Приговор - Юрий Вахтин

  - Да вы что, Алексей Митрофанович!?

  - Что Алексей Митрофанович. В армии был старшиной роты, высшее образование, теперь и повар дипломированный. Я, если честно, тебя за себя хотел оставить, мне к осени УДО, но Селезнев сказал: "Захаров пойдет на пищеблок". Поработаешь пока старшим смены, пока суть да дело, пока утверждение комиссии по УДО придет, это три недели, не меньше. В общем, готовься, работа заводная, день и ночь, как белка в колесе. Лето на носу. На пищеблоке в коридоре ремонт надо сделать, старую плитку отбить, панели, новую до потолка выложить. Тяжело, высота стен четыре метра пятьдесят сантиметров, я сам замерял. Мы тебе бригаду уже подобрали. Все заинтересованы, у всех подходит срок к условно-досрочному. Сделают быстро и хорошо уйдут. Днем будете варить, ночью строить. А что делать, Витек, перестройка, - пошутил завхоз и добавил: Не дрейфь, я с тобой. Мне отрядник сказал, пищеблок отделаем, и езжай, дергай зубы в свою Листвянку.

  Виктор пил чай, молчал.

  - Что замолчал, шеф-повар, недоволен?

  - Мне все равно в принципе, Алексей Митрофанович. Больше работы, меньше думок. Мне до УДО еще... - Виктор показал жестом руки выше головы. Оба засмеялись.

  - Но запомни сам, скажи другому, Виктор Иванович: честный труд - дорога к дому, - стихами произнес Зуев.

  - Ваша новая поэма, Алексей Митрофанович? - улыбаясь, спросил Виктор.

  - Нет, это написано на заборе в соседней зоне. Из окна библиотеки видно. Я содрал у их поэтов, - сказал Виктор Иванович, оба снова рассмеялись.

  * * *

  Виктору понравилось на работе. Все спешат, все делается быстро: завтрак, сразу закладывается мясо на обед, потом ужин. Спецстолы в маленьких кастрюлях 7В, 5Б. День, несмотря на то, что в 5.30 повара уже приступили к работе, прошел незаметно. Вечером Виктор даже выразил свое удовольствие Зуеву.

  - Вот так бы весь срок, не замечая времени.

  Бригадир Тихонов, видимо тоже знавший, кто останется вместо него, часто заходил в варочный цех, смотрел за работой поваров. Даже спецстолы в маленьких кастрюльках, которые обычно он готовил сам, поручил приготовить Виктору - 5В.

  - Манная каша: молоко - 500 грамм, масло - 30 грамм, - прочитал Виктор листок раскладки. - Это кого так кормят в СИЗО?

  - Кормящую мать с грудным ребенком, - серьезно ответил Тихонов, - в санчасти, во второй палате. Как только сваришь, сразу отнесешь, чтоб все горячее.

  Новая проблема: сломалась знакомая Виктору еще по работе в овощном цехе картофелечистка. Тут же были вызваны дополнительные заключенные с рабочих камер. Пища должна быть готова в срок и каждый день.

  В понедельник смена Виктора отдыхала, на два дня заступила другая четверка. В эти свободные дни повара ходили на положенные прогулки или просто читали, писали письма, если не было срочной авральной работы. Обычно это осенью заготовка овощей на зиму. Виктор проснулся в 8.30, хотя, как и везде в ИТК, подъем в 6.00. В отряде хозобслуги, где кто-то приходил со смены, кто-то уходил, были авральные работы по ночам, этот распорядок был лишь формальностью написанного большими буквами на стендах под заголовком "Режим дня". Все знали свою работу и без напоминания ее делали. Повар его смены Вася Калинин еще спал, Мишка Никулин и Олег Богомолов, молодые ребята, наверное, с подъема уже в спортзале или "спортхате", как ее звали осужденные.

  Виктор подошел к окну. Весна, весна приходила в свои права, и пусть деревья еще голые, но почки на них разбухли, размякли и ждут своей минуты, тепла, чтобы раскрыться за одну ночь. Уже полгода Виктор в СИЗО, а порою кажется, он был здесь всегда. Течение времени, прошедшее всегда кажется быстрее, чем настоящее. В камеру зашел Тихонов:

  - Проснулся? Хорошо. Пошли "Бугор", будешь принимать хозяйство. Я, скорее всего, к концу недели поеду в свою вотчину. Приказано обучить тебя за три дня, - Тихонов посмотрел на Виктора. - И иди, побрейся, мама Женя очень не любит небритых мужчин.

  - Мне, в принципе, не целоваться с мамой, - попробовал отшутиться Виктор.

  - Витек, не ерунди! - строго прервал его Тихонов. - Мама у нас с бусерью большой, но честная и справедливая, ни грамма из общака не возьмет: ни масла, ни сахара. А на воле, сам знаешь, с продуктами как, и за нас, горой стоит. Мы ее уважаем и не надо из-за пустяков разыгрывать трагедию. Ты на пищеблоке работаешь и бриться, мыться и зубы чистить обязан каждый день, да и не только на пищеблоке. Я к Зуеву зайду, будешь готов, заходи, - Тихонов вышел.

  Виктор взял станок, пену и пошел в умывальник. Через 20 минут Виктор, одетый, чисто выбритый, заглянул в каптерку к Зуеву.

  - Готов? - увидев Виктора, спросил Тихонов. - Все, пошли.

  Бригадира пищеблока знали все контролеры, и он в отсутствии выводного сам водил людей на пищеблок или с работы по камерам. Виктор с Тихоновым шли по коридорам, в некоторых камерах были открыты окна-кормушки для приема пищи. В них - лица заключенных и почти всегда просьбы:

  - Земляк, куревом не богат? Земляк, брось маляву в 3-9. Земляк, что с чаем? Бабки все есть?

  Виктору было даже неловко, он крутил головой в сторону зовущих.

  - Привыкай, - учил Тихонов, - не обращай внимания. Заповедь: не зная человека, не подходи к открытым кормушкам. Не бери ничего, не передавай, даже в соседнюю камеру. В каждой хате есть звезда, ходы в соседнюю камеру. Нашего брата не жалуют, сдадут в оперчасть, не успеешь до пищеблока дойти. Заповедь вторая: никогда ничего не бери из общака, то есть продукты, чай, сахар, мясо. Земляк, даже брат родной об этом будет просить. Общак - это свято. Земляку можешь передать свою колбасу с передачки. Третья заповедь: сам никогда не торгуй чаем. Есть в СИЗО камеры, где авторитеты сидят. Сами менты иногда просят чай или колбасу туда передать. Да и ты, появится чай, но левый, не из общака, отнеси туда по возможности, но никогда не бери деньги или золото, которые могут предлагать. Если записку передать или безделушку-поделку подарят, возьми и передай, в таких хатах не сдадут никогда. Но деньги не бери, ответь им: "Спасибо. Это от души".

  У тебя будет и чай, и деньги здесь нужны, но не зарывайся графом Монте-Кристо, отсюда не выйдешь. Здесь и червячка в суп могут подложить, вот здесь твое знакомство с авторитетными хатами и пригодится. Чай - это валюта местная. Ты в сортах разбираешься? Ценные: грузинский Љ20 и индийский.

  - Слышал, видел, - ответил Виктор.

  - Вот для подогрева имей всегда индийский или "Краснодарский - Экстра".

  - Где же я его возьму, "Краснодарский - Экстра"?

  - Купишь, у тебя же будут деньги, - Тихонов засмеялся. - К Селиванову обратишься, он тебе пояснит, он ведет всю местную торговлю.

  - Где его купить?

  - Попросишься на волю, заявление в оперчасть напишешь, - Тихонов говорил серьезно, Виктор даже не понимал бригадира.

  Пришли на пищеблок. Везде шипело, кипело, булькало в котлах. Пир. Шум работающих вентиляторов. В ванных моют алюминиевые чашки после завтрака. Первая ванна с раствором, вторая ополаскивают, затем прожарки в специальных шкафах, и так три раза в день. Тихонов и Захаров пошли по длинному коридору. Бригадир остановился.

  - Витек, тебе выпала честь записать свое имя в историю пищеблока. Это, - Тихонов указал на панели из голубой плитки, высотой полтора метра, - надо сбить вручную все до кирпича и весь коридор выложить новой плиткой, до потолка. Уже знаешь? Зуев сообщил? Отлично, идем дальше. Тебе сколько осталось?

  - Два года, шесть месяцев.

  - Успеешь, - пошутил беззлобно Тихонов, - пошли знакомиться с мамой Женей.

  Подошли к кабинету с табличкой "Завпроизводством пищеблока", Тихонов постучал:

  - Разрешите, Евгения Ивановна? Вот ваш новый шеф-повар, Захаров Виктор Иванович, дипломированный.

  Тихонов явно был в приподнятом настроении, родственники с воли сообщили, что уже на этой неделе он будет дома. Он тоже имел три года. Год работал старшим смены, четыре месяца хлеборезом и почти год - бригадиром. Ему оставалось восемь с половиной месяцев до окончания срока.

  - Николай Семенович, своему преемнику все расскажи, все покажи, не увози с собой секреты, плохая примета. Хорошо?

  - Хорошо, Евгения Ивановна, все объясню, - смутился Тихонов, уже практически вольный человек: от его бравады не осталось следа.

   Прав был Зуев, маму Жену боялись и уважали на пищеблоке больше, чем оперчасть.

  - И еще, Николя, - Евгения Ивановна произнесла имя Тихонова на французский манер, - объясни своему заму Селиванову, я слышала он уже и куртки твои примеряет, хочет "бугром" стать. Объясни, скажи, так надо для дела, он незаменим, как старший раздатчик, не нравится если ему, в зону на ту сторону улицы. Я отпущу.

  Виктор внимательно смотрел на Евгению Ивановну. Женщина как женщина, немного старше его. Слегка припухшие губы, крупные голубые глаза, узкий нос. Наверное, самые привередливые мужчины могли назвать ее хорошенькой, даже красивой. Красивая прическа крашеных темно-каштановых волос. Мама Женя заметила изучающий взгляд Виктора.