Завораш (СИ) - Галиновский Александр

Только сейчас ангел понял, что не залетал дальше, чем на расстояние полсотни бросков камня от центра города. Подумав об этом, он ощутил укол обиды: значит Кенобия летал на окоём без него. Конечно, если допустить, что он и в самом деле все подстроил. С каждой минутой Тисонга все больше утверждался в мысли, что его обманули. Одно дело — провести однокашников, сделав так, чтобы все поверили, будто ты способен выхватывать предметы из сновидений, другое дело — поступить так с собственным братом. От осознания этого решимость Тисонги добраться до цепей и узнать, действительно ли его брат соскрёб с них ржавчину, только усилилась.

Знакомая часть города не закончилась в одночасье. Здесь шла уже знакомая битва: улицы бесконечно вгрызались друг в друга, превращая и без того запутанный ландшафт в настоящий лабиринт. Тисонга спрашивал себя: как ориентируются в нем те, кто передвигается по земле? Его тень скользила далеко внизу, ныряя в провалы между домами, чтобы вновь появиться на какой-нибудь крыше. Когда она накрывала проходящих внизу бескрылых, те поднимали головы. Некоторые грозили ему кулаками, один даже швырнул камень.

Постепенно с крыш исчезла глазурь и яркие краски. Дома стали меньше и располагались теснее друг к другу. Все свободное пространство между ними было завалено разнообразным мусором. Позже ангел понял, что и сами дома были сделаны из мусора. Люди копались в грудах отходов, сортируя их в кучки поменьше и у каждого на спине была большая корзина, куда отправлялась часть найденного.

Эти люди не швырялись камнями, они вообще не поднимали голов, слишком занятые своим делом. В другое время большинство из них счищали ржавчину с цепей и следили за тем, чтобы звенья не разгибались слишком сильно. Туда и обратно они передвигались ползком, цепляясь за неровности в металле и рискуя сорваться вниз. Для того, кто лишился божественных крыльев, это означало верную смерть.

Неподалёку располагались машины, собирающие воду из облаков. Их Тисонга услышал ещё издали. Они издавали утробный гул, и с каждым мгновением этот звук становился громче. Здесь, на высоте, то и дело вспыхивали молнии, а длинные штыри погодных механизмов испускали тусклое сияние. Оказавшись поблизости, ангел почувствовал, как покалывает кожу. Собираемая из воздуха влага затем поступала в систему труб. Ангел уже не раз думал, что не иначе как по иронии судьбы, люди, живущие на кучах мусора, имели самую чистую воду.

Он подлетел к одной из башен.

Вблизи она была огромной. Ремесленники сна постарались придать всей конструкции лёгкость. Отдельные части и вовсе парили в воздухе, ничем не скреплённые и не поддерживаемые. Когда-нибудь и ему предстояло стать ремесленником сна. Но чтобы построить нечто подобное, усилий одного человека было недостаточно.

Ещё никогда ангел не оказывался так близко к окоёму. Уже была видна кромка Острова, а за ней — разлившаяся до бесконечности пустота. Словно мостки, над ней были перекинуты цепи, соединявшие остров с его собратом вдалеке. Истончаясь, линии превращались в пунктир, пока и вовсе не растворялись на фоне ослепительной белизны вокруг. В этом месяце разлёт был довольно большим, а цепи не стали подтягивать, чтобы сблизить один остров с другим. Думая об этом, Тисонга попытался вспомнить название дрейфующего соседа. Если острова не сближали, значит, отношения между ними складывались не лучшим образом. Торговля не ладилась, а, может, дипломаты попросту не могли договориться насчёт того, кому первому подтягивать цепь — ведь управление огромными вó‎ротами, на которые наматывались звенья, требовало громадных усилий.

И вновь его мысли вернулись к цепям и возможной выходке Кенобии.

Нет, брат не мог так поступить.

И все же…

Один из механизмов неподалёку гулко чихнул, а затем изверг облако черного дыма. Увернувшись от облака гари, Тисонга едва не натолкнулся на какую — то часть механизма, которая как раз проплывала неподалёку. Тем временем внизу к неисправной машине уже спешили крохотные фигурки.

Ангел и не заметил, как поднялся на бόльшую высоту. С такого расстояния люди внизу казались песчинками, сметаемыми своевольным ветром.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Послышался рокот, будто где-то вдалеке сошла лавина из камней. Камни падают, катятся и ударяются друг о друга с грохотом сотен бильярдных шаров. Все это сопровождается треском, будто кто-то в это время комкает полные кулаки конфетных обёрток. Странная и абсурдная картина. Она проскользнула в сознании Тисонги за мгновение до того, как он повернул голову и посмотрел вниз…

И увидел стремительно растущее облако пыли…

Было видно, что часть суши внизу попросту отсутствует. Исчезли люди и механизмы, исчезли постройки и горы мусора. Теперь эта часть острова напоминала пирог, от которого откусили кусок. Челюсти предполагаемого великана — виновника происшествия, не пощадили ничего. Они прошлись поперёк одного из зданий, рассекли несколько пластов земли, которая выглядела слоистой как самый ненастоящий пирог, оставив трубы механизмов торчать наружу словно нелепые соломинки. В пустоту из них изливались потоки воды и другой, более тёмной жидкости, в которой Тисонга заподозрил содержимое канализации. На короткий миг ему показалось, что он смотрит на разверстую рану: вот здесь — обрывки артерий и вен, а здесь — части сухожилий, свисают, будто грязная ветошь.

Масштаб разрушений был ужасающим. Несмотря на это, никто не спешил на помощь. Даже те, кто был внизу, кто уцелел и не выглядел раненым или оглушённым, не торопились на выручку тем, кто лежал на земле без сознания или страдал от боли. Все, что они делали, это бессмысленно бродили меж развалин, словно катастрофа лишила их остатков воли.

Ангел вспомнил то, что им говорили в школе: будто от природы эти люди пассивны, слабы и безынициативны. Боги создали их такими, наделив лишь простыми стремлениями: жить, размножаться и в конце концов умереть. Кое-кто даже утверждал, что подспудное стремление к смерти изначально заложено в их генах — именно поэтому среди бескрылых нередки пьянство и другие пагубные привычки. Таков порядок вещей и нет необходимости в него вмешиваться. Чем быстрее одно поколение сильных и молодых (и здоровых) будет сменяться другим, тем лучше. Подобным образом рассуждали не только учителя, но и большинство ангелов, поэтому ни те, ни другие не одобрили бы того, что Тисонга собирался сделать.

***

Чем ниже он спускался, тем отчётливей становились крики. Они доносились сразу со всех сторон — разноголосое страдание.

То, что Тисонга видел, трудно было описать словами. Люди брели словно во сне, некоторые просто ложились на землю и ждали смерти. Какой-то человек пробежал мимо с криком — его волосы горели и ветер лишь раздувал огонь, создавая вокруг головы подобие пламенеющей короны.

От едкого дыма слезились глаза. В воздухе висела пыль. Ангел ощущал её на коже, на слизистой носа — как только сделал первый вдох, на языке — стоило ненароком облизать губы. Эта пыль забивалась в горло, проникала внутрь. Казалось, ещё немного и ему станет нечем дышать, а его лёгкие затвердеют под слоем этой пыли и превратятся в камень.

Ветер разносил обрывки мусора, некоторые из них горели. Часть сгорала прямо в воздухе, осыпаясь пеплом, другие падали на крыши лачуг и те вспыхивали словно груды хвороста. Однако никто не спешил тушить пожары, как никто не подумал о том, чтобы помочь раненым. Неподалёку кричала женщина, которую придавило упавшим камнем. Рядом мужчина с измазанным кровью лицом карабкался по руинам, называя кого-то по имени. Эти двое не замечали друг друга, пока мужчина не ступил на камень, под которым лежала женщина. Раздался хруст — Тисонга знал, что запомнит этот звук до конца жизни, — и издав предсмертный хрип, женщина обмякла. Не обратив на несчастную никакого внимания, мужчина продолжил восхождение.

В этот момент ангел увидал человека, который нёс полные ведра воды — по одному в каждой руке. Он успел подумать, что, возможно, эти люди не совсем безнадёжны. Хотя бы кто-то из них готов противостоять несчастью… Но минутное ликование сменилось разочарованием, когда этот человек с криком швырнул оба ведра себе под ноги и убежал, судорожно вцепившись в волосы и на ходу срывая рубашку.