Его дерзкая девочка (СИ) - Коваль Алекс

— Ч-ч-что…

Сердце долбанулось о ребра и замерло.

Заяц. Страшный. Потрепанный. Но такой любимый. Он жил у меня в спальне с самого детства, и откуда взялся у меня, я не имела ни малейшего понятия. О нем знали только мама и папа. Что это любимая игрушка их ребенка. Только они. Вдвоем. Но никак не левый дядька в черной косухе и с мордой бандюгана.

— Откуда…

Глава 27. Злата и Тимур

Злата

Как я добралась до дома — не помню.

Как не запнулась на своих ватных от страха и потрясения ногах — загадка.

Как умудрилась не пробороздить носом мокрую брусчатку — не знаю.

А еще как сердце не разорвалось от всего услышанного — не пойму.

Я промокла напрочь. Мои руки тряслись, а губы наверняка посинели.

Я открывала ворота и заходила на участок нашего дома, когда дождь уже не просто шел, он лил! Как из ведра. Тарабанил по крышам и асфальту, стучал по листьям деревьев и моим нервам. Шелестел, создавая монотонный тихий шум, на фоне которого мои мысли в голове казались оглушительно громкими.

Я была в шоке. Я была на панике. Я была… в прострации. Но что самое удивительное — слез не было.

Я просто не знала, чему или кому верить!

Я вернулась в дом и свалила на комод несчастные кексы. А потом, не разуваясь, ринулась на второй этаж в свою комнату. В поисках того самого проклятого зайца, который в данный момент почти разрушил весь мой мир.

Сердце болело.

А еще кричало от дурного предчувствия.

Я гнала от себя прочь все то, что этот бугай-Олег мне наговорил. Никак не могла поверить, что родители стали бы мне врать! Что они скрыли бы такое! Да и зачем? И что? И как?

Господи!

Вопросов было столько… но я не могла при всем своем желании найти ответ на один единственный, волнующий меня. Самый важный. Как тот мужик мог узнать про мою игрушку? Хранящегося у меня с самых пеленок синего нелепого зайца?

Как?

Только если он и правда не врал. Если он действительно…

Нет. Нет, Злата, быть такого не может!

Сколько раз я слышала от родителей историю их знакомства. Школа, общая парта, юношеские проблемы. Сколько раз мама рассказывала о том, как папа сделал ей предложение: романтично, встав на одно колено, буквально мир готов был бросить к ее ногам! А те истории, как они начинали жить вместе? Проблемы в бизнесе, становление, поднятие фирмы, папа не раз говорил, что если бы не его Анжела, которая стала поддержкой и опорой, то он не достиг бы и сотой доли того, что имеет. Как же все это? Тысячи историй, которые я знаю чуть ли не наизусть. Не может все это быть ложью!

И, тем не менее, в груди разрасталась дыра.

Когда я оказалась в спальне, мне много времени не понадобилось, чтобы найти «виновника» моих сомнений. Зайца.

Вот он. Все такой же. Потрепанный, застиранный, немного блеклый, но такой любимый, сидит на верхней дальней полке в гардеробной, с улыбкой взирая на разбитую меня.

Сколько уже генеральных уборок перетерпела моя спальня, но этого ушастого у меня никогда рука не поднималась выкинуть. Я не знаю, почему!

Хватаю игрушку, рассматривая, будто он может дать какие-то ответы. Будто эта плюшевая мелочь может прояснить ситуацию. Но, конечно же, нет!

Меня колотит от холода. Мокрое платье неприятно липнет к телу, а с волос ручьями вода. Зуб на зуб не попадает, отбивая чечетку. Холод пробирает как снаружи, так и изнутри.

Ужасно хотелось заныть. Упасть на пол и начать рыдать. Но я не могу! Я не верю! Быть того не может, чтобы мой папа, мой любимый папуля мне врал! Я же его солнышко! Я же его ясноглазая Златуня! Я же… я же Золотарева!

Все.

Вот теперь меня прорвало. Я всхлипнула и торопливо прикрыла рот ладошкой, кусая губы, чтобы переключить нарастающую, как снежный ком, душевную боль на физическую. Слезы градом катились по щекам, а я из последних сил держалась, чтобы не скатиться в позорную истерику.

Это просто больной на голову безумец, вот и все!

И сейчас я пойду к своим маме и папе и все расскажу. Мы вместе посмеемся и сядем пить чай с клубничными кексами, а не вот это вот все! Мы семья. И я не позволю никаким лгунам проникнуть в нее и разрушить. Я не буду молчать, а все расскажу.

Я уверена, я готова поставить на кон все, что угодно! Я знаю, что они не стали бы мне врать. Это все просто происки недоброжелателей, козни папиных конкурентов или зависть мерзких людишек, у которых своя жизнь не сложилась и все их цель в том, чтобы разрушить ее другим! Исключительно тщательно изученная информация, собранная по крупицам и не более того. Да!

Дура. Дура Злата!

Пока я летела из спальни до кухни, мысленно ругала себя за глупость. Стирала с щек мокрые соленые дорожки и держалась из последних сил, чтобы снова не начать рыдать. Прижимала к себе этого дурацкого зайца и всхлипывала, пытаясь унять дрожь во всем теле.

На мне все еще промокшей тряпкой висел белый сарафан, и меня знобило, но единственным моим желанием осталось высказать весь тот ужас, что наслушалась от безумца в черной куртке, родителям и найти в них поддержку. Подтверждение своим убеждениям.

Их голоса и смех я услышала еще на подходе. Папа с мамой что-то бурно и воодушевленно обсуждали на кухне.

Я не старалась быть тихой. Я топала, как слон. Я хотела, чтобы они слышали и знали о моем приближении.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Вырулив из-за угла, я увидела как они оба в обнимку суетятся у плиты на нашей светлой, просторной кухне.

Мама никогда особо не любила готовить, но изредка баловала нас с папой пышными оладушками или вкуснейшими блинчиками.

Вот и сейчас они что-то готовили.

Вдвоем.

Руки папы на талии у мамы, а она что-то помешивает в миске венчиком. И смеется. Так заразительно и нежно смеется своему любимому мужу. Такие милые. Идеальные. Настоящие!

Как? Ну, как я могла хоть на мгновение допустить в свою голову презрительные щупальцы сомнения?!

— Златунь, ты… — начинает папа, с улыбкой оборачиваясь, но тут же осекается. — Злата? Малышка, что случилось?! — отец дернулся в мою сторону, но я вскинула перед собой руку с зайцем.

— Скажите мне, откуда эта игрушка у меня взялась? — господи, собственный голос не узнать. Скрипучий, низкий, словно прокуренный.

А кто бы знал, как истошно бьется сердце. Как долбит по ребрам и мешает дышать ровно.

— Злата, что происходит? — это уже мама. Выключила плиту и вышла вперед.

— Малышка, тебя кто то обидел? Что произошло?

— Просто ответьте мне! — всхлипнула я, — пожалуйста… — добавила уже тише. — Скажите, что тот человек, он все наврал! Пап… — посылаю родному человеку взгляд, полный вселенской мольбы.

— Какой человек, Злата, о чем ты? Принцесса, я не понимаю…

— Олег Мартынцев, — имя бугая вылетает скорее как судорожный вздох, нежели четкие слова. — Вы знаете это имя?

Тишина. Ее нарушает только ливень за окном. И мамин вскрик. Она хватается за голову и тут же, охнув, прикрывает рот ладонями. Лицо принимает сероватый оттенок, и мне даже не нужен их ответ. Я уже и так все понимаю. Прекрасно. Без слов.

Знают.

Оба.

Папа смотрит прямо мне в глаза, а на лице столько…

— Злата…

— Значит… значит, это правда? — я пячусь назад.

Отступаю, в неверии выпучив глаза. Чувствую, как их нещадно жжет от подступающих слез. Как по щеке катится первая слезинка. За ней вторая. Третья…

— Мы не знаем, что этот человек тебе наговорил, но просто выслушай нас, хорошо? — поднимает руки отец примирительно. Или… уже не отец?

Он делает шаг ко мне.

Я продолжаю пятиться к стене, как загнанный зверек.

— Значит, ты не мой папа, да? — губы начинают дрожать, и я в последний момент накрываю их ладонью, всхлипывая. — Ты не мой отец?!

— Твой, Злата! Вернее, нет. Да. Не биологический, Злата, но это ничего не меняет, слышишь?! — рычит папа, пытаясь меня поймать за плечи, но я уворачиваюсь.