне. – Вы спасены, все в порядке, – говорит она, глядя мне в глаза и вновь переводит взгляд на бездыханный труп моего обидчика.

Вдалеке слышится звук приближающихся сирен.

Глава 25. Тихо и без предупреждения

Я стою на террасе, которую некогда делила с Робом, любуясь видом лежащего внизу города. Через час у меня назначена встреча с Беном: заеду к нему выпить перед ужином. Он говорит, у него для меня сюрприз. Что ж, у меня для него тоже…

Все идет так, как должно быть. Да, наш хаотичный мир по-прежнему пронизан злом, но именно здесь и сейчас все кажется совершенным и достаточным. Тянусь большим пальцем к обручальному кольцу, однако нащупываю лишь кожу.

Прошло полгода с той ночи, когда в нашем доме застрелили Роба и нашли забитого им до смерти Марка. Все считают, что Роб убил Марка, защищая меня. Картина такова: убив меня, Марк хотел отомстить Робу за убийство Меган.

После случившегося я принялась за переделку дома. Труп Роба отправила для погребения его семье в Лондон, естественно, отказавшись присутствовать на похоронах серийного убийцы. Следователя Круз прославляли за спасение моей жизни. Согласно служебному уставу, ей дали отпуск, положенный после применения оружия с летальным исходом. С той ночи мы больше не виделись и не разговаривали. Я до сих пор временами думаю о ней: о том, как легко она поддалась на мои манипуляции. И все еще пребываю в недоумении от вспыхнувшей между нами искренней страсти.

Само собой, все знавшие Роба дружно заявляли: они и подумать не могли, что он убийца. Мол, был отличным парнем и хорошим человеком, добрым, щедрым, предупредительным… и так далее, и тому подобное. Посыпались интервью с бесчисленным множеством женщин, с которыми у него были романы, и с теми, кто по нему сох. Некоторые так драматично рассказывали о тайной связи, словно каждую минуту рисковали встретить смерть от рук Роберта Чарльза Клэра и лишь по счастливой случайности ее избежали.

Я встречалась с родственниками убитых женщин. Мы вместе плакали, сочувствовали друг другу и позировали для СМИ. В то время синяки и раны еще не сошли, так что на снимках я выглядела, как чудом спасшаяся из лап злодея жертва.

Я предложила возместить похоронные расходы семьям погибших. Поначалу мать Роба угрожала вмешаться в процесс наследования имущества, несмотря на то, что я – единственное доверенное лицо. Однако после моего объяснения, во что это раздует пресса, она отступила.

Для нее, как и для Роба, имидж – превыше всего.

Я не убивала Роба: он сам себя убил. Я просто направила его эгоизм против него самого. Манипулировала им ради своей выгоды. В конце концов, в подходящий момент в нем сработал страх упустить ситуацию из-под контроля, а воображение нарисовало безрадостную картину будущего. Остальное сделала следователь Круз.

Обнаружив, что он спал с другими, я перестала испытывать к мужу прежние чувства. Понимание, что он изменяет мне регулярно, лишило нас всяких шансов на исправление ситуации. Даже если б он образумился, я вряд ли смогла бы его простить. Я не переставала бы думать, что его губ касались чужие губы, я представляла бы, как он стонет, наслаждаясь ласками другой женщины, а самое главное, как кайфует от охоты за новыми шлюхами. И хотя в то время я почему-то гордилась тем, что женился он именно на мне и всегда возвращался домой, мне претила такая жизнь.

По вине Роба я превратилась в неведомую мне личность. Впрочем, слишком просто винить во всем его одного – он лишь пробудил спавший во мне призрак, на месте которого сформировалась моя новая версия, и с ней я все еще знакомлюсь.

Что касается Бена, он никак не поймет, почему я не позволяю занять ему место Роба. Я не остаюсь у него на ночь и не приглашаю к себе: мы не просыпаемся в одной постели. Прежде мы только и говорили о том, что быть вместе нам мешал только