Седьмой ключ - Елена Ткач

— Да это… я рыбу резал. Нож острый, немножко поранился… — Алеша отдернул руку и отступил на шаг. — Ничего страшного, я ее уже перекисью…

— Леш, это надо заново перевязать, — тихо сказала Ветка, впервые взглянув ему в глаза. — Как следует. Нагноение может быть. Пойдем, у нас бинты есть и йод. А письма… мы их все равно не достанем, — эти слова она еле слышно шепнула, с какой-то глухой обреченностью.

— Как это не достанем? — захорохорился ободренный Алеша. — Сейчас я…

Он не договорил. Обе девчонки разом повернулись к тропинке, проходящей вдоль берега. Парень стоял к ней спиной. Обернувшись, он увидел Машиного отца, шедшего по тропе к дальнему берегу, удаляясь от группки ребят, которых он, кажется, не заметил. Алешу поразило совершенно отсутствующее выражение лица дяди Сережи, ведь он недавно видел его и лицо его оставалось точно таким же, как и минут пятнадцать назад. Чтобы такое выражение сохранялось так долго — это очень странно! Машкин отец шел быстро, как заведенный, глядя перед собой немигающими глазами, вытянув руки вдоль тела, почти не сгибая колен…

— Папа! — крикнула ошеломленная Машка. Но он не слышал ее, продолжая свой путь. — Па-а-апа!

Маша хотела кинуться вслед за отцом, но Вероника ее удержала. Та рванулась, сердясь, руку дернула… а потом вся сникла и закрыла лицо руками. Алеша заметил слезы в ее глазах.

— Машенька! — в один миг он был возле нее. — Не ходи за ним! У него свое дело какое-то. Может, он не хочет, чтобы ему мешали…

— Да, Маш, пойдем лучше в дом. — Вероника обняла Машку за плечи. — Твой папа, наверно…

Но Манюня ее не дослушала. Она вырвалась из объятий подруги, побежала вслед за уходящим отцом, резко остановилась… и, напрягшись всем телом, крикнула:

— Па-а-па! Папочка! Верни-и-сь!

Движение автомата слегка замедлилось… и прекратилось. С явным усилием, точно шея не слушалась, он повернул голову. И застыл, глядя на дочь пустыми глазами. Похоже, он ее не узнал. А белые птицы, усеявшие кусты, вдруг под порывом ветра сорвались, белой стаей слетелись к застывшему человеку и медленно, точно в съемке рапидом, стали осыпать его плечи, голову… Он стоял неподвижно среди этой трепещущей стаи страниц и глядел на дочь так, точно силился что-то вспомнить. Потом голова его с тем же усилием повернулась и ноги вновь зашагали к неведомой цели, сначала как-то неловко, будто их плохо смазали и механизм заедало, потом все быстрей и быстрей. А стаю белых страниц новым порывом ветра отнесло далеко на воду. Как завороженные, дети следили то за фигурой удалявшегося человека, то за письмами, колыхавшимися на воде. Человек обогнул пруд и скрылся в дебрях, окружавших дом на том берегу. А письма описали на воде прощальный круг и исчезли в глубине…

— А-а-а! А-а-а-а-а…

— Вера, Веточка, это вы? Где вы там? — послышался ровный спокойный голос.

По тропинке к ним приближалась солнцеволосая Ксения, державшая за руку едва поспевающую за ней малютку Лёну.

— А, вот вы где!

Все разом обернулись к ней, и она увидела три совершенно побелевших лица: одно — мальчишеское и два — девчачьих! И тотчас поняла, что случилось неладное.

— Ой, тетя Ксения! — Ветка бросилась к ней. — Мы… мамы нет. Она ушла в Свердловку, наверное, уж часа четыре назад. Или три — не знаю, часы не идут. Познакомьтесь, вот это Маша, у нее папа… ушел.

— Пойдемте-ка, милые, в дом, там мне все и расскажете, — тем же спокойным и ровным тоном предложила им Ксения. — Мы для вас с Лёной пирог испекли. А заварка найдется?

— Конечно, найдется! Маш, пойдем. И ты Алеша, — Ветка слегка порозовела. — Пойдем к нам?

— Я? — он ушам своим не поверил.

Все двинулись по тропинке к дому, Алеша чуть-чуть поотстал, потом вдруг обернулся, словно услыхал чей-то зов. На ветке куста как раз над его головой трепетал легкий надорванный лист бумаги. Последний. Остальные сгинули где-то в илистых водах пруда…

Алеша приподнялся на цыпочки, а лист будто только того и ждал — сам слетел к нему в руки. Парень аккуратно разгладил его, сложил вчетверо и упрятал в карман. Сделав это, он впервые за этот нелегкий день улыбнулся и пустился вдогонку за удалявшейся женской компанией. И никто не заметил, как из-за кустов, прикрывавших лесную тропинку, вынырнул Борька. Он покинул свое убежище в этих кустах, где скрывался все это время, не желая никому попадаться на глаза. Не хотел, чтобы кто-то узнал о его тайных замыслах. Нет, он ни с кем делиться не будет — все разведает сам! И, низко пригибаясь к земле, перебежками, принялся догонять человека, скрывшегося на том берегу.

Глава 9

Военный совет

Вера понятия не имела, сколько времени минуло с тех пор, как она выбралась из дому — тьма поглотила минувший день.

Обратно она возвращалась кружной дорогой — вдоль шоссе, параллельного Свердловке, от которого ответвлялся аппендикс — крендельком, полукругом, выводящим к бетонке. А уж отсюда к своему домику она могла добраться с закрытыми глазами.

Когда она, обессиленная, ступила на ступеньку крыльца, дверь распахнулась, и в теплом свете оранжевого абажура, озарявшего комнату, Вера увидела Ветку, Манюню и Ксению. И еще этот мальчик, Алеша, которого обидела Веточка, — он тоже был тут. Они мирно сидели за столом и пили чай. При виде этой картины Вера так и села там, где стояла: ноги подкосились.

— Мама, мамочка! — кинулась к ней Ветка. Это она растворила дверь, видно, сердцем маму почуяла.

Остальные повскакивали с мест и окружили Веру, Ксения гладила ее по голове, уперев ее в свой тугой округлый живот, Алеша метался по комнате, а Ветка прыгала возле, от волнения не находя себе места, и все причитала:

— Ой, мамочка! Где ты была? Как же так? Я уж… Мы уж…

Скоро Вера уже сидела за столом, переодевшись во все теплое, пила чай, и зубы понемногу переставали выбивать дробь по краю большой фарфоровой чашки.

Никто не приставал к ней с расспросами, ожидая, когда она отогреется, успокоится и хоть немного придет в себя. И Вера тоже вопросов не задавала, наслаждаясь этими сладостными минутами уюта, покоя. Но в душе зрело ясное понимание: этих минут осталось немного. На границе их колыхалась неведомая угроза. Для нее и для всех, кто собрался здесь, наступило иное время — вся жизнь их отныне должна подчиниться законам противостояния. И самое трудное было в том, что неясно против кого им обороняться — против кого или чего… И этот вечер, возможно, был дан для того, чтобы понять это.

Вера не делила больше собравшихся за столом на подростков и взрослых — удар, похоже, был направлен в равной мере на тех и других.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});